Самое читаемое в номере

Михаил Горбачев – человек, подаривший надежду

A A A

В рамках цикла публикаций памяти Михаила Горбачева «Улица Московская» предлагает мнение о нем пензенцев поколения 1965–1971 года рождения.

msg

Михаил Горбачев на трибуне 28 съезда КПСС, июль 1990 г. Фото ТАСС,
из архива Редакции журнала "Земство".

Овчинников Николай (1965 г. р.), в 1985–1990 гг. учился в Новосибирском электротехническом институте, параллельно работал, занимался бизнесом, затем проходил службу в Советской Армии. С 1990 г. живет и работает в Пензе.
«Оцениваю Михаила Горбачева как человека, который сделал свой выбор. Из всех руководителей нашей страны он оказался единственным достойным человеком. Его судьба не предвещала ничего хорошего, тем не менее откуда-то взялось. То ли Раиса Максимовна на него повлияла, то ли сам такой, то ли Господь ему в голову вложил нужные вещи.
Горбачев все сделал правильно. Можно было сделать чуть лучше или хуже, но он правильно впервые человеческие ценности поставил выше, чем государственные или свои личные, или клановые, или еще какие-то.
Горбачев выбрал человеческие ценности как приоритет, всегда этим руководствовался в меру своего понимания. Возможно, что-то не понимал, не смог предотвратить, но что мог, сделал.
Сегодня наиболее ярко понятно, что это настоящий человек. Если бы Горбачев был авторитарным, он бы не достиг вершин власти. Серые кардиналы – Андропов, Пельше и другие – толкали туда человека, которым вроде можно было управлять. Хотели видеть его своим парнем, молодым, управляемым, который для них будет делать то, что скажут.
А он смог провести свою линию. Причем не в личных интересах. Все знают, что Горбачев никаких богатств не нажил. Это человек великой судьбы.
Но то, что нам дал Горбачев, мы просрали. Все равно, чтобы Россия пришла на цивилизованный путь, потребуются кровь, лишения, страдания. Мы не воспользовались шансом, который он нам дал. А могли бы и воспользоваться.
Горбачев приезжал в Новосибирск в 1985 г. Всех несказанно удивил, в его адрес звучали подколы. Его южный говорок был в диковинку. Воспринимали его по инерции снисходительно-брезгливо, как и всю партийную верхушку.
Но уже в 1986 г. появился закон об индивидуальной трудовой деятельности. Я сразу же воспользовался этим законом, по которому каждый мог легально работать, не регистрируясь ни в каких творческих союзах.
Снисходительно-брезгливое отношение быстро перешло в интерес, а чем дальше, тем больше переходило в восхищение.
В 1991 г., когда он быстро сломал милитаристское начало в стране, никто пикнуть не посмел. Он проскочил по инерции, все же привыкли слушаться старших начальников. Он правильно воспользовался ситуацией.
Михаил Сергеевич подарил нам шанс, а мы им не воспользовались. Скатились в ту же чекистско-самодержавную колею.
Остановите 100 человек на улице и спросите: государство должно заботиться о своих гражданах? И 100 человек убежденно скажут, приведут кучу аргументов: конечно, оно для этого и государство.
А Михаил Сергеевич считал, что граждане должны заботиться о государстве. И это правильно. Разворот этого вопроса меня в свое время просто потряс.
Не Горбачев развалил Советский Союз. Он был обречен на момент создания, это совершенно искусственное образование, абсолютно ни на чем не держащееся.
Нет, была у него основа – идеология. Коммунистическая идея – самая сильная и сейчас из всех идей. Только сейчас мы знаем, что она нереализуемая, а тогда не знали.
Учение Ленина – это религия, она не требует доказательств. Доказательства пришли позже.
В 70-е гг. было очевидно, что коммунистическая система проигрывает любым другим системам по всем показателям. Это было очевидно всем носителям этой идеологии.
В 1985 г. было очевидно, что мы улетаем в пропасть, страна обречена.
А Горбачев это прервал. В чем его величие? Человек из этой системы, родившийся при советской власти, сказал, что главная ценность в мире – человек».

Пахомов Александр (1965 г. р.), в 1985–1991 гг. – студент, секретарь комитета комсомола Пензенского политехнического института.
«Новшества при Михаиле Горбачеве были вроде как положительные, но обнищание при этом было непонятно, поэтому у меня неоднозначное мнение об этом периоде. В 1986 г. происходящее воспринимал с энтузиазмом. В 1991 г., когда стал разваливаться Советский Союз, многое было непонятно, но это отношение не лично к руководителю страны, а ко времени.
К Горбачеву я отношусь больше положительно, как к сильной личности, сумевшей пойти наперекор тому, что у нас было, и что-то сделать».

Бураков Алексей (1968 г. р.), в 1985–1991 гг. был мастером по ремонту радиоаппаратуры в «Рембыттехнике», находился на срочной военной службе, был студентом Пензенского политехнического института.
«Михаил Горбачев был для меня человеком, который искренне хотел сделать нашу страну открытой миру и на много лет снял ядерное противостояние. Мы получили возможность говорить открыто и поверили в то, что есть шанс изменить к лучшему нашу жизнь».

Мануйлов Евгений (1968 г. р.), в 1985–1991 гг. окончил школу, находился на срочной военной службе, начал работать журналистом.
«В 1985 г. я окончил 10 класс. Школьников в советское время идеологически обрабатывали. Мы учили историю КПСС, пленумов. Каждый год проводилось два пленума КПСС и раз в 5 лет – съезд. Нас заставляли изучать материалы этих пленумов и съездов.
Были обязательные политинформации раз в неделю. Ученики класса готовили сообщения по материалам газет, классный руководитель в конце резюмировал все выступления. Нас таким образом вовлекали в общественно-политическую жизнь страны.
Но, с другой стороны, нам, школьникам, смотреть на политбюро, состоящее из одних стариков, было грустно. К тому же их речи были написаны бюрократическим языком, и это делало всё содержание непонятным, неинтересным и заунывным.
И вот приходит Михаил Сергеевич Горбачев – и все вокруг меняется. Этот человек сошел с олимпа и пошел в трудовые коллективы. Он реально ходил в народ, встречался с обычными гражданами, приезжал и разговаривал с коллективами. То, что он был близок нам, обычным людям, сокращал дистанцию между нами и властью, – это было удивительно, производило грандиозное впечатление. Ведь высокое партийное начальство, как правило, было где-то далеко.
То, что начали показывать по телевизору – как он встречается с людьми, отвечает на их острые вопросы, – было невероятно, это был просто переворот в общественном сознании.
До Горбачева политинформация воспринималась как обязаловка, потерянное время. При новом генсеке на нее стало интересно ходить. Чувствовалось, что началось движение к лучшему, реально светлому. Появилось ощущение свободы, которого до этого не хватало.
Пришло чувство настоящего единения. Учителя, которые загоняли нас на политинформацию, вдруг перестали быть монстрами, а стали старшими товарищами, которые вместе с тобой интересуются тем, что происходит в стране. Мы это вместе обсуждали.
Мы, школьники, стали это обсуждать между собой. О чем говорят пацаны, когда собираются за школой? А здесь вдруг стали обсуждать Горбачева, что он сказал, где и с какими идеями побывал. Было чувство, что все пришло в движение.
Для меня и многих из моего поколения он в определенной степени был кумиром в то время. Появилась надежда, что все будет по-другому, и чувство уверенности в том, что мы в этом можем участвовать.
Подростки, как правило, чувствуют, что отдалены от взрослой жизни. Дескать, ты – ребенок, постой-ка в сторонке. А тут появилось чувство, что мы сопричастны всему происходящему в стране, можем высказываться, от нас что-то зависит. Это очень вдохновляло.
Потом начались процессы и вне нашей страны. В Польше – приход к власти «Солидарности», переворот в Румынии, расстрел Чаушеску, крушение Берлинской стены.
Было чувство, что все в мире меняется, наступает новая эпоха, а мы участвуем в этом грандиозном процессе. Это давало огромный драйв, его тогда было очень много. Было предвкушение, что теперь все будет совсем по-другому, на голову лучше, гораздо сытнее и свободнее.
В эту же эпоху в СССР проникало видео – видеомагнитофоны и видеопросмотры, сначала подпольные, потом легальные. Дипломаты, моряки, люди, работавшие в «Аэрофлоте», привозили видеопроигрыватели, которые сначала стоили как пол-автомобиля.
Сначала собирались у кого-то в квартире смотреть видик, иногда за плату. Начали смотреть фильмы с плохим дубляжом, концерты западных звезд. Появились видеосалоны, ставшие у нас на некоторое время фактически новой молодежной субкультурой.
Молодежь с интересом начала читать газеты. Было ощущение, что страна движется в очень правильном направлении и через небольшое время мы реально построим светлое будущее.
В 1991 г. молодежь поддержала Ельцина, потому что он воспринимался как защитник Горбачева от ГКЧП. Ельцин тогда не воспринимался как лидер России, оппонент, а именно как защитник Горбачева от путчистов. Но, как это всегда бывает, нас немножко обманули и все пошло не так, как могло бы.
Было ощущение, что у части населения страны к Михаилу Горбачеву было пренебрежительное отношение – за его мягкость, следование общечеловеческим заповедям. А большинство населения хотело сильной руки.
Но мои симпатии все равно были на стороне Горбачева. К началу 90-х про него начали появляться анекдоты, в том числе нелицеприятные. Тем не менее он остался человеком, которому я доверяю, который созвучен моему настрою.
Горбачев изменил миропорядок. Он останется в ряду таких людей, как Рузвельт, Черчилль, Ленин, Сталин, Ганди, Мандела. Они приносили такие мощные импульсы, что мир менялся.
Если говорить с точки зрения альтернативной истории, не случись ГКЧП и всего последующего, например событий в Беловежской Пуще, и если бы был подписан новый союзный договор, вполне возможно, что мы сегодня жили бы не хуже, чем в Европе, по уровню жизни, свободы, развития гражданских институтов.
Те экономические вещи, которые Горбачев стал внедрять, показали свою колоссальную эффективность. Он с командой запустил процесс организации кооперативов, использовал в экономической практике законные способы, существовавшие в советском законодательстве.
Выяснилось, что, не отменяя государственную собственность, можно стимулировать деятельность кооперативов. На бумаге, в законе они были, но в силу разных бюрократических препон они не работали, это направление не развивалось.
При Горбачеве оно ожило, стали появляться разные кооперативы – торгово-закупочные, производственные. Причем люди в них зарабатывали по советским меркам какие-то колоссальные деньги. На заводе 240 рублей максимум – иди в кооператив, где и 320, и 380.
Начал развиваться арендный подряд. Например, бригада на заводе могла взять цех в аренду у государства. Работать не 8 часов, а 10, 12.
Или можно было выполнять работу сверх плана, оплата которой пойдет тебе лично.
То есть в это время очень стимулировалась личная инициатива граждан как экономическая сила. Постепенно в стране, развивающейся в этом направлении без резких движений, выросло бы другое поколение».

Науменко Андрей (1968 г. р.), в 1985–1991 гг. – студент Пензенского политехнического института, программист в Управлении здравоохранения Пензенской области.
«Двойственное впечатление от Михаила Горбачева. Когда он только появился, у меня было отношение к нему достаточно благостное, как к человеку, который внес в жизнь нечто свежее и новое. Принес надежду тем, что нормально разговаривал, общался и что-то хотел сделать.
Но когда развалился Советский Союз и все пошло под откос, мнение о Горбачеве изменилось. Сейчас я понимаю, что этот человек в некотором роде популист и управлять страной у него не получилось. Да и, видимо, это было для него слишком сложной задачей. Как смог.
Немного, к сожалению, в нашей истории правителей, которые развивали государство. Горбачев как раз из тех, у кого не получилось.
Он ничего не декларировал, кроме того, что надо по-новому мыслить и заниматься чем-то новым. За этими призывами ничего не последовало.
В 1991 г. экономика пошла под откос. И все почувствовали, что грядут бурные непростые времена. Я понимал, что, может быть, какие-то новые возможности для нас откроются, потому что страна действительно менялась. Менялась бурно и непонятно в какую сторону».

Шарипков Олег (1968 г. р.), в 1985–1991 гг. учился в Пензенском политехническом институте, работал техником в НИИ «Контрольприбор», находился на срочной военной службе.
«Михаил Горбачев мне нравился. Сначала было смешно, потом интересно. Сейчас оцениваешь с другой точки зрения и кажется, что более-менее все верно было сделано. Хоть и были талоны, но и надежда была на то, что в материальном и моральном плане все будет хорошо.
Единственный президент, который не вор, не упырь, семьянин (мы узнали, что жена руководителя страны – первая леди), не властолюбец – сам ушел с поста первого лица государства, оставил задел на будущее, выводил войска – на деле осуществлял демилитаризацию, взасос не держался за свое кресло».

Мухин Александр (1971 г. р.), в 1985–1991 гг. учился в школе, работал фрезеровщиком, находился на срочной военной службе.
«Для меня Михаил Горбачев – выдающийся человек, который, на мой взгляд, совершенно искренне старался сделать жизнь в СССР лучше, чем она была до него. Человек, подаривший надежду.
Во второй половине 80-х я не относился к нему лучше, чем к предыдущим генеральным секретарям. Относился тогда к нему настороженно-насмешливо.
Только спустя существенный период времени удалось понять весь масштаб преобразований, им задуманных и осуществленных.
После 1993 г. мое уважение к Горбачеву выросло и не меняется».

Записала Екатерина Комовская

Прочитано 872 раз

Поиск по сайту