Народные хозяйства многих развивающихся стран стараются жить по средствам. У Китая сейчас эта проблема выявилась с особой остротой. Даже в лучшие времена совокупных расходов домохозяйств, предприятий и правительства не хватало на то, чтобы купить всё, что производит эта страна. Образовывавшийся излишек шёл на экспорт. У Китая наблюдался внешнеторговый профицит на протяжении 34 из последних 40 лет его истории.
А теперь наступило далеко не лучшее время. Китай проходит через самую долгую полосу дефляции с тех пор, как более четверти века назад разразился азиатский кризис. В результате эпического погрома на фондовом рынке инвесторы с конца 2022 г. потеряли 2 трлн долл.
За этой паникой скрывается более глубокий страх инвесторов и чиновников. Они опасаются, что Китай больше не может положиться на прежний двигатель своего экономического роста.
Закончился расцвет на рынке недвижимости. Страдающие от нехватки средств застройщики боятся возводить новое жильё, а люди – его покупать. Исчерпала себя и страсть к строительству инфраструктуры: у залезших в большие долги местных органов власти просто больше нет средств.
Долгие десятилетия Китай вытягивал из нищеты своё населения за счёт экспорта. Но теперь экспортировать стало сложнее, поскольку в мире усиливается протекционизм, а страны Запада всё менее готовы полагаться на сотрудничество с самодержавными государствами.
Поэтому Китай всё более делает ставку на единственный остающийся в его распоряжении источник роста – увеличение потребительских расходов собственного населения численностью в 1,4 млрд человек.
«Китайский рынок с его огромными размерами и всё увеличивающейся ёмкостью будет играть важную роль в расширении всемирного совокупного спроса», – заявил на Всемирном экономическом форуме в Давосе китайский премьер-министр Ли Цян. В новом обзоре МВФ по перспективам Китая, опубликованном 2 февраля, слово «потребление» использовано 61 раз.
В увеличении внутреннего потребления есть смысл. Прижимистые китайские потребители предпочитают сберегать, а не тратить. Норма потребления в Китае равна всего 53% ВВП, тогда как в мире в целом – 72%. По этому показателю Китай находится на 156-м месте среди 168 государств планеты. Итогом этого является его однобокая роль в мировой экономике.
Как отмечает экономист Майкл Петтис, на долю Китая приходится 32% мировых инвестиций и 18% мирового ВВП, но всего 13% мирового потребления. Китай выделяется даже на фоне других развивающихся стран: средний китаец потребляет на 7% меньше, чем средний бразилец, а производит на 40% больше.
Каковы перспективы роста внутреннего потребления в Китае?
Есть хорошая новость. В 2023 г. снятие карантина позволило людям вернуться в рестораны и магазины, вновь начать путешествовать. В итоге внутреннее потребление увеличилось более чем на 80%. Это крупнейший скачок с 1999 г. 
На диаграмме показано распределение размера изменений нормы потребления (правительства и домохозяйств) (в процентных пунктах ВВП) по 181 стране мира на 10-летних отрезках за период 1960–2022 годов. По шкале абсцисс отложено изменение нормы потребления. По шкале ординат отложена доля соответствующей группы изменений (в % от общего числа случаев). Источники: World Bank; The Economist.
Плохая новость заключается в том, что надежды на постепенные изменения к лучшему в области внутреннего потребления весьма слабы. Это связано и с общественными настроениями, и с данными расчётов, и с особенностями истории Китая.
Начнём с общественных настроений. Смятение на рынке недвижимости отрицательно сказалось на доходах, стоимости имущества и духе простых китайцев.
Возьмём Чэня, строителя из Цзянсу. Он мечется в поисках работы. А если её находит, то не всегда получает причитающуюся за неё заработную плату. Он вложил свои сбережения в квартиру для своих детей в городе, что расположен недалеко от его родной деревни. Но значительная часть из построенного там жилья не находит покупателей.
«Страшно не прошлое, а будущее», – говорит он. Это настроение отражено в прогнозе МВФ. Он ожидает, что в 2024 г. рост внутреннего потребления в Китае замедлится.
Теперь займёмся расчётами. Даже если Китай умудрится избежать дефляции в целом по итогам этого года, надежды на стратегический разворот в области потребления невелики.
Согласно подсчётам Петтиса, чтобы перейти к новому экономическому равновесию, Китай должен увеличить своё внутреннее потребление примерно на 10 процентных пунктов ВВП.
The Economist проверил, случался ли в мире ранее такой серьёзный сдвиг в потреблении. Мы изучили опыт 181 страны за период после 1960 г., поделив их экономическую историю на 10-летние отрезки.
Выяснилось, что за этот период лишь в 11% случаев наблюдался рост внутреннего потребления более чем на 10 процентных пунктов за десятилетие. Некоторые из примеров подобного роста не вдохновляют.
Албания в начале 1990-х годов пережила расцвет потребления, но он был вызван гиперинфляцией. Тайвань пережил рост потребления на 10 процентных пунктов в период с 1986 по 1996 г., но он был связан с возникновением пузыря на фондовом рынке.
Вспомним, наконец, историю самого Китая. Его политики начали говорить об изменении экономического равновесия в пользу роста внутреннего потребления, о снижении доли экспорта в ВВП и нормы инвестиций почти 20 лет назад, после экономической конференции, состоявшейся в конце 2004 г. Тогда норма потребления равнялась 55% ВВП. Сейчас она остаётся примерно на том же уровне. Проще говорить о переходе к новому равновесию, чем что-то для этого сделать.
Но, несмотря на слабые надежды, Китай пытается менять свою политику. Один из шагов связан с изменением потребительской культуры.
В Давосе Ли Цян говорил о быстром открытии «огромного рынка» Китая и о «модернизации потребления» за счёт таких новых продуктов, как электромобили, умные дома и услуги «зелёного образа жизни». Но, заявляя о необходимости стимулировать расходы, чиновники тут же принимаются предостерегать китайцев от неправильных трат.
В декабре был обнародован, а затем отозван проект правил индустрии видеоигр. В нём компаниям предписывалось сопровождать игры всплывающими на экране предупреждениями о «неразумном потребительском поведении». Китайские вожди могли бы подхлестнуть потребление с помощью подачек домохозяйствам. Но, похоже, они считают их неэффективным расточительством, потворствующим лени.
Значит, наиболее вероятным рычагом стимулирования внутреннего потребления будет укрепление у граждан ощущения собственной финансовой безопасности, чтобы они меньше сберегали и больше тратили. В долгосрочном периоде для этого нужно расширение пенсионной системы и медицинского страхования.
Такие граждане, как Чэнь, чувствовали бы себя спокойнее и тратили бы больше, если бы им было легче обосноваться в тех городах, где они работают. Но в китайской системе прописки Чэнь продолжает официально числиться жителем своей родной деревни. Это значит, что ему и его детям сложно получить доступ к услугам школ и больниц в том городе, где он зарабатывает себе на жизнь.
По мнению Цай Фана из Китайской академии общественных наук, предоставление рабочим, приехавшим из деревни, городской прописки могло бы увеличить внутреннее потребление на 30%. Впрочем, другие учёные считают, что влияние этой меры на рост потребления будет не столь значительным.
По данным исследования, проведённого экономистами из Юго-Западного университета финансов и экономики (Чэнду), выходцы из деревни, получившие городскую прописку, тратят примерно столько же, что и коренные горожане, только делают это более заметно.
Лопнувший пузырь на рынке жилья тоже может раскрепостить потребителей. Согласно оценке банка Goldman Sachs, в 2021 г. 11% располагаемого дохода горожан уходило на накопление первоначального взноса и обслуживание ипотечных кредитов. Эксперты считают, что через 10 лет эта доля может сократиться до 6%.
Впрочем, пока Китай подбирается к реформе системы прописки очень робко, дивидендов от разворота на жилищном рынке придётся ждать долгие годы, а признаков скорых всеобъемлющих преобразований системы социального обеспечения очень мало. Возможно, норма потребления увеличится, когда на пенсию начнёт уходить новая обширная когорта работников. Тогда они прекратят производить, но продолжат потреблять.
Но за этим тянутся демографические перемены, которые трудно признать положительными для экономического роста. Для таких экономически незащищённых граждан, как Чэнь, перспективы не очень радостны. Ему 51 год. До выхода на пенсию ему остаётся 9 лет. Но он должен при этом заботиться о своих родителях и младшем ребёнке. «Всё зависит от меня, – говорит он. – Я не смею делать расчёты». А вот для китайского правительства перспективы выглядят устрашающе.
The Economist, 10 февраля 2024 года.
