Известие о кончине Николая Михайловича застало меня врасплох. Нет, понятно: и возраст был уже солидный, и здоровье далеко не лучшее. Но я поймал себя на мысли, что вообще ни разу не задумывался о том, что Инюшкина когда-то не станет. Просто почему-то казалось, что он всегда был и, значит, всегда будет.
Такая константа, неотъемлемая часть Пензы. Эталон потомственного интеллигента, коренного пензяка, который свой город любит, гордится им, постоянно старается сделать что-то для его блага.
Не скажу, что был частым гостем у него дома, но бывал всё же не раз и не два – и по работе, и не только. Конечно, не всё из разговоров осталось в памяти. Поэтому не буду теперь пытаться воспроизводить диалоги, постараюсь вспомнить самое характерное.
Например, всегда было интересно, как Николай Михайлович решился с телевидения перейти в вуз. Все-таки случай редкий, а для Пензы вообще исключительный, учитывая еще и то, что Инюшкин на ТВ был главным редактором общественно-политических программ, то есть человеком далеко не последним. Так вот, вспоминая о том, как в 40 лет он принял решение кардинально изменить жизнь, Н. М. ответил примерно так: «Годы идут, а журналистика – штука такая, которая людей в сугубо зрелом возрасте не очень-то любит и приветствует».
Конечно, в 40 лет жизнь для телевизионщика далеко не заканчивается и сейчас (хотя с тех пор телевидение сильно помолодело). А уж в 1977 г., когда решился Николай Михайлович на этот шаг, и тем более: казалось бы, вполне даже можно было спокойно до пенсии проработать на хорошей и почетной должности. Так что в пединститут он перешел явно не из-за намеков со стороны – мол, несолидно человеку в зрелом возрасте наравне с молодежью с микрофоном бегать (тогда и не бегали особо, кстати). Думаю, это было именно внутреннее понимание: когда тебе за сорок, то ты уже лучше смотришься за кафедрой, а не на экране.
Однако причастность к телевидению Н. М. чувствовал всегда, даже спустя десятилетия после ухода с должности главного редактора. Живо интересовался происходящим на ТВ, мог позвонить и поделиться своим мнением о только что вышедшей в эфир программе. Или, к примеру, когда мы к нему приехали однажды, чтобы записать небольшое интервью для сюжета памяти его друга, Якова Семеновича Клейнермана, мог сам себе поставить рамки: «Так, ну, у тебя же будет полторы минуты в итоге? Я тебе не буду всю его биографию рассказывать, на минуту наговорю, и хватит». (Правда, потом мы, конечно, разговорились и незаметно для себя записали существенно больше, но речь не о том.)
Моя любимая работа Инюшкина на телевидении – фильм к 60-летию Пензенской области (2009). Строго говоря, это не был его проект, он там появляется в кадре несколько раз на протяжении всей программы, и даже нельзя сказать, что у него там какая-то невероятная харизма – нет, всё так же интеллигентно, ненавязчиво, сдержанно. Но вспоминаешь этот фильм (он действительно получился удачным) – и в первую очередь в памяти возникает картинка, где Н. М. неспешно идет по Боевой Горе, а за кадром звучит его негромкий голос.
А если говорить о моей любимой книге Инюшкина, то, пожалуй, это будет «Край Пензенский: люди и судьбы» (1996–1997). Исключительная по своему изяществу вещь, галерея портретов замечательных пензяков, написанных как будто с натуры, в беллетристическом стиле, но с абсолютной исторической достоверностью (насколько это возможно в данном жанре, конечно). Мне кажется, что как популяризатору пензенской старины Инюшкину вообще не было равных.
«Популяризатор» у нас иногда воспринимается как слово чуть ли не уничижительное – мол, не настоящий исследователь, так, только пересказывает то, что уже изучили до него. А ведь на самом-то деле умение доходчиво, незаумно, интересно для широкой публики рассказать о том или ином человеке или событии – это тоже очень важно. Думаю, найти этот исключительно удачный стиль ему помогли как раз обе профессии: журналиста и педагога.
Краеведение, как говорил академик Сигурд Шмидт, – это всегда краелюбие. А как можно передать любовь к родному краю, если не расскажешь о его прошлом понятным языком?
Н. М. писал о Пензе и пензяках с огромной любовью. И с литературным талантом, конечно же.
Ни в коем случае не умаляя глобальных научных заслуг Инюшкина, вклада в изучение провинциальной культуры, для меня он – прежде всего автор прекрасных в литературном плане страниц о Пензе, будь то «Люди и судьбы» или «Страницы жизни провинциала». Глубже, может быть, о тех же предметах или персонажах еще и напишут (или уже написали). А вот так же легко и красиво – наверное, нет.
И еще одно качество, которым почему-то даже упрекают: умение один материал выдать под разным соусом – и как статью, и как сценарий телепрограммы из цикла «Пензенская видеоэнциклопедия», и как главу некоей книги. Это было присуще Инюшкину, и это – не от лени написать новое. Это – рациональное использование удачных творческих находок, многофункциональность, если хотите.
И еще одного момента не могу не коснуться – истории о том, как Н. М. настойчиво убеждал меня всерьез заняться наукой. В его понимании это было напрямую связано с защитой кандидатской диссертации. Помню, как он убеждал меня поступать в аспирантуру и переделать книгу о святителе Иннокентии Пензенском под диссертацию: рассказал, как много лет назад одна очень уважаемая и уже немолодая дама-культуролог убеждала его писать докторскую: «Хотите, я перед вами сейчас на колени встану – только пишите!» И шутливо добавил: «Я бы тоже перед тобой на колени встал. Но, боюсь, потом без посторонней помощи встать не смогу».
О том, что в аспирантуру я поступил и процесс обучения продвигается, рассказал ему. Думал, что обрадую его когда-нибудь новостью об успешном окончании. Увы, не случилось.
Но – спасибо Вам, Николай Михайлович, за доброе напутствие! И его, и многие другие эпизоды нашего общения буду помнить всегда.
Евгений Белохвостиков, председатель издательского отдела Пензенской епархии, корреспондент ГТРК «Пенза», аспирант Пензенского государственного университета архитектуры и строительства.
фото Александра Назарова.
