– Как Вы оцениваете сменившего Вас Алексея Казанника?
– Казанник был от природы человек порядочный. Хотя и взялся за работу, в которой ничего не понимал. Но тут он был не одинок. Грызлов вот тоже согласился стать министром внутренних дел России, ничего не понимая в милицейском деле.
На моем столе был пульт для прямой связи с начальниками управлений, их заместителями и начальниками отделов. Более шестидесяти номеров. Я этим пультом постоянно пользовался. По каждому вопросу выяснял мнение и руководителя, и исполнителя. После ухода Казанника мне сказали, что за время его работы он ни разу никому не звонил.
Позже Казанник вспоминал, что из Администрации Президента ему присылали записки, что делать и кого арестовывать. А заместители объясняли ему ситуацию с позиции закона.
Через неделю после задержания руководителей парламента Ельцин спросил, почему до сих пор нет санкции прокурора на их арест.
Казанник ответил про отсутствие оснований.
«А кто Вам это сказал?» – спросил Ельцин.
Узнал, что Лисов, и через два дня Лисова освободили от работы. Позже пришла очередь и других замов.
Надо отдать Казаннику должное. В конце октября 1993 г. он подписал письмо Ельцину с формулировками статьи о прокуратуре, составленными ранее мною. И добился, буквально за два дня до публикации текста Конституции, их включения туда как статьи 129.
Его заслугой стало и выполнение постановления об амнистии заключенных по делу 1993 г. В записке из Администрации Президента просили его не исполнять. Со мной так себя вести не позволяли. Казанника же считали «ручным» прокурором. В случае с амнистией это не сработало. И это был мужественный поступок Казанника.
– Об уходе из прокуратуры сожалели?
– Это была потеря дела всей жизни. Мне не дали возможности завершить реформирование прокуратуры. Принятие нового закона о прокуратуре было только его началом. После мы приступили к созданию концепции развития прокуратуры, имея в виду принятие новой Конституции.
Отдельно требовалось проработать функционал прокуратуры в части уголовного преследования. Я всегда считал, что задача прокуратуры – обеспечить законность в раскрытии и расследовании преступлений.
Помню, Скуратов, став Генеральным прокурором, в одном из своих телеинтервью сказал, что раскрываемость убийств за прошедший год достигла 92%.
Но прокуратура отвечает не за раскрываемость, а за то, чтобы раскрытие преступлений происходило в рамках закона. Конечно, она борется с преступностью: давая санкцию на арест, прокурор пресекает преступление. Изолирует человека, чтобы эффективно разорвать преступные связи и закрепить доказательства. Давая санкцию на обыск, прокурор обеспечивает законность получения этих доказательств. Эта грань после моего ухода стала быстро размываться. 
Валентин Степанков (справа) с госсекретарем Геннадием Бурбулисом, 1991 год.
Большой потерей стало исключение из единой статистической отчетности сообщений и заявлений о правонарушениях, относящихся к органам госбезопасности. У милиции и прокуратуры были единый следственный отчет и отчет по поступившим заявлениям. Его подписывали прокурор города и начальник следственного отдела милиции.
В бытность Виктора Иваненко руководителем госбезопасности по моему настоянию работа чекистов также была включена в эти отчеты. Это работало так: рапорт, регистрация, проверка 3 дня, 10 дней или месяц, в случае необходимости – продление у руководителя, возбуждение дела или отказ в возбуждении. Все этапы дела регистрировались в отчетах. Это исключало возможность волокиты и укрытия преступлений. Оценивай и принимай меры. Но после моего ухода чекистам удалось уйти из единой отчетности.
Частью работы по созданию единой системы надзора за соблюдением законности стал также принятый в 1992 г. Закон об оперативно-розыскной деятельности. Прокуратура сыграла ключевую роль в разработке и принятии этого закона, впервые публично и гласно урегулировавшего все процедуры «подглядывания» и «подслушивания».
– Что отличает современную прокуратуру?
– Сегодня в структуре Генеральной прокуратуры – 10 Главных управлений и 11 специализированных управлений, не считая еще 7 территориальных. Я принимал Генпрокуратуру, в которой было только два Главных управления. Одно – по надзору за следствием и дознанием. А второе – Главное управление по надзору за исполнением законов в Вооруженных силах – мы создали на базе ликвидируемой Главной военной прокуратуры, чтобы поменять психологию этого «обособленного государства».
В советское время военная прокуратура подчинялась лишь Генеральному прокурору СССР, и переподчинение российской прокуратуре воспринималось там крайне болезненно. Подтолкнуло к реформированию этой структуры также и то, что мы столкнулись с валом жалоб от Комитета солдатских матерей на творимое в армии насилие. В зарплате никто не потерял.
Но Главный военный прокурор стал теперь начальником Главного управления. И он, и его заместитель по следствию были назначены из числа гражданских прокуроров. Это позволило убрать препятствия в общении военных прокуроров с министром обороны и его заместителями.
Первый начальник управления Валентин Паничев, ранее прокурор Ростовской области, заходил к министру обороны без очереди, не обращая внимания на многозвездных генералов в приемной.
Принятый 30 лет назад Закон о прокуратуре продолжает действовать. Но жизнь за это время изменилась. Громадные изменения в экономике, жизни людей и государства потребовали внесения в закон различных поправок. Дополнения касаются координации, кадровых и материально-технических вопросов. Раньше это регулировалось приказами Генпрокурора, теперь закреплено в законе. Но первые статьи, где изложены основные принципы работы, остались неизменны.
Сегодня в прокуратуре – очередь на трудоустройство. А у меня стояла задача сохранить кадры. В бизнесе зарплата юриста была в 5–10 раз выше, чем у нас. Оставались лишь самые преданные выбранной профессии и молодежь.
Помню, как ходил к Ельцину, чтобы выбить продовольственный паек как прибавку к зарплате. На милицию эта льгота распространялась, а на прокуратуру – нет. Ельцин подписал необходимый указ.
В 1992-1993 годах число преступлений достигало 3 миллионов в год. Сегодня – меньше 2 миллионов при гораздо большем штате и выделении следствия в отдельную службу – Следственный комитет.
К сожалению, законодатель лишил прокуратуру функции повседневного надзора за следствием, сведя ее почти лишь к утверждению обвинения перед направлением его в суд. Раньше прокуроры контролировали ход расследования и могли вмешиваться для пресечения нарушений, передачи дел, объединения их и иных требуемых действий.
Сегодня у них нет необходимых процессуальных полномочий, и даже большую часть жалоб они отправляют тем, на кого жалуются. А на представления о нарушениях прокурору часто отвечают, что их нет.
Мои опасения о фактическом лишении прокуратуры функции уголовного преследования сбылись. В Законе о прокуратуре эта функция за прокуратурой закреплена. В 2020 г. она была даже прописана в Конституции по инициативе Главного правового управления Администрации Президента. Но отсутствие в уголовно-процессуальном законодательстве права возбуждать уголовное дело крайне отрицательно сказывается на возможности в сфере уголовного преследования.
Полномочия Генерального прокурора здесь сегодня гораздо меньше, чем были у меня. Прокуратура сегодня не может в полной мере защищать права человека на досудебной стадии расследования. И лишена полноценной возможности защиты прав как потерпевших в деле, так и привлекаемых к уголовной ответственности. Поэтому адвокатское сообщество выступает сейчас за возврат прокуратуре утраченных функций по надзору в стадии расследования.
Действующий Генеральный прокурор Игорь Краснов, выступая в Совете Федерации в процессе назначения на должность, заявил, что прокуратуре хватает полномочий. Я думал, что это заблуждение от отсутствия опыта прокурорской работы. У него тогда был лишь опыт работы в Следственном комитете, опыта работы в прокуратуре не было. Но, к сожалению, и по прошествии времени он остается на своих начальных убеждениях.
Конечно, в развитии современной отечественной прокуратуры есть и положительные моменты. Например, можно отметить наделение прокуратуры полномочиями представительства интересов Российской Федерации в международном суде. Это существенно расширило ее международный функционал, сводившийся ранее по преимуществу к функциям экстрадиции скрывающихся за рубежом преступников. Хотя количество жалоб, что рассматривает суд в Страсбурге, ничто в сравнении с миллионами жалоб, поступающих в прокуратуру на территории России.
Эффективность прокурорской работы повышает и возможность предъявления исков к коррупционерам и чиновникам по взысканию с них имущества и средств, нажитых незаконным путем.
Интервью взял Владимир Дворянов
«Улица Московская» выражает благодарность заслуженному юристу РФ Владимиру Фомину за организацию настоящего интервью.
