В конце августа 1945 г. получаю телеграмму: «Срочно выезжайте в Москву для получения нового назначения».
От Гродно до Москвы – тысяча километров. Погрузившись в грузовик, еду в Москву. Через сутки вошел в кабинет нового начальника генерала Бочкова (Бочков Виктор Михайлович). Разговор был очень кратким.
«Война окончена, наша армия захватила много пленных, для охраны пленных формируются несколько дивизий. Ты назначен командиром 75 дивизии. Завтра выезжай в Ташкент, там тебе поможет формировать командир 74 дивизии Колесников».
Из Гродно я прихватил ординарца Кравченко и шофера Дубру. Мы отправились на вокзал. Кравченко мне доложил о том, что он потерял проездные документы. Я принялся его ругать.
Он спокойно ответил: «Товарищ полковник, устраивайтесь, а мы доедем».
Около Пензы они прибыли в мой вагон.
«Ну, как дела, ребята?» – спрашиваю я.
«Отлично, – отвечает Кравченко, – едем с большим комфортом, я уже являюсь старшиной вагона. Так можно доехать до Америки».
Пять суток мы ехали в поезде. Чем ближе к Ташкенту, тем становилось теплее. Постепенно степь превратилась в пустыню. Лежит серо-желтая равнина без воды и без жилья. Только редкие станции напоминают о наличии человеческого существования.
За Аральским морем появились рисовые поля, изрезанные узкими каналами. Поезд остановился на станции Туркестан (на территории Казахстана). Здесь мы увидели декоративные южные растения. Приближался другой мир природы. Подъезжая к Ташкенту, наш поезд шел сквозь сады и мелкие населенные пункты. Город нас встретил жарой, которая сразу же отбила аппетит.
Колесников мне сообщил, что все формирование будет происходить в Самарканде. Со следующим поездом мы выехали в один из древнейших городов нашей родины Самарканд.
Во время войны в тылу готовились резервы для фронта. В Самарканде дислоцировалась запасная дивизия, в которую прибывали люди по мобилизации или из госпиталей. Здесь они проходили обучение и отправлялись на фронт. На базе этой дивизии формировались несколько полков войск НКВД.
Когда я познакомился с личным составом, на меня напала тревожная грусть. Почти весь состав был из местных национальностей. Как они служили и воевали, я знал.
В пограничные войска таких не берут. Офицеры здесь были фронтовики, и многие имели по нескольку ранений. Командиров полков мне прислали из Москвы, последние имели опыт службы в наших войсках, а остальные офицеры опыта в специальной службе не имели.
Я прочитал ряд лекций о структуре и задачах НКВД и войск. Перед офицерами стоял вопрос или продолжать службу, или увольняться в запас. Сначала я отобрал группу офицеров и приступил к формированию трех полков. Требовалось отобрать полтысячи офицеров и около пяти тысяч солдат.
Несколько слов о порядках в запасной дивизии. Учеба происходила полтора-два месяца. Фронт, точно мельница, перемалывал людской поток. Днем и ночью готовилось новое пополнение. Совершались длительные изнурительные переходы. Многие солдаты не выдерживали такой нагрузки, болели или убегали домой.
Для задержания беглецов вокруг города были выставлены заставы. Беглецов возвращали в свою часть. Часто солдаты сами наказывали дезертиров. Либо устраивали ночью темную, или сажали в холодный арык и держали там, пока он остынет. После таких процедур беглецы отлеживались в санитарной части.
Маршевые команды до Ташкента сопровождались усиленным конвоем для того, чтобы вояки не убежали домой. Такому поезду давали зеленую улицу. Недели через две эшелон прибывал на фронт, где солдаты принимались фронтовыми властями.
В Самарканде я выбрал время для ознакомления с памятниками старины. Осмотрел Регистан, который стоит 700 лет. Мавзолей Тимура и усыпальницу жен вождей. Все это построено очень давно, прочно и красиво.
Удалось съездить на хлопковые поля и посмотреть методику уборки хлопка. Огромные зеленые и очень ровные массивы, покрытые белыми пушинками. Многие квадраты обсажены тополями. Здесь текут речки или арыки. Фазаны любят хлопковые поля, они там укрываются от орлов. Фазан больше бегает, чем летает. Охотников сопровождают маленькие собачонки. Они заставляют фазана лететь.
В конце сентября формирование было закончено. Жара нас так измучила, что мы даже не съедали скудный паек. Кравченко и Дубра, мои «оруженосцы», сильно похудели и тосковали по Белоруссии.
Погрузившись в эшелоны, мы направились в Казахстан. Пока ехали, сбежали несколько солдат. Это была неприятность номер один. Некоторые офицеры из запасников ударились в пьянку. Это была неприятность номер два.
Дивизия мелкими подразделениями рассредоточилась по всей территории Казахстана. Штаб дивизии и штаб одного полка – в Алма-Ате, штаб полка – в Караганде, штаб полка – в Акмолинске, и один полк – в Лениногорске.
Во всех точках помещались и работали пленные немцы и японцы. Настоящих казарм не было. Наши солдаты помещались в различных временным постройках. С питанием и постовой одеждой было плохо. Наступила осень, а затем суровая зима. Солдаты среднеазиатцы страдали от холода. Они выглядели на посту хуже японцев.
В середине октября получаю телеграмму из Акмолинска, теперь это город Целиноград: «Сижу в вагонах, помещений не дают. Миронов».
Я сажусь в самолет и направляюсь в Акмолинск. Мы с Мироновым «атаковали» местные власти и кое-что получили. Кое-как разместили штаб полка и спецподразделения, а остальных отправили в Петропавловск, Боровое, Кушмурун и Есиль.
В то время Целиноград напоминал украинское село. От вокзала к центру тянулась линия, покрытая булыжником. На остальных улицах была пыль да грязь. Несколько десятков кирпичных домов сиротливо стояли в центре города. Такими мелкими областными городами были Кустанай и Талды-Курган.
Эти города заселены ссыльными представителями различных национальностей. Казахов там почти не было, разве только они были в областных органах.
Из Акмолинска я заехал в Караганду. Многочисленные колонны пленных медленно двигались к угольным шахтам на работу. В Караганде в то время было тридцать кирпичных домов, а остальная масса людей проживала в бараках и землянках. Караганда в то время даже не имела железнодорожного вокзала. Вокруг города в радиусе 500 километров простирались владения Карлага, который пропустил через себя многие тысячи заключенных. Заключенные добывали уголь и руду, работали на фермах и пахали землю.
Возвратившись в Алма-Ату, я принялся размещать офицеров и солдат. После войны офицеры спешили встретиться со своими семьями. Они приехали в Алма-Ату. В казарме самое большое помещение заняли семьи офицеров.
Придет ко мне жена офицера с ребятами и требует: «Я с мужем не виделась 4 года и хочу жить вместе, дайте мне комнату». А где взять эту комнату?
С первых дней по службе начались неприятности. Получаю донесение: два солдата в полку образовали банду. Еду снова в Акмолинск. Со мной прокурор Касаткин и начальник контрразведки Шор. Оказалось следующее.
Два солдата, прихватив пистолеты, отправились в деревню, где убили трех человек. Несколькими днями позже они ограбили магазин. Их, конечно, судили.
В Лениногорске пропал солдат. Мы считали, что он дезертировал. Когда сошел снег, труп его обнаружили. Оказалось, его убили свои же солдаты и бросили в снег. Снова суд.
Среди офицеров оказалось много пьяниц. Я успел таких офицеров десятка три отправить в Ташкент в штаб округа, где их уволили, а дальше мне запретили. Приезжаю я в Усть-Каменогорск и вижу: по казарме без ремня разгуливает пьяный командир батальона. Пришлось его отправить в Ташкент.
В Джамбуле на одной вечеринке наш лейтенант из-за ревности убил майора милиции. Много и других было происшествий.
На территории Казахстана размещалось наших более ста гарнизонов. Мне пришлось побывать на многих из них. Балхаш и Джезказган – центры медной промышленности. Эти города стоят в полупустыне, как говорят, оторваны от мира сего. Там даже не было приличной питьевой воды.
Город Лениногорск, в прошлом Риддер, стоит прижавшись к горам Южного Алтая. Там свинец и серебро. Я побывал в шахтах и посмотрел, как добывают свинец. Город Текели расположен в высоких горах недалеко от китайской границы. Там тоже свинец. Я приехал туда летом и застал снег.
Солдаты мне говорят: «Товарищ полковник, редко к нам приезжают, а если кто и бывает, даже не ночует».
Пришлось ночевать. Утром вышел во двор и смотрю: рядом с казармой возвышается обрывистая гора выше километра.
Я говорю: «Хорошо бы побывать там и посмотреть на Китай».
Мне солдаты ответили: «Мы там были, лезли четыре часа, а Китая не видели».
Я их похвалил за это и добавил: «Вокруг казармы солдаты должны всю местность знать».
Летом 1946 г., впервые после 1941 г., мы с женой побывали в Кисловодске. Из Алма-Аты до Москвы летели два дня, а дальше ехали в поезде. К осени 1946 г. у меня в семье собрались мой отец Михаил, племянник Олег, брат Иван и сын Радий.
В сентябре мы группой поехали за реку Или поохотиться на козлов. Река осталась позади, и мы свернули вправо на восток, ехали еще несколько часов, пока не наступила ночь. Утром увидели гору Матай, которая шапкой торчала среди зеленых хребтов.
У подножия горы мы разыскали домик, где проживал казах с женой. Они, оторванные от жилья на сотни километров, одиноко коротали свое счастье. У них козлятина была основной пищей, да еще были мука и соль.
Утром, еще до рассвета, хозяин дома развел нас по постам и проинструктировал, в каких условиях что делать.
Он сказал: «Козы утром идут на пастбище, а вечером возвращаются в горы на ночлег».
Наступил рассвет. Вижу: на меня бегут восемь коз. Я выстрелил несколько раз и не попал в цель. Козы бегают недалеко от меня и не знают, откуда стреляют. Наконец, я одного завалил, а остальные убежали. Мои соседи тоже стреляли по другим группам и удачно. Мы добыли 12 голов и отправились домой.
В другой раз мой сын Радий с одним старшиной преследовали группу козлов и так увлеклись, что потеряли силы. Мы их ожидали несколько часов, стреляли, пускали ракеты, а их все не было. Наконец, на закате солнца они явились и накинулись на воду и арбузы. Только после этого рассказали о том, как их козы обхитрили.
Охота в то время там была богатая. Машин еще почти не было, а ногами козу не догонишь.
В Алма-Ате мы много ели мяса, рыбы и яблок. После войны нужно было поправляться, и поправились.
В Алма-Ате мы жили две неполных зимы и одно лето. Дивизию расформировали, и я остался без дела. По вызову сверху я с семьей прибыл в Москву, где ожидал назначения целый месяц. Это было в январе 1947 г.
Ожидая назначения в Москве, я службу в Казахстане вспоминал как дурной сон. Территория республики огромна, а людей мало. Железной дороги Моинты-Чу в то время еще не было. Из Алма-Аты в Караганду на поезде ехали через Новосибирск и добирались туда почти неделю. В зимнее время самолеты летали нерегулярно. Однажды мы в Балхаше ожидали самолета трое суток.
Осенью 1946 г. мы с группой офицеров из Караганды на машине отправились в Джезказган, 500 километров по барханам и берегам реки Сарысу мы ехали сутки. Эта река к осени почти вся пересыхает, только остаются отдельные заводи, которые буквально были забиты стаями уток. Очень часто попадались дрофы и небольшие косяки коз. Несколько дроф мы подстрелили и затем поспешили к нашим солдатам, которые находились в Джезказгане.
В то время Джезказган был весьма маленьким городком, там добывалась медная руда руками заключенных. В полупустыне Казахстана можно проехать сотни километров и не встретить жилья. Нет воды – нет и жизни. Теперь в тех местах обосновался Байконур. Для этого почетного учреждения воду нашли.
Севернее Джезказгана на сотни верст раскинулось детище Хрущева – целина.
В старое время казахи два раза в год кочевали на тысячи километров, летом они с табунами лошадей и отарами овец двигались на север к великому сибирскому пути, а зиму проводили на черных землях реки Чу и вокруг Аральского моря. Так исторически сложилось: очень много необжитой земли и мало людей.
На каждого казаха приходилось по три квадратных километра территории. После войны в Казахстан по воле партии переселилось очень много молодежи, особенно русских и отчасти украинцев, но все же мало.
Туда можно еще переселять много миллионов людей. Только где их взять? В общем, Казахстан постепенно заселялся.
***
В начале 1947 г. Алма-Атинская дивизия была расформирована, и мне с семьей пришлось покинуть Азию: поезд до Москвы тащился шесть суток.
В ожидании назначения в Москве я провел целый месяц. Трудно было с жильем, а еще труднее находиться в неведении. В то время существовала карточная система.
Подготовил Валентин Мануйлов
