Десять лет назад капитаны французского бизнеса с завистью смотрели на то, что происходит по ту сторону Рейна. Немецкая экономическая модель с её огромным экспортом, умиротворёнными рабочими, низкой безработицей и высокопроизводительной промышленностью была предметом их восхищения. Французские издательства печатали книги с такого рода названиями: «Стоит ли нам следовать примеру Германии?». Газетные заголовки вопрошали: «Как немцам это удаётся?» Французские предприниматели и политики оплакивали неспособность своей собственной страны следовать примеру соседа.
Сегодняшние же разговоры капитанов бизнеса в Берлине способны вогнать в краску французских министров. Немецкие управляющие, разочарованные недееспособностью собственной трехпартийной правящей коалиции, бросают восхищённые взгляды на французское правительство, которое ставит превыше всего предпринимательство, обхаживает руководителей корпораций и воинственно продвигает свою страну как место для капиталовложений и инноваций.
Многие предприниматели поддерживают Кристиана Линднера, министра финансов и вождя СвДП, отстаивающей идеи свободного рынка, снижения налогов на корпорации и ослабления государственного регулирования. Но СвДП – самая слабая из 3 партий правящей коалиции.
А Франция тем временем пожинает плоды рыночных реформ президента Эмманюэля Макрона. По данным консалтинговой компании EY, 2022 стал четвёртым подряд годом, когда Франция привлекла больше прямых иностранных инвестиций, чем любая другая страна Европы. Париж также выиграл гонку по привлечению финансового капитала из вышедшей из ЕС Британии.
«Франция – это Германия, только лучше», – гласит заголовок в одном из последних номеров немецкого еженедельника Der Spiegel.
«Мы поменялись ролями», – говорит Клаус Швайнсберг, немец, преподающей в ведущей французской деловой школе ESCP.
Причины, по которым сейчас немецкие капитаны бизнеса так превозносят Францию, связаны не только с трудностями внутри Германии, вызванными уходом от зависимости от русского газа и экспорта в Китай. Германия действительно очень сильно пострадала от этого разрыва, тогда как Франция, не будучи столь зависимой, почти не была им задета.
Немцы осознают ещё и то, что французы сейчас сильно изменили свой подход к инвесторам и предпринимателям. Франция, которую так часто критиковали за дирижизм, похоже, нашла способ использовать свой опыт централизации не для контроля над бизнесом, а во имя поддержки частного сектора, привлечения инвесторов и воспитания предпринимателей.
На диаграмме показана первая десятка стран Европы в 2021 и 2022 годах по числу объявленных проектов с использованием прямых иностранных инвестиций. Источник: EY.
Возьмём немецкого производителя вакуумных насосов Pfeiffer Vacuum. В мае он объявил о вложении 75 млн евро в строительство фабрики в Анси (Юго-Западная Франция). Бритта Гизен, управляющая этой компанией, говорит, что её лично обхаживали люди из окружения Макрона, обещая субсидию в размере около 20 млн евро и помощь в оформлении документов.
В довершение всего её пригласили выступить с заявлением на ежегодном собрании ведущих политиков и иностранных инвесторов «Выбирай Францию» в Версальском дворце с участием самого Макрона. В Германии нет ничего подобного. Гизен, управляющая компанией средней руки, сидела там рядом с Илоном Маском, хозяином Tesla, и Лакшми Митталом, стальным магнатом.
Важное отличие от Германии, говорит Гизен, заключается в том, что Макрон, сам бывший инвестиционный банкир, привёл в правительство людей с деловым опытом. Например, министр промышленности Ролан Лёскюр – это бывший инвестор.
При этом президента постоянно бранят его крайне правые и крайне левые политические соперники за то, что он слишком близок к деловым кругам. Но как раз люди такого типа хорошо знают, что нужно компаниям.
А инвестиции, которые они помогают привлечь, могут быть политически полезны. Например, когда новые фабрики строятся во французском ржавом поясе или в других регионах, склонных голосовать за крайние силы.
В Германии ни в парламенте, ни в правительстве нет людей с таким опытом. Исключением является разве что Йорг Кукис, бывший управляющий Goldman Sachs в Германии, а ныне один из ближайших советников немецкого канцлера.
Если взглянуть шире, то окажется, что Франция полностью изменила природу своего дирижистского промышленного планирования. При Жорже Помпиду в 1970-е годы государство разрабатывало планы (высокоскоростные поезда, атомная энергетика), а государственные служащие воплощали их в жизнь.
Сегодня у Парижа по-прежнему есть план. Он называется «Франция-2030». Согласно ему, предполагается вложить 54 млрд долл. в новые и зелёные технологии (производство зелёного водорода, новые модульные атомные реакторы, аккумуляторы, производство полупроводников и самолётов с низким выбросом углерода).
«Но к старому дирижизму нет возврата, – говорит Лёскюр. – Речь не идёт о том, чтобы всё делать в нашем министерстве. Задача заключается в облегчении работы частных инвесторов и предпринимателей».
Например, компания Verkor является стартапом. Она строит завод по производству аккумуляторов в Дюнкерке стоимостью в 2 млрд евро. Он станет частью создаваемой там «Аккумуляторной долины». Задача государства – строительство инфраструктуры и устранение отрицательных внешних эффектов.
22 ноября правительство подписало соглашение с 50 заводами о субсидировании сокращения выбросов углекислого газа в атмосферу. На их долю приходится десятая часть такого рода эмиссии во Франции. Государство также помогает оформить документы. Новый закон о «зелёной промышленности» нацелен на сокращение среднего времени получения всех разрешений на строительство завода с 17 до 9 месяцев.
Франция теперь лучше, чем Германия, использует мощь государства для поддержки рыночной экономики, говорит Свен Янссен, немецкий венчурный инвестор. «Макрон знает толк в продвижении инноваций и стартапов», – замечает он. La French Tech – это сделанная с умом сетевая платформа, которую Министерство экономики Франции использует для продвижения высокотехнологичных компаний за рубежом. У Германии нет ничего подобного.
Такие французские стартапы, как Doctolib (услуга по записи в интернете на приём к врачу) или PayFit (производитель программного обеспечения для расчёта заработной платы), стали именами нарицательными в Германии.
Французский общественный инвестиционный банк Bpifrance стал стержнем французского предпринимательства. Когда его создавали в 2013 г., то многие опасались, что он превратится в ещё одно громоздкое бюрократическое учреждение, подчиняющееся указаниям политиков и занятое поддержкой слабеющих компаний. А сегодня он управляет активами стоимостью в 50 млрд евро. В прошлом году он получил чистую прибыль в размере 1,5 млрд евро.
Наша философия, говорит Николя Дюфурк, глава Bpifrance, заключается «во вложении как можно большего количества денег в переизобретение французской экономики предпринимателями». Это значит воспитание готовности идти на риск и сокрушение бюрократии.
Среди прочего банк много вкладывает в развитие целого поколения французских венчурных фондов. Он также работает напрямую с предпринимателями и помогает своим клиентам преодолевать бюрократические препоны. Ни один из 3500 сотрудников банка не является государственным служащим. Сам Дюфурк – бывший консультант-технолог. KfW (немецкий аналог Bpifrance), напротив, финансирует предпринимателей лишь через коммерческие банки.
Конечно, Германия остаётся мастерской Европы. На её долю приходится больше крупнейших стартапов Европы, чем на долю Франции.
Франция столь серьёзно занялась своей промышленной политикой лишь в 2022 г., поскольку её напугало решение Германии начать свой собственный промышленный переход. Французы не отказываются от участия в старомодной гонке субсидий. Недавно Tesla предпочла Германию Франции (и другим странам) для крупного расширения своего производства. Но перед этим её долго обхаживали французы, предлагая щедрые государственные субсидии.
Привлекательность Франции опирается на её огромный опыт правильного решения больших задач: от создания атомной энергетики и первоклассной инфраструктуры до развития государственных детских садов и гастрономии.
В конце концов воплощение в жизнь французской мечты о большей промышленной и экономической автономии Европы зависит от способности Германии двигаться в верном направлении. Раз немецкие управляющие неожиданно начали восхищаться своим французским соседом, значит Германия усвоила урок смирения. Во всяком случае, в немецкой печати больше не говорят о «больной Франции».
The Economist, 25 ноября 2023 года.
