Федор Куликов. Фото Владимира Елшанского
Где-то в середине 90-х в конференц-зале пензенского политеха состоялась встреча избирателей с депутатом Государственной Думы Виктором Илюхиным. Я был тогда собкором «Известий», мне было интересно, что заявит известный политик в этот раз.
Пришел за 5 минут до начала. У дверей стоял Федор Михайлович Куликов, бывший первый секретарь обкома КПСС, заслуженный человек. Я в свое время был у него помощником.
– Пойдемте в зал, – говорю.
– А меня туда не пускают.
– Почему?
– Говорят: «перевертышам» тут не место.
Слово «перевертыш» ввел в пензенский оборот тогдашний первый секретарь обкома КПРФ Борис Федорович Зубков. Я с его легкой руки тоже был «перевертышем». Одним из первых, с весны 1991 г., когда создал независимую газету «Поволжье». В дни путча Борис Федорович сотоварищи даже хотели меня арестовать. В числе других несогласных с линией партии.
Потом число «перевертышей» стало расти в геометрической прогрессии, и к середине 90-х от 120 тысяч пензенских коммунистов в области осталось едва 5 тысяч. Сейчас их еще меньше.
Как сказал Жванецкий, «когда ты без мозгов, куда бы ты ни шел, получается вперед».
– Какой же вы «перевертыш»? Партбилет не сдавали, устав признаете, взносы платите. За что вас-то дискриминировать?
– А за то, что контактирую с такими, как ты. Высказываю свое мнение.
Зубков в марте 90-го принимал дела у Куликова. Федор Михайлович уходил на пенсию. Я в качестве помощника достался Зубкову по наследству.
Но через пару месяцев попросился на волю. Сперва он меня не отпускал. Тогда я принес ему заявление на увольнение. Слишком велика была разница в стиле работы Куликова и Зубкова. Первый уважал и доверял. А этот давал какие-то дурацкие поручения. К примеру, заставлял делать ежедневные графики вывоза песка с карьеров. Нарастающим итогом.
– И куда пойдешь работать? – говорит.
В его вопросе был намек на предстоящие проблемы с трудоустройством. Так уходить в парторганах было не принято. Или на повышение, или по горизонтали. А тут – в чисто поле.
– Найду что-нибудь, – отвечаю в тон. – В молодости токарем на заводе работал. В армии был механиком-водителем. Значит, могу и на тракторе.
Пошел ты на хрен с такими вопросами.
Я работал с Федором Михайловичем три года. До этого был заместителем редактора «Пензенской правды». В расцвете горбачевской перестройки пошла мода на избрание руководителей, и меня на общем собрании выбрали редактором.
Анатолию Ковлягину, тогдашнему второму секретарю обкома, курирующему идеологию, такая вольность не понравилась. И на другой день после выборов завотделом пропаганды и агитации обкома Лариса Кудрявцева привела в редакцию Владимира Садчикова, лектора обкома.
– Бюро обкома утвердило Владимира Николаевича редактором вашей газеты, – сообщила она.
Через три месяца меня вызвал Куликов и предложил должность своего помощника. Я согласился и не жалею.
Это был чудесный человек. Умный, добрый, профессиональный. Настоящий партийный работник. Я порой думаю: если бы такими были хотя бы половина лидеров партии, никакой перестройки бы не понадобилось. Он принял эстафету у знаменитого Льва Борисовича Ермина, поднявшего область, и успешно развивал регион на протяжении 11 лет.
У него была сильная команда. Каждый в полной мере отвечал за свой участок. Он никого не опекал и публично не ругал. Вызовет, бывало, и поговорит один на один.
А потом пришел Зубков. А за ним Ковлягин. Но это уже другая песня.
