Правитель Таджикистана – самый тщеславный в Средней Азии. Изображение Эмомали Рахмона реет на, возможно, самом большом в мире флаге, поднятом на самом высоком в мире флагштоке. Его столица гордится, что вскоре здесь будет построена самая большая в мире мечеть в основном на средства Катара. Здесь уже стоят самая большая в мире чайхана, построенная в основном на средства Китая (она почти полностью пустует), и огромная национальная библиотека (к сожалению, без книг, как говорят скептики).
Гурбангулы Бердымухамедов, зубной врач, ныне управляющий Туркменией, почти столь же самовлюблён. Он называет себя Защитником. Он убрал 13-метровую позолоченную статую своего предшественника Сапармурата Ниязова, которая поворачивалась вслед за солнцем, и воздвиг позолоченный памятник самому себе, отважно скачущему верхом на золотом коне по гребню волшебной скалы.
Такие странные выходки могут произойти только в условиях диктатуры. И в самом деле все пять когда-то советских среднеазиатских стран (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан) живут под гнётом репрессивных, кумовских правительств. Их правители боятся «цветных революций», что свергли режимы в бывших советских Украине и Грузии, а десять лет назад и в Киргизии («тюльпановая революция»), и джихада: все пять стран мусульманские.
Когда-то Российская и Британская империи соперничали здесь за влияние. Это называлось тогда «большой игрой». Сегодня ещё более сложная битва за власть и богатства этого непокорённого региона разворачивается между Китаем, Россией и Западом.
Россия привыкла чувствовать себя здесь как дома. Во всех пяти странах русский остаётся языком межнационального общения. Двое из пяти вождей – Нурсултан Назарбаев в Казахстане и Ислам Каримов в Узбекистане – были секретарями Коммунистической партии. Бердымухамедов унаследовал свою должность от ещё одного секретаря; Рахмон был в партии большой шишкой.
Только Киргизия пережила множество вождей и две революции, однако её нынешний президент Алмазбек Атамбаев, возможно, даже ещё более прорусский, чем его соседи. Как и в России, власть во всех пяти странах удерживают небольшие и бесстыже богатые клики, окружающие президентов. Их вожди беспощадно подавляют несогласных.
Хотя большинство жителей Средней Азии малорелигиозны или вообще нерелигиозны, исламизм обращается к небольшому, но всё растущему числу молодых и недовольных. В Актобе – шахтёрском городке в Северо-Западном Казахстане – 25 человек (включая нападавших) были убиты в результате атаки исламистов в начале июня.
Никто точно не знает, сколько бойцов отправилось из Средней Азии сражаться за Исламское
государство (ИГ, террористическая организация, запрещенная в России) в Сирию и Ирак. Международная кризисная группа – базирующаяся в Брюсселе НКО – полагает, что до 4000. Местные правители склонны завышать их число, чтобы оправдать репрессии.
Многие бойцы ездили в Россию на работу, как это делают миллионы жителей Средней Азии, где трудились в жутких условиях. Там они были распропагандированы русскими гражданами – мусульманскими фанатиками с Кавказа.
Когда экономика России стала резко обваливаться, многие мигранты потеряли работу и были соблазнены ИГ обещаниями высокого жалованья, героизма и жизни в раю.
Ферганская долина, разделённая между Узбекистаном, Киргизией и Таджикистаном, нередко бывает охвачена волнами недовольства. Узбекистан и Таджикистан послали в ИГ по более чем 1000 бойцов. «Наблюдение за правами человека» – группа, следящая за этими проблемами – полагает, что в Узбекистане за решёткой находятся до 12000 политических заключённых, многие из которых исламисты.
В Таджикистане порою целые семьи уходят вслед за молодыми парнями на войну. Таджикское правительство теперь обвиняет в джихаде и подрывной деятельности почти любую группу, проповедующую ислам, даже умеренный.
Казахи и киргизы с их кочевым происхождением менее склонны попадать под обаяние пуританской версии ислама, проповедуемой ИГ. Но и они послали несколько сотен парней в Ирак и Сирию.
Туркмения, возможно, тоже затронута этим. Говорят, что афганские талибы нападают на туркменские деревни на границе.
Большую озабоченность вызывает то, что произойдёт, когда все эти озлобленные молодые парни вернутся домой. Министр иностранных дел Назарбаева заявил, что именно ИГ вдохновило боевиков в Актобе.
Воинствующий исламизм, возможно, не столь уж популярен, но чем яростнее подавляется не призывающая к насилию версия ислама, тем более привлекательной выглядит идея джихада. А если растёт социальное недовольство, исламисты обязательно обопрутся на него.
Милая добрая игра
На всём этом мрачном фоне уже более десятилетия идут разговоры о новой «большой игре». Главные игроки – это воинствующая националистическая Россия, торгашеский Китай, первоначально многообещающая, а ныне помятая Америка и осторожно интересующаяся Европа.
Турция, Саудиты, Катар, а, возможно, вскоре и Иран участвуют в том, что высокопоставленный казахский чиновник назвал «гораздо более опасной малой игрой». Средней Азии нравится, что у неё так много ухажёров. «Счастье, – сказал полушутя один казахский министр, – это когда у тебя много трубопроводов».
Америка и Европа осторожны. Chevron всё ещё занят разработкой самого богатого нефтяного месторождения региона, но санкции ЕС против России, возможно, сказались и на европейских интересах в области среднеазиатских нефте- и газодобычи. Однако немногие американские или европейские компании хотят прийти на рынок, где столь слабы власть закона и банки и столь безудержна коррупция.
Четверо из пяти (Туркмения не такая, как все) – члены Шанхайской организации сотрудничества, региональной межправительственной группы, поддерживаемой Китаем. Этот же квартет в качестве членов-основателей входит в Азиатский инфраструктурный инвестиционный банк (управляемую Китаем международную кредитную организацию).
Регион играет важную роль в китайском проекте «Один пояс – один путь». Хотя многие простые жители Средней Азии сильно нервничают по поводу китайского экономического нашествия, большинство капитанов бизнеса и политиков вдохновлены им. «Я хочу, чтобы Китай стал ближе к Средней Азии», – говорит Жоомарт Оторбаев, недавний киргизский премьер-министр-модернизатор. Китай разделяет эту идею: за последнее десятилетие в торговле и инвестициях он отодвинул Россию на второе место.
Но Россия по-прежнему обладает огромным влиянием. Большинство населения здесь смотрит русские и русскоязычные телеканалы. Наряду с обычными программами они распространяют неизбывный антиамериканизм. И, похоже, многие из местных жителей всё это проглатывают наряду с теориями заговора, согласно которым Запад хочет дестабилизировать Среднюю Азию. В самом деле многие бедные здесь тоскуют по Советскому Союзу. «У нас были работа и фабрики, но ничего не было в магазинах, – так звучит привычная жалоба. – А теперь у нас есть товары, но нет работы и фабрик».
Россия уговаривает этот квинтет вступить в Евразийский экономический союз (ЕАЭС) и Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ) (это её стратегический ответ НАТО).
ЕАЭС, куда вступили Казахстан и Киргизия, возможно, и оттянул на себя небольшую часть торговых потоков с китайского направления, но всё-таки это скорее инструмент русского влияния, чем настоящий торговый блок. Россия по-прежнему намерена сколь можно долго привязывать к себе свои бывшие республики с помощью автомобильных, железных дорог и трубопроводов.
Она также господствует в сфере региональной безопасности. Россия по-прежнему управляет огромным космодромом в Юго-Западном Казахстане и контролирует месторождения урана (Казахстан занимает 1 место в мире по добыче урана). В Киргизии Россия имеет авиабазу в Канте, близ столицы Бишкека, и испытывает торпеды на озере Иссык-Куль. В Таджикистане находится крупнейшая зарубежная военная база России, где размещено 7000 военнослужащих.
Американцы и китайцы стали тоже проявлять определённый интерес. Джон Керри, американский государственный секретарь, в прошлом году посетил все пять стран, чтобы «перезагрузить» отношения после того, как Америка потеряла в 2005 г. доступ к авиабазе Карши-Ханабад в Юго-Восточном Узбекистане и была выдавлена два года назад из Манаса, близ Бишкека. Китай продал кое-какие вооружения, в том числе беспилотники и противоракетные системы.
Хотя у пяти стран общая история, их послесоветские пути были разными, и они нередко находятся в натянутых отношениях друг с другом. Бывший киргизский министр сокрушается: «Между нами нет никакой гармонии». Таджики негодуют по поводу того, что Узбекистану принадлежат великие города Самарканд и Бухара, исторически бывшие таджикскими.
Все четыре соседа в разной степени чувствуют отвращение к Каримову. Как и Туркмения, Узбекистан становится всё более закрытым и поглощённым самим собой.
Величайшая страна в мире
Казахстан и его вождь – наиболее впечатляющие из этой пятёрки (кое-какие впечатления у вас могли остаться от фильма «Борат»). Несколько лет назад Назарбаев подумывал о том, чтобы переименовать свою страну в Землю казахов, чтобы избавиться от позорящей её частицы «-стан». Её деловая столица Алматы – наиболее изысканный и энергичный город региона. В прошлом году по ВВП на душу населения Казахстан превзошёл Россию.
Назарбаев прагматично открывает свою страну Западу, одновременно ведя задушевные разговоры с Россией и налаживая экономические связи с Китаем. Он призывает студентов учить английский. В планируемом финансовом центре в Астане – столице, смело и размашисто перенесённой им 19 лет назад в географический центр страны – будет действовать английское право.
Но не всё так хорошо. Падение цен на нефть больно ударило по Казахстану. За пределами Астаны и Алматы многие города представляют собой жуткое зрелище: Актобе – один из многих городов, где людей массово отправляют в вынужденные неоплачиваемые отпуска. Банковский сектор – несовременный, налоговая система – византийский кошмар.
Выполнение контрактов не гарантировано, а казахи с хорошо налаженными связями нередко присваивают себе по 10% от каждой сделки. Всё это отпугивает инвесторов.
В то время как экономика обваливается, растёт недовольство, и главным раздражителем становится коррупция в правящих кругах. В апреле вспыхнула серия протестов против планов земельной реформы.
Назарбаев беспощадно ограничил политическое пространство, высылая, подкупая, запрещая, унижая или бросая за решётку своих оппонентов. На следующей неделе ему исполнится 76 лет, и у него нет очевидного наследника. Но есть очень энергичная дочь.
Хотя есть места, где дела обстоят похуже. Каримов из Узбекистана – самый мерзкий из пяти правителей. Возможно, что он страдает манией преследования. Таджикистан, возможно, самый нестабильный. В прошлом месяце там был проведён референдум о поправке к конституции. Её приняли большинством в 97% голосов. Она снижает минимальный возраст для занятия поста президента до 30 лет, чтобы проложить дорогу к передаче власти сыну Ра?мона Рустаму. Сейчас он возглавляет (не смейтесь) антикоррупционную комиссию.
Политически Киргизия – самая свободная, но, похоже, это не делает людей счастливее. Президент, памятуя о потрясениях, приведших к падению двух его предшественников, ведёт себя всё более нервно. Начиная с марта были арестованы семь политиков. Их обвиняют в подготовке якобы всевозможных переворотов.
Киргизские войска время от времени вступают в столкновения с таджикскими вдоль их спорной границы. Напряжённость в Ферганской долине вызывает раздражение у всех трёх стран, расположенных на её территории.
Уровень народного недовольства в разных странах разный, как различна и степень насилия, на которое готовы идти вожди для его подавления. Но перспектива процветания и устойчивости, равно как и подлинной демократии и соблюдения прав человека, по всей Средней Азии выглядит сейчас гораздо менее радужной, чем 25 лет назад, когда эти пять стран получили независимость. За последнее десятилетие многие стали беднее.
Глядя, как «арабская весна» свергает правителей на юге, а цветные революции делают то же самое на западе, вожди этих стран ощутили себя на краю пропасти. Сейчас они уже чувствуют себя в безопасности.
Ни в одной из пяти стран нет последовательной, знающей оппозиции, способной возглавить революцию или хотя бы довести ситуацию до точки кипения. Но всё может измениться.
The Economist, 2 июля 2016 г.
