По собственному признанию Марата Лебедева, его рабочий день длится с 8 утра и до бесконечности, а без работы ему скучно. В отделении ждут лечения пациенты с гнойно-воспалительными заболеваниями, травмами, врожденными аномалиями, патологиями развития, новообразованиями.
Путь Марата Лебедева к любимой профессии был долгим. От детского желания стать зубным врачом до ординатуры в Москве по специальности «челюстно-лицевая хирургия» прошло больше 10 лет.
Он вырос в семье потомственных железнодорожников. В 1998 г. окончил 11 класс школы № 10 г. Каменки и поехал поступать в медучилище в Сердобск. На зубных врачей там принимали раз в три года. Чтобы не терять времени, пришлось поступать на фельдшерское отделение.
«У нас была очень хорошая преподавательница сестринского дела, очень грамотно поставила руку, – вспоминает Марат Лебедев. – Сразу после окончания фельдшерского отделения я решил идти дальше, потому что почувствовал, что фельдшером быть – это маловато. Учиться хотелось всегда».
Между тем в 1999 г. в ПГУ открылся медицинский институт. И в 2001 г. Марат Лебедев поступил на лечебный факультет. В молодом институте еще не было ни стоматологического факультета, ни кафедры челюстно-лицевой хирургии. Общаясь с опытными врачами на практике в областной больнице им. Н. Н. Бурденко, Марат Лебедев узнал, что в Самаре есть военно-медицинский институт с кафедрой челюстно-лицевой хирургии. Туда поступали с 4-го курса лечебного факультета гражданских институтов либо после 3-го курса стоматологического факультета.
«Время было тяжелое, хотелось родителям помочь, не обременять их. А в военном институте ты поступал на полное обеспечение Минобороны и еще небольшую стипендию получал», – объясняет Марат Лебедев свое решение ехать в Самару.
В военно-медицинском институте были строгие правила: узкую специальность в ординатуре можно получить, лишь отработав 2 года общим врачом войскового звена, отслужив начальником медицинского пункта или медслужбы.
В 2007 г. Марат Лебедев окончил Самарский военно-медицинский институт, в 2008 г. там же окончил интернатуру врача общей практики. По распределению отправился в войсковую часть в Московский военный округ.
«У меня почетная грамота оттуда за достижения в службе, – улыбается Марат Лебедев. – Не хотели даже отпускать. Должность моя называлась «начальник медслужбы – врач войсковой части».
Это был период сокращения ВС РФ. Министр Сердюков издал приказ, что нужно сокращать в первую очередь военных врачей, журналистов и юристов, потому что их компенсируют представителями гражданских специальностей.
И остался я практически один: со мной только врач-терапевт, начальник аптеки, фельдшеры и медсестры. А в части примерно 400 солдат-срочников, 150 контрактников и порядка 50 офицеров плюс члены их семей. В то время пришлось лечить все, и я получил колоссальный опыт».
Но молодого врача тянуло в челюстно-лицевую хирургию, и хотелось вернуться на родину. Самарский военный мединститут в 2009 г. расформировали. В Пензенском мединституте к тому времени уже открылся стоматологический факультет, но ординатуры по челюстно-лицевой хирургии еще не было.
Марат Лебедев собрал свой чемоданчик и поехал в Москву, не имея там ни знакомых, ни родственников. Подал документы и поступил в ординатуру в три института сразу: Университет дружбы народов, РАПО (Российская академия постдипломного образования) и медико-стоматологический университет имени А. И. Евдокимова (в простонародье – 3-й мед).
«Хорошие люди всегда меня сопровождали, подсказали, что если склонность именно к стоматологическим заболеваниям, а не к пластической хирургии, то идти надо в медико-стоматологический университет. И я туда пошел – на кафедру челюстно-лицевой хирургии постдипломного образования, к профессору Чергештофу Юрию Иосифовичу. Он первым начал целенаправленно обучать меня именно челюстно-лицевой хирургии».
***
В Москве во время учебы в ординатуре Марат Лебедев параллельно работал врачом-куратором страховой компании «РЕСО-Гарантия», курировал амбулаторную и госпитальную службу.
«Если в армии я получил обширную практику, то здесь – теорию, в том числе хорошее знание приказов Минздрава. Пришло собственное понимание того, как правильно должна быть выстроена медицинская служба.
Стандарты общие, но регионы же все разные: где-то маленькие, где-то большие, где-то плотность высокая, где-то низкая, где-то заболеваемость низкая, где-то высокая, где-то травматизм выше, где-то воспалительные заболевания… Одинаково не будет, определенные особенности организации есть в каждом субъекте РФ.
Это меня подстегнуло, когда заканчивал ординатуру, подать документы в заочную аспирантуру по направлению «организация здравоохранения». Не ждал, что поступлю, но поступил. Из 26 человек поступили 11, в итоге защитились трое».
Поступив в аспирантуру, Марат Лебедев приехал в Пензу, в областную больницу им. Н. Н. Бурденко. Отделение челюстно-лицевой хирургии возглавлял организовавший его заслуженный врач РФ Михаил Оленников.
Марат Лебедев с большим уважением вспоминает: «Михаил Константинович посмотрел на меня, понаблюдал за мной определенное время и сказал: «Оформляйся». И сразу я почувствовал эту разницу: Москва и регион. В Москве врачей больше, пациентов на каждого приходится поменьше, плюс есть ординатура, помощники.
Когда я в 2012 г. приехал, ординатуры еще не было. Было одно отделение челюстно-лицевой хирургии, дежурства здесь и по всей области. И я, как один их самых молодых врачей, часто выезжал на консультации: в 6-ю городскую, в детскую больницу».
Поскольку через Пензу проходит трасса М-5, в 6-й городской больнице, как в травмоцентре I уровня, было много людей после ДТП. При ДТП характерны сочетанные травмы и, по статистике, в 80% случаев в той или иной степени страдают кости лица. Своих челюстно-лицевых хирургов в 6-й больнице нет, они по нескольку раз в неделю выезжали из областной.
Как рассказал Марат Лебедев, изначально к пациентам с сочетанной травмой выезжала бригада челюстно-лицевых хирургов, чтобы оказать временную помощь. После этого человек лечился в 6-й больнице по основному заболеванию (например, переломы бедер, разрыв мочевого пузыря и т. п.). Выписавшись оттуда, переводился в отделение челюстно-лицевой хирургии в областную больницу.
Люди эмоционально очень тяжело воспринимают деформацию лица, поэтому ожидание плановой операции в челюстно-лицевом отделении им давалось непросто, особенно женщинам. Марат Лебедев рассказал о случае в начале своей практики: девушка с переломом челюсти не могла смотреть в зеркало и признавалась, что согласилась бы прихрамывать, лишь бы ей вернули нормальное лицо.
«Так зародилась идея организации медицинской помощи пострадавшим в ДТП. Это была тема моей кандидатской диссертации, – говорит Марат Лебедев. – Мы начали делать немножко по-другому. Поступал в 6-ю больницу пациент, например, с переломом бедра и нижней челюсти. Челюстно-лицевые хирурги из областной приезжали туда, консультировались, договаривались о едином дне операции и в один день оперировали. Сначала мы оперировали челюсть, так как у нас менее травматичная операция и времени занимает меньше, а потом подключались травматологи и оперировали конечности».
Выгоды такого подхода, как говорится, налицо: пациент после сочетанной травмы один раз получает наркоз, восстанавливается быстрее, в больнице лежит меньше. Плюс эмоциональный фактор: один раз прооперировали и внешность вернули. Остается, конечно, коррекция прикуса, восстановление зубов, но это уже мелочи по сравнению с проведенным лечением. Детей с сочетанными травмами, которые попадают в детскую областную больницу им. Н. Ф. Филатова, также стали оперировать в один день.
В 2017 г. Марат Лебедев защитил кандидатскую диссертацию. К тому времени он успел повысить квалификацию и получить сертификат по организации здравоохранения. А с 2015 г. в Пензенском мединституте стала работать кафедра челюстно-лицевой хирургии, появились ординаторы – челюстно-лицевые хирурги. По словам Марата Лебедева, он начинал как куратор молодых врачей, а в 2017 г. стал доцентом кафедры челюстно-лицевой хирургии.
***
«В 2018 г. Михаил Константинович и Медея Михайловна Оленниковы ушли на пенсию, передали мне эстафету и сказали: «Вперед». Очень было жалко, это целое поколение, целая эпоха. Михаил Константинович – создатель отделения челюстно-лицевой хирургии. На 45-летие отделения в 2020 г. мы делали научно-практическую конференцию, сейчас отделению 48 лет.
И с 2018 г. я стал заведующим отделением челюстно-лицевой хирургии, главным внештатным челюстно-лицевым хирургом Пензенской области и стал организовывать процесс в челюстно-лицевой хирургии, как я это видел.
С 2020 г. мы уже не отделение, а центр челюстно-лицевой хирургии на функциональной основе. По стандартам такого нет, но на уровне областной больницы им. Н. Н. Бурденко мы прописали подразделения, которые входят в этот центр. У нас с 2020 г. официально появились детские койки, до этого их не было. Теперь всех пациентов с челюстно-лицевыми травмами везут к нам. Отделение вернулось на 1-й этаж, чтобы не пересекались потоки взрослых и детей (для детей нужен отдельный вход).
В 2018 г. у нас было 30 коек, а на данный момент 42 койки, из них 30 взрослых и 12 детских. У нас с 2020 г. два амбулаторных кабинета для взрослых на базе диагностического центра на ул. Богданова. Один – челюстно-лицевого хирурга, второй – реабилитации. Там наблюдаются пациенты, которые уже прошли лечение у нас в центре после травм, множественных переломов, онкологических заболеваний (это замена резиновой тяги, снятие швов, наблюдение, реабилитация).
Плюс есть круглосуточный кабинет на базе приемного отделения. Плюс свой стоматологический кабинет в отделении, потому что любая операция в полости рта должна проводиться в чистой полости рта.
Большая часть пациентов у нас из районов. Приезжают, а у них кариес, гингивит, плохая гигиена. С такой полостью рта оперировать не можем, высока вероятность осложнений. И мы добились, чтобы у нас в отделении был стоматолог-терапевт для взрослых.
Он перед каждым вмешательством осматривает пациентов, проводит чистку, лечит кариозные полости, закрывает все, что может на данный момент. После этого мы оперируем, а пациенты продолжают лечение по месту жительства.
В детском отделении из 12 коек 2 койки сверхкороткого пребывания для лечения стоматологических заболеваний детей – инвалидов с ментальными нарушениями, а также детский амбулаторный кабинет».
***
Отдельного рассказа заслуживает история организации лечения детей – инвалидов с ментальными нарушениями. Таким детям можно лечить стоматологические заболевания только под общим, а не под местным наркозом. Для этого требуется специальная аппаратура, специальное кресло, специальная палата, где ребенок будет отходить от наркоза. В законодательстве обязанности предоставить подобное лечение нет, и каждый регион проблему решает по-своему. Или вообще не решает.
Марат Лебедев рассказал о поразившем его случае из практики, после которого он стал задумываться, как помочь таким детям.
Веселый, добродушный паренек с синдромом Дауна в 20 лет лишился последнего зуба. И что делать его маме? Съемные протезы не поставишь – он не понимает, зачем это, будет вытаскивать, сломает. А есть-то хочется. «Эти дети и так страдальцы, – говорит Марат Лебедев, – единственная радость – мультики посмотреть и вкусненького поесть. Получается, мы и этого их лишаем. Плохо пережеванная пища влечет проблемы всей пищеварительной системы.
Благодаря поддержке администрации нашей больницы, поддержке Министерства здравоохранения Пензенской области, поддержке нашего омбудсмена Львовой-Беловой в структуре нашего центра мы создали небольшое отделение именно по оказанию стоматологической помощи под наркозом детям с ментальными нарушениями. До двух человек в день можем принимать планово. К нам приезжает Саранск, Саратов, Ульяновск, потому что у них недоступна такая помощь. В Саратове ее оказывают только платно, а мы оказываем детям-инвалидам помощь по ОМС».
Теперь Марат Лебедев хочет воплощенную в Пензе идею предложить как стандарт оказания помощи детям-инвалидам.
***
Последнее время в связи с ростом использования электромобилей, самокатов, роликов и плохим соблюдением банальных правил техники безопасности в детское отделение поступает много детей с травмами челюстно-лицевой области.
«У нас аллея рядышком, катаются, зубки ломают – и к нам. За последнюю неделю поступили три человека, получившие травму при падении с самоката», – говорит Марат Лебедев. Случаи для непривычного человека жуткие. Дети в результате падений навсегда лишаются зубов. Ручки самоката пробивают им дно полости рта, заходят в нёбо, рвут крылья носа…
Однако травмы лишь на втором месте по частоте. На первом, что у взрослых, что у детей, стоят гнойно-воспалительные заболевания.
Только за апрель текущего года в детском отделении челюстно-лицевой хирургии прошли лечение 74 ребенка (26 – дети – инвалиды с ментальными нарушениями). Для сравнения: в 2018 г. за месяц было 12–16 детей, в основном экстренные травмы и ретинированные зубы (у подростков).
«Все-таки узкий профиль есть узкий профиль, – объясняет Марат Лебедев. – Бывает, что общий хирург лечит, недопонимая связанности процесса с зубами: один раз вскрывают абсцесс, другой и только потом рекомендуют обратиться к узкому специалисту. Поэтому мы говорим: давайте сразу к нам. В данный момент Министерством здравоохранения Пензенской области рассматривается вопрос об увеличении количества детских коек в центре челюстно-лицевой хирургии еще на 10».
***
Будучи ответственным за ординатуру при кафедре, Марат Лебедев параллельно расширял отделение и готовил кадры.
«На данный момент у нас работают все выпускники ординатуры челюстно-лицевой хирургии мединститута г. Пензы.
Понемножку начинаем догонять Москву, выполнять реконструктивные операции с применением 3D-моделирования, восстановительные операции. Раньше это выполнялось только в Москве. Спасибо администрации, закупили нам оборудование для этого: и физиодиспенсер, и пьезонож, и конусно-лучевой компьютерный томограф, винты, пластины хороших фирм».
Марат Лебедев показывает 3D-модель черепа реального человека. Объясняет сложную технику изготовления и крепления имплантантов вместо утраченной или раздробленной кости после травм, после обширных операций при онкологических заболеваниях (если злокачественное образование удалено, идет ремиссия). Изготавливают имплантируемую часть нижней челюсти по индивидуальному проекту в Москве (в Пензе этого нет). А устанавливают пациенту в центре челюстно-лицевой хирургии в Пензе.
В зависимости от вида травм пензенские челюстно-лицевые хирурги используют и силиконовый имплантант, и титановые пластины. Реконструктивной техникой владеют практически все врачи, потому что травм много.
«Мы у себя всех обучаем, чтобы могли оперировать и взрослых, и детей, в любой момент были взаимозаменяемы. У нас экстренная помощь круглосуточно. Дежурят все врачи отделения и все врачи поликлиники. И если приедет ребенок, помощь окажут здесь, 100%, – говорит Марат Лебедев. – Проанализировав, как все у нас действует с 2020 г. (с наработками, которые появились в период пандемии), мы предлагаем нашу региональную модель оказания помощи по челюстно-лицевой хирургии субъектам, похожим на наш».
Отделение напрямую взаимодействует с кафедрой мединститута, благодаря чему развивается наука. Только за последние два года издано несколько учебных пособий. Врачи внесли рацпредложения и получили в общей сложности 6 патентов на разные методы лечения.
Интервью подготовила Екатерина Куприянова
