Махмут Шабакаев накануне и в начале войны занимал должность заместителя начальника Особого Отдела НКВД 5 армии Юго-Западного фронта, был пленен 21 сентября 1941 г. Остался жив благодаря тому, что в плену назвался другим именем и не указал свою должность, а другие военнопленные не донесли на него.
После освобождения из плена вернулся на свою родину – в Пензенскую область. Потому и писал объяснительную записку здесь, в областном управлении НКГБ.
Ценность воспоминаний Махмута Шабакаева в том, что они дают дополнительную, уточняющую информацию о том, как Красная Армия встретила войну, как проходило отступление. И главное, о том, как выходил из окружения командный состав 5 армии и Юго-Западного фронта и при каких боевых обстоятельствах эти командиры погибли.
Подлинное наименование документа:
«ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
Военнопленного, бывшего заместителя Начальника Особого Отдела НКВД 5 Армии ст. батальонного комиссара ШАБАКАЕВА Махмута Юсуповича от 24.5.45 года».
Документ для публикации в «Улице Московской» предоставлен архивной службой Управления ФСБ РФ по Пензенской области.
Учитывая, что записка написана человеком, который, по его собственному признанию, плохо знал русский язык, который, надо полагать, сильно волновался, когда писал эту записку, нам пришлось править не только орфографию и пунктуацию, но также проверять и править написание фамилий командиров, упоминаемых автором записки.
Принятые автором сокращения характерны для документов того времени: сд – стрелковая дивизия, ск – стрелковый корпус, ОО – особый отдел НКВД, гб – государственная безопасность, ОГПУ – объединенное государственное управление при СНК СССР, ЮЗФ – Юго-Западный фронт, РГК – Резерв Главного Командования.
Биографическая справка
Шабакаев Махмут Юсупович родился в 1905 г. в с. Бикмосеевка Неверкинского района Пензенской губернии в семье крестьянина-бедняка. До 1921 г. работал в хозяйстве отца.
В 1921 г. в связи с голодом в Поволжье вместе с семьей отца переехал в Брянскую губернию, где устроился на жительство в
г. Карачеве, работал там на железной дороге в качестве грузчика на заготовительном пункте.
С августа 1923 г. по май 1924 г. работал курьером при уполномоченном ОГПУ по Карачевскому уезду. Был уволен по сокращению штатов, после чего переехал в г. Баку.
В Баку работал в качестве чернорабочего на нефтяных промыслах до марта 1926 г. В связи со смертью отца вернулся на родину в с. Бикмосеевка, чтобы заняться сельским хозяйством.
К этому времени Махмут Шабакаев уже являлся членом ВЛКСМ и кандидатом в члены ВКП(б). Организовал в селе комсомольскую ячейку и стал ее секретарем. С октября
1926 г. по февраль 1927 г. работал учителем в школе, занимался ликвидацией безграмотности. 28 ноября 1926 г. Кузнецким уездным комитетом ВКП(б) утвержден членом ВКП(б).
В феврале 1927 г. Махмут Шабакаев избран председателем Бикмосеевского сельского совета, работал в этой должности до 1 июля 1928 г.
Решением Кузнецкого окружного комитета ВКП(б) 1 июля 1928 г. направлен на работу в Старо-Кулаткинский район (ныне Ульяновской области) на должность секретаря райкома ВЛКСМ. За три года (июль 1928 г. – август 1931 г.) успел поработать секретарем райкома комсомола, заведующим отделом райкома партии, председателем районного народного суда, вновь заведующим отделом райкома партии.
В августе 1931 г. Махмут Шабакаев был командирован в Казань на учебу в Татарский Коммунистический вуз. В связи с тем, что прием был отложен до ноября, Махмут Шабакаев поехал в Нижний Новгород, имея намерение поступить в Комвуз в Нижнем. Однако поступить не смог из-за плохого знания русского языка.
Как дисциплинированный член партии, явился в краевой комитет ВКП(б), откуда был направлен на работу в органы НКВД. Начинал практикантом в Особом Отделе Арзамасского оперативного сектора, работал заместителем начальника политотдела по работе НКВД при Краснооктябрьской МТС Горьковского края.
23 марта 1936 г. приказом НКВД СССР Махмуту Шабакаеву было присвоено звание младшего лейтенанта государственной безопасности.
Приказом НКВД от 23 августа 1937 г. Махмут Шабакаев назначен на должность оперуполномоченного ОО НКВД 100 стрелковой дивизии, стоявшей в г. Шепетовке (Украина) и одновременно на должность помощника начальника ОО НКВД 26 кавалерийской дивизии.
Затем занимал должности начальника ОО НКВД 5 кавалерийской дивизии, стоявшей в Славуте, и начальника ОО НКВД 2 кавалерийского корпуса в г. Львове.
Перед войной Махмут Шабакаев был назначен на должность заместителя начальника особого отдела НКВД 5 армии, штаб которой находился перед войной в г. Луцке Волынской области.
По его словам, назначение произошло в декабре 1939 г.
По сведениям издания «Кадровый состав органов государственной безопасности СССР, 1935–1939», назначение старшего лейтенанта ГБ Махмута Шабакаева (звание присвоено 31 мая 1939 г.) произошло 9 мая 1940 г.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ПЛЕНЕНИЯ
Попал я в плен 21 сентября 1941 г., в 7 часов утра, в районе города Пирятина, будучи контуженным и раненным в ногу.
Прежде чем писать обстоятельства о моем пленении, считаю необходимым кратко изложить (то, что осталось в памяти) состояние 5 армии.
В состав 5 армии входили: 15, 27 ск, 9 и 22 танковые корпуса, дивизии которых были расквартированы на территории Житомирской, Ровенской и Волынской областей. Кроме того, было несколько артполков РГК и одна противотанковая артбригада, которые формировались в апреле и мае 1941 г.
Большинство личного состава этих частей укомплектовано людьми майского призыва 1941 года, материальная часть была получена за несколько дней до войны.
9 танковый корпус хотя и назывался танковым, но в нем ни одного боевого танка не было. Поэтому личный состав этого корпуса за все время военных действий (июнь – сентябрь) использовался для выполнения задач стрелковых частей. На 4-й день войны в 5 армию был передан 31 ск, дивизии которого укомплектованы были исключительно из необученного приписного состава.
Активным огневым средством во всех частях армии была артиллерия и пулеметы (последние только в кадровых частях). Других огневых средств, как, например, минометов, необходимого количества танков, гранат, части армии не имели, и даже было такое положение, когда большинство личного состава 31 ск не имело винтовок.
Причины такого положения нам были не понятны, армия накануне войны переживала период перегруппировки (формирование новых частей, убытие из состава армии старых и прибытие новых частей).
Политико-моральное состояние личного состава кадровых частей, безусловно, было здоровое, и только эти части в основном несли всю тяжесть военных действий в течение трех месяцев, задерживая страшный натиск противника (45, 62 и др. сд).
Но среди личного состава вновь сформированных частей мы выявляли невоинствующие настроение, подчас резкие антисоветские выступления, что особенно отмечалось со стороны бойцов, призванных из западных областей Украины, к которым с нашей стороны принимались соответствующие репрессивные меры.
Кроме того, Военным Советом армии через штаб округа были приняты меры к изъятию этих бойцов из кадровых частей и направление их в рабочие батальоны, но в связи с началом военных действий это мероприятие в жизнь проведено не было, и они остались в рядах действующей армии.
Внезапный удар противника утром 22 июня на нашу армию, как и на другие, подействовал так тяжело, что потребовалось несколько дней для того, чтобы установить нормальное положение на участке армии.
Все средства связи, пути сообщения были немедленно уничтожены, в первый же день войны были разбиты со всеми штабами 124 сд, 87 и часть 135 сд. Остатки первых двух дивизий численностью до трех полков вышли из окружения примерно через месяц.
Неорганизованный отход царил во всех частях армии. Для восстановления положения были брошены на передовую линию все без исключения отделы штаба армии. И таким образом принятыми решительными мерами армия восстанавливает свое положение и занимает линию обороны по старой границе (Новоград-Волынский, Олевск, Белокоровичи и т. д.).
В частях 31 ск хаос продолжался и дальше, поэтому Особому Отделу армии, прокуратуре и трибуналу приходилось находиться в частях 31 ск до 10 июля, где в результате принятых репрессивных мер к конкретным лицам – дезорганизаторам положение и там было стабилизировано.
В указанных рубежах и в районах Коростень – Малин 5 армия вела оборонительные бои до 21 августа 1941 г., и был получен приказ командующего ЮЗФ о плановом отходе, так как в связи с отходом соседних армий 5 армия осталась в мешке, и это угрожало ей окружением со стороны противника. Сначала было указано занять линию обороны на восточном берегу реки Десны, а потом этот приказ был отменен и было приказано занять оборону по линии левого берега Днепра.
Отход начался ночью с 21 на 22 августа и продолжался до 27 августа.
Я был назначен ответственным за организацию нормального отхода, переправу через реки Припять и Днепр, эвакуацию государственного имущества, уничтожение сооружения, имеющего военное значение. Все это было сделано так, как требовал приказ.
Параллельно с 5 армией отходила 37 армия, отдельные части которой переправились через Окуниновский мост, но, переправившись, оставили мост невзорванным, и противник, пользуясь этим случаем, быстро перебросил на левый берег Днепра свою танковую группу и несколько полков стрелковых частей, которые начали распространять свои действия на восток, стремясь к форсированию реки Десны и тем самым угрожая нам отрезать нас от тыла и взять в окружение.
Учтя это обстоятельство, командующий 5 армии генерал-майор Потапов перебросил туда два танковых корпуса (без танков, ибо они ни одного танка не имели), уже потерявших значительную часть личного состава. Силой этих корпусов противник был отброшен к берегу Днепра.
Однако противник, получив подкрепление, двинулся на запад, т. е. начал нажимать на нашу армию с левого фланга. Одновременно с этим противник прорвался на Гомельском направлении
и крупными танковыми и пехотными частями двинулся по направлению Чернигов и вниз по берегу Днепра, то есть начал нажимать на нашу армию с правого фланга.
Положение нашей армии с каждым днем становилось тяжелее. Армия ежедневно в численном составе уменьшалась, а пополнения в это время не было. Ощущалась недостача пропитания, снабжение боепитанием было чрезвычайно плохое, и очень часто запросы армии оставались без ответа.
К концу августа месяца положение рисовалось так, что если армии не будет оказана реальная помощь в людском и материальном отношении со стороны фронта, она может оказаться в крайне тяжелом положении. Обстановка диктовала, что в целях сохранения личного состава и оставшейся материальной части армию нужно оттянуть на восточный берег Десны.
Военный Совет армии, учтя создавшееся положение, принял решение о своевременном (учтя еще отсутствие переправочных средств через Десну) оттягивании войск на восточный берег Десны, на что просил санкцию Военного Совета фронта.
О положении армии и о перспективах ее Особым Отделом армии подробно было доложено начальнику ОО фронта. Была получена телеграмма из штаба ЮЗФ с подписью генерал-полковника Кирпоноса, члена Военного Совета – секретаря ЦК КП(б) Украины Бурмистенко, в которой они обвиняли Потапова в трусости и приказали, окружив, уничтожить прорвавшегося противника. Это было вечером 29 августа, а 30 августа в штаб армии приехал генерал-майор Баграмян, секретарь ЦК КП(б) Украины Бурмистенко и начальник Особого Отдела НКВД ЮЗФ тов. Михеев, которые подтвердили приказ командующего фронта и уехали.
Тов. Михеев приказал начальнику ОО армии тов. Белоцерковскому о постоянном его нахождении в Военном Совете армии и о каждом случае изменения в оперативных планах армии немедленно доносить ему. Мне, как заместителю начальника Особого Отдела, было приказано осуществлять руководство работой особых органов в армии, что и так было сделано.
На основании приказа Военного Совета ЮЗФ командующий армии Потапов выработал оперативный план наступления, который был спущен командирам дивизий, и которые на основании плана 4–5 сентября начали свое наступательное действие и бились до 10 сентября, однако результаты были плачевные.
Был ранен командир 45 сд генерал-майор Щустенко, командир 95 сд генерал-майор Несмелый, были разбиты два штаба дивизий, была массовая потеря личного состава армии, и только тогда был получен приказ об оттягивании частей армии на восточный берег Десны, но уже было поздно, так как переправился кто как сумел.
Армия почти потеряла свою боеспособность, и лишь уцелевшая артиллерия могла оказать сопротивление, в отдельных случаях прикрывая отходящие
войска, и то не с прежней эффективностью, ибо отсутствие снарядов ограничивало её боевую деятельность.
Штабом фронта было дано указание о направлении отхода 5 армии – Конотоп. Потом, отменив это указание, дали направление Нежин, Прилуки, Пирятин, Лубны. Противник шел по пятам нашего следования, население нам начало сообщать, что противник высадил десант в районе Лубны, и 14 сентября нам стало ясно, что мы находимся в окружении. Поэтому все внимание было направлено на то, чтобы сгруппировать оставшиеся силы.
Осуществив этот план, наши части, прорывая несколько окружение, дошли до Городища в 40 км от г. Пирятина на восток. В этом селе находился штаб ЮЗФ в полном составе и штаб 5 армии. 19 сентября весь день бились, чтобы выйти из окруженного немцами села.
Операцией командовал генерал-майор Потапов, и к вечеру был пробит путь к выходу из села. Тогда генерал-полковник Кирпонос назначил командовать оперативной группой, собранной из разных частей, командира 31 ск генерал-майора Калинина, которому дал направление – М. Лохвиц.
Сам Кирпонос, сгруппировав весь личный состав двух штабов, направился тоже в М. Лохвиц. Мы вышли из Городища вечером 19 сентября и всю ночь
шли по этому направлению, пройдя несколько сел и минуя скопление немецких войск.
Примерно в 7 часов утра 20 сентября, не доходя 2-3 км до села В. Сенча, мы остановились в лесочке с площадью 5-6 гектаров. Состав нашей группы был около 200 человек вместе с бойцами пограничных войск, которых насчитывалось около 50 человек, вооруженных винтовками.
В распоряжении нашей группы, кроме винтовок пограничников, была одна бронемашина с пушкой, один пулемет, штук 10 автоматов, у командного состава пистолеты. В 2-3 км от нас шли бои мелких групп с обеих сторон. Примерно часов в 9-10 утра из села Сенча вышли три штуки танков противника.
Генерал-полковник Кирпонос, определив расстояние, дал команду водителю бронемашины открыть огонь по танкам. Выстрелами один из трех танков был выведен из строя, а остальные два вернулись обратно. После этого, спустя час, над лесом появился самолет, который, сделав несколько кругов над лесом, произвел несколько очередей выстрелов из пулемета и исчез.
Кроме того, в это же время в наше расположение явился молодой человек, одетый в гражданское платье, который был задержан и передан мне для выяснения его личности.
В беседе он заявил, что он послан командиром одной части, расположенной за с. Сенча, связаться с частями Красной Армии. Однако в процессе беседы он был разоблачен, что он послан сюда немцами из села Сенча, чтобы установить, что имеется в лесу. Об этом доложил Военному Совету фронта, который вынес решение – расстрелять, что и было исполнено.
В 2 часа дня лес, в котором мы находились, был окружен немцами, которые начали обстреливать лес ураганным огнем из пушек, минометов, пулеметов и автоматов.
Было ясно, что положение нашей группы было гибельное, потому что силы оказались неравные, и сила противника в данном случае превосходила. Среди нас многие оказались уже убитыми и ранеными.
Начальник политуправления фронта, фамилию которого точно не помню, собрал всех имеющих автоматы и винтовки, поставил задачу – занять позицию на опушке леса и, открыв огонь, уничтожить укрывшихся в снопах немцев, находящихся метрах в ста от леса. Эта же задача была поставлена пулеметчикам. Водителю машины было приказано открыть огонь по танку, находящемуся несколько дальше по направлению села Сенча.
Таким образом, собрав всю силу, заняли позицию и открыли огонь по немцам. Сначала нам показался эффект от наших действий – немцы поодиночке начали отходить. Это положение нас радовало, и начальник политуправления дал команду отогнать немцев. Все встали и с криками «ура!» пошли на немцев, и здесь, в момент, когда я встал, недалеко от меня падает мина, от взрыва которой я оказался контуженным и осколками ранен (в двух местах) в ногу.
Сколько времени я лежал без памяти, определить не могу, но когда я встал, вокруг меня живых людей никого не было, лишь лежали несколько трупов, обезображенных осколками мин. Справа от меня лежали тт. Михеев и Якунчиков, они тоже там не оказались. Спустился я вниз балки, где увидел также генералов, полковников и комиссаров, которые, растерявшись, стояли, как было видно, в безвыходном положении.
Недалеко от этой группы в лесу лежал член Военного Совета 5 армии дивизионный комиссар Никишев, раненный осколком в спину, которому одна санитарка делала перевязку. По окончании перевязки мы втроем пошли в южные окраины леса, подыскивая возможное удобное место на выход из леса. Однако такого места мы не нашли.
Товарищ Никишев мне сказал, чтобы я постарался выйти из окружения и связался со своими. В это время подошел к нам второй заместитель начальника
ОО 4 армии лейтенант госбезопасности тов. Демченко И. И., с которым мы остались в середине леса в яме, так как я не был в состоянии дальше двигаться, а т. Никишев с санитаркой ушел. И я его больше не видел и о его судьбе сказать ничего не могу.
В этой яме мы с тов. Демченко оставались до утра 21 сентября, ибо мы настолько были измучены, что не могли двигаться. Кроме того, лес находился всю ночь под обстрелом из миномета и пулемета.
Утром вышли на опушку леса, проверив местность, нашли канаву, ведущую до хутора и кукурузных полей. Вправо от канавы, метрах в 200, находились немцы в окопах. Мы думали, что если мы будем ползти по канаве, немцы нас не заметят, и мы скроемся в кукурузе. Решили и двинулись. К нам присоединился один ст. лейтенант из отдела химслужбы штаба фронта.
Пройдя метров 200, мы двигались влево кукурузником, и в это время на нас внезапно напали четыре немецких солдата. Демченко и ст. лейтенант успели встать и убежать в лес, а я был схвачен и отведен в расположение окопов. По бежавшим товарищам немцы открыли огонь, но, видимо, не попали, так как оба смогли скрыться в лесу.
Однако ненадолго. По словам начальника 2 отделения ОО 5 армии ст. лейтенанта гб т. Пономарева, которого встретил в плену, Демченко спустя несколько часов также был взят в плен.
Махмут ШАБАКАЕВ
Публикацию подготовил Валентин МАНУЙЛОВ
Имена из объяснительной записки Махмута Шабакаева
Баграмян Иван Христофорович (1897–1982), генерал-майор (август 1941), начальник оперативного управления штаба Юго-Западного фронта. С группой офицеров и бойцов сумел выйти из окружения. Занимал должности начальника штаба Юго-Западного направления, Юго-Западного фронта, командовал 16 армией, войсками 1-го Прибалтийского фронта. В 1955 г. присвоено звание маршала Советского Союза.
Белоцерковский Иван Митрофанович (1907–1941), майор государственной безопасности (июль 1941). В предвоенные годы службу в органах НКВД проходил в территориальных управлениях Житомирской и Волынской областей. С 1 июля 1941 г. – начальник Особого Отдела НКВД 5 армии Юго-Западного фронта. Погиб в бою.
Бурмистенко Михаил Алексеевич (1902–1941). В январе 1938 г. – второй секретарь ЦК ВКП(б) Украины, в июне 1938 г. – председатель Верховного Совета УССР, член Военного Совета Юго-Западного фронта. Погиб в бою.
Демченко Иван Иванович (1901–1941), лейтенант государственной безопасности (1936), в органах ВЧК-ОГПУ-НКВД с 1925 г. В 1934–1939 гг. служил в органах НКВД Харьковской области. Подвергался репрессиям, в мае 1938 г. был арестован, в декабре 1938 г. освобожден. В 1939 г. уволен в запас. В 1941 г. – заместитель начальника Особого Отдела НКВД 5 армии Юго-Западного фронта. Числится пропавшим без вести. По сведениям Шабакаева, попал в плен.
Калинин Николай Васильевич (1897–1970), генерал-майор (август 1941), командир 31 стрелкового корпуса (июль – октябрь 1941 г.), смог вывести остатки корпуса из окружения. До конца войны командовал дивизиями.
Кирпонос Михаил Петрович (1892–1941), генерал-полковник (1941), Герой Советского Союза (1940). В 1934 г. – начальник Казанского пехотного училища, в декабре 1939 г. – командир стрелковой дивизии, в апреле 1940 г. – командир стрелкового корпуса, в июне 1940 г. – командующий войсками Ленинградского военного округа. С 14 января 1941 г. – командующий Киевским особым военным округом. Погиб в бою.
Михеев Анатолий Николаевич (1911–1941), комиссар государственной безопасности 3-го ранга (июль 1941). В РККА с 1928 г. В феврале 1939 г. с 4 курса командного факультета Военно-инженерной академии направлен на руководящую работу в военную контрразведку. В феврале – июле 1941 г. – начальник 3-го Управления Наркомата обороны СССР. С 19 июля 1941 г. – начальник Особого Отдела НКВД Юго-Западного фронта. Погиб в бою.
Несмелов Виталий Николаевич (1894–1946), генерал-майор (1940). Командир
195 стрелковой дивизии Киевского особого военного округа (март 1941). 10 сентября 1941 г. тяжело ранен и эвакуирован в тыл. После излечения проходил службу в Главном управлении формирования и укомплектования войск Красной Армии (1942–1945). Умер 23 января 1946 г. при исполнении служебных обязанностей заместителя редактора журнала «Военный вестник».
Никишев Михаил Семёнович (1905–1941), член Военного Совета 5 армии, дивизионный комиссар. Погиб в бою.
Потапов Михаил Иванович (1902–1965), генерал-майор танковых войск (1940), командующий 5 армией Юго-Западного фронта. Будучи ранен в бою, попал в плен, находился в плену с сентября 1941 г. по апрель 1945 г. После спецпроверки, длившейся 7 месяцев, восстановлен на военной службе, в 1954–1958 гг. – командующий армией, в 1958–1965 гг. – первый заместитель командующего войсками Одесского военного округа. В 1961 г. присвоено звание генерал-полковника.
Черник Семен Антонович (1902–1941), майор государственной безопасности (июль 1941). В 1937–1939 гг. служил в органах НКВД Ленинградской области и Ленинградского военного округа. С 9 мая 1940 г. – заместитель начальника Особого Отдела НКВД Киевского особого военного округа. Погиб в бою.
Якунчиков Николай Алексеевич (1906–1941), старший майор государственной безопасности (июль 1941). Служил в ВВС РККА, учился в Военно-воздушной академии Жуковского. С 1939 г. в НКВД. С 14 августа 1940 г. – начальник контрразведывательного отдела Киевского особого военного округа. С июля 1941 г. – заместитель начальника Особого Отдела НКВД Юго-Западного фронта. Погиб в бою.
