Новые азиатские ценности

Тайваньский пролив часто рассматривают как возможный очаг возгорания. Китай нацелил тысячи ракет на находящееся по ту сторону узкой полоски воды государство, которое считает своей мятежной провинцией.
Но те, кто работает на расположенной в проливе ветряной электростанции Formosa-1, смотрят на него под другим углом зрения. «Это лучший ветер в мире», – говорит один инженер, глядя на скопление ветряков над бирюзовой водой.
Когда её введут в эксплуатацию в этом году, это будет первая в Азии (не считая Китая) коммерческая ветряная электростанция, расположенная в море. В проливе собираются построить ещё немало таких предприятий.
Увлечение Тайваня ветром связано с решением о постепенном отказе от ядерной энергетики. Многие компании опасаются, что это приведёт к нехватке электроэнергии на острове и подорвёт его экономику.
Споры по этому поводу были бурные. Дело дошло до драки в парламенте. В 2017 г. Северный Тайвань пережил массовое отключение электричества.
Президент Цай Инвэнь придерживается своего плана создания «родины, свободной от ядерной энергетики».
По мнению критиков, это прекрасный пример того, как политическая система может стать жертвой громогласных активистов, будь то борцы за охрану окружающей среды или противники свободной торговли.
Это приводит нас к вечному вопросу: демократия вредна для процветания?
В Китае часто можно услышать эту точку зрения.
«Что дали Тайваню 20 лет демократии? Прежде всего, резкое замедление экономики», – пишет китайский учёный Чжан Вэйвэй. Подобные высказывания слышны и в самих азиатских «тиграх».
Среди старшего поколения южных корейцев и тайваньцев господствует ностальгия по диктаторам Пак Чжон Хи и Цзян Цзингуо, которые возглавляли эти страны в период экономического бума.
«Демократию на хлеб не намажешь», – усмехается Терри Гоу, основатель тайваньской Foxconn. (Да и сам он оказался демократии не по зубам: он в конечном счёте отказался от борьбы за кресло президента Тайваня, поняв, что у него нет шансов на победу).
Свобода в Южной Корее и на Тайване не всегда была овеяна ореолом славы. В Южной Корее с 1987 г. на пост президента избирались 7 человек. Трём из них были предъявлены обвинения в коррупции, а один покончил жизнь самоубийством, чтобы избежать скандала.
Из четырёх человек, избиравшихся на пост президента Тайваня после 1996 г., трём были предъявлены обвинения в коррупции. Одного из них приговорили к 19 годам заключения.
Политики всегда плохо кончают, говорил Инок Пауэлл, противоречивый британский политический деятель. Правда, мало кто кончает столь же плохо, как южнокорейские и тайваньские политики.
Впрочем, вожди Сянгана, который был передан под власть Китая в 1997 г., тоже не смогут сделать рекламу недемократическому правлению.
Первый городской голова ушёл в отставку досрочно, второй – оказался за решёткой, третий – был столь нелюбим в народе, что отказался от продления своих полномочий на второй срок.
А нынешняя городская голова оказалась столь непопулярна, что народ превратил недавние местные выборы, которые обычно не привлекают особого внимания, в референдум по её правлению.
Долгие годы Сингапур был идеалом меритократии, но недавняя распря между детьми Ли Гуанъяо, отца-основателя этого государства, продемонстрировала уродливую сторону элитарной политики.
Когда эти четыре государства стали называть азиатскими «тиграми», ни одно из них не являлось состязательной демократией. С тех пор два из них превратились в трепещущие демократии, а два – нет.
Эта четвёрка предоставляет политологам возможность изучить различные пути общественного развития. Мы можем сравнить мятущуюся политическую жизнь Тайваня и Южной Кореи как с их недемократическим прошлым, так и с «управляемой демократией» Сингапура и непредставительной системой Сянгана.
Что показывает такое сравнение?
И Южная Корея, и Тайвань быстрее росли в десятилетия, предшествовавшие их переходу к демократии, чем сейчас. Но Сянган и Сингапур тоже росли раньше быстрее, чем сейчас. Значит, в замедлении нельзя винить одну демократию. Сингапур в последние годы рос быстрее демократических «тигров». Но от Сингапура часто отставал и Сянган.
Более систематические исследования тоже приходят к неоднозначным выводам. Своего рода вехой в научных исследованиях стал сделанный в 1996 г. доклад Роберта Барро из Гарвардского университета, который пришёл к «неприятному» выводу, что слишком много демократии вредно для экономического роста.
Он сделал предположение, что перераспределение, которое необходимо, чтобы успокоить большинство избирателей, ослабляет побуждения к капитало-вложениям и труду. Его статистические выкладки позволили сделать вывод, что лучше всего – умеренный объём политических свобод: как раз тот, которым наслаждается сейчас Сингапур.
Но демократам больше придутся по сердцу выводы другого экономического исследования.
Дарон Аджемоглу из Массачусетского технологического института и его соавторы недавно подсчитали, что в долгосрочном периоде демократия добавляет около 20% к ВВП на душу населения. Одна из причин заключается в том, что демократия способствует открытости и развитию образования и здравоохранения.
Поскольку Сингапур и Сянган остаются открытыми и много инвестируют в образование и здравоохранение, они воспроизводят у себя экономические выгоды, обеспечиваемые полной демократией.

СТРАДАЯ ОТ ОТСУТСТВИЯ ВОЗМОЖНОСТИ ИЗБИРАТЬ
Как отмечают Аджемоглу и его коллеги, демократия способствует экономическому росту ещё и тем, что ведёт к разрядке общественного недовольства. Это подтверждает недавний опыт самих «тигров».
В 2016 г. южные корейцы обнаружили, что их президент Пак Кын Хе попала под влияние загадочной закулисной советницы. Это вывело на улицы миллионы протестующих. В Сянгане отвращение к влиянию Пекина с июня этого года выводит на улицы сотни тысяч горожан.
В демократической Южной Корее политическая система взяла на себя решение этой проблемы. Парламент начал процедуру импичмента. Его решение оставил в силе конституционный суд.
Пак Кын Хе была смещена с поста президента и отправлена за решётку. Новые выборы позволили избрать её преемника.
А в Сянгане городская голова Кэрри Лам, как оказалось, даже не имеет возможности уйти в отставку. В этом она призналась в речи перед предпринимателями, содержание которой стало достоянием печати. Она сказала, что у неё нет иного выбора, как оставаться на своём посту до конца.
Поскольку половинчатая политическая система Сянгана не в состоянии стать проводником ярости протестующих, с ними приходится работать одной полиции. В результате полиция чувствует себя и обиженной, и более могущественной. Она теперь единственный инструмент в руках властей, и те боятся обидеть её.
Именно эти опасения заставили ратушу отказаться от проведения заслуживающего доверия общественности расследования фактов превышения полицией своих полномочий.
Это, в свою очередь, привело к новой вспышке ярости протестующих: зачем уважать власть закона, если этого не делают те, кто призван ей служить? Противостояние привело к кризису в экономике, который скорее всего продолжится и в следующем году.
Не ясно, помогает или нет демократия экономическому росту. Зато ясно другое: когда власти отказываются удовлетворить потребность общества в демократии, это вредит экономике.
Нет никакого сомнения в том, что демократических «тигров» (а таковыми они стали всего 20 лет назад) ждут трудности. Местная печать бранит тайваньскую ветряную электростанцию Formosa-1 за дороговизну и восемь сложных экологических экспертиз, которых потребовало её строительство.
Этот процесс здесь «более напряжённый, чем в Европе», говорит Маттиас Баузенвайн, президент Orsted Asia Pacific – главного акционера проекта. Но, пройдя через всю эту драму, он говорит о твёрдой приверженности Тайваня энергии ветра.
В любом случае у тайваньских законодателей будут новые поводы для драк.
The Economist, 7 декабря 2019 года.