Самое читаемое в номере

Долгая жизнь Валентина Степанкова: будни Генерального прокурора

A A A

«Улица Московская» продолжает публиковать воспоминания первого Генерального прокурора России Валентина Степанкова.

В конце 1991 г., после распада СССР, Валентин Степанков стал первым Генеральным прокурором независимой России. Под его руководством были заложены практические и теоретические основы работы, которыми до сих пор руководствуется отечественная прокуратура.
stepankov 91

Вступление Валентина Степанкова в должность Генерального прокурора РСФСР, март 1991 г.

– С чего начались будни Генерального прокурора независимой России?
– Вступив в должность, я – как делал это прокурором города или региона – изучил сводную статистическую отчетность о преступности в стране. Это как бухгалтерский баланс.
Сразу видно все проблемные места. Например, в Кемеровской области были проблемы с охраной труда. А самая тревожная ситуация по количеству убийств, разбоев и грабежей наблюдалась на Северном Кавказе. Иногда говорят, что в советское время в Чечне было спокойно. Ничего подобного. Чечня всегда лидировала по числу преступлений на тысячу населения. Поэтому и моя первая командировка была на Северный Кавказ: в Чечню, Северную Осетию и Дагестан. В Чечню я привез бригаду прокуроров для оказания практической помощи.
Были и другие командировки, несмотря на загруженность в Москве. Например, на выездные коллегии с прокурорами Липецкой, Белгородской и других областей, затронутых радиоактивным облаком после аварии на Чернобыльской АЭС. Речь шла о соблюдении Закона «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС».
Приняв дела, разделил обязанности с сотрудниками. Согласно УПК прокуроры имели право рассматривать жалобы по существу, а не только нарушения процессуального законодательства. И приносить прокурорские протесты. Сейчас этого права нет.
Я же сам рассматривал такие жалобы и в Перми, и в Хабаровске. И здесь оставил эту работу за собой. Чем удивил сотрудников. Ведь мне приходилось лично изучать многотомные дела.
В мое время среди приоритетных направлений на первом месте было обеспечение законности в борьбе с преступностью. Сегодня же прокуратура не ставит борьбу с преступностью на первое место. Даже само выражение «борьба с преступностью» почти не упоминается в отчетных докладах.
– Ситуация в Чечне Вас затронула?
– Конечно. Началось с того, что Дудаев потребовал от меня поменять прокурора и создал параллельную прокуратуру, назначив «своим» прокурором женщину. Но никто ее на порог не пускал. После выступления сепаратистов я вынужденно ликвидировал прокуратуру в Чечне. В соседних с Чечней регионах создавались специальные ставки для трудоустройства тех сотрудников чеченской прокуратуры, кто хотел продолжить службу.
В сентябре 1991 г., еще до победы Дудаева на выборах президента Чечни, в Грозном взбунтовался следственный изолятор. Часть офицеров взяли в заложники. Вместе с Анатолием Куликовым, командовавшим внутренними войсками на Северном Кавказе, мы провели напряженный разговор с Дудаевым.
Вспомнив рассказы о чеченцах своего друга, депутата Асланбека Аслаханова, я попросил о встрече со старейшинами. Вхожу на встречу – старейшины встают. Многие – с белыми лентами на папахах, символизирующими хадж в Мекку. Я был младше любого из них. Усадил их и попросил встретиться с организаторами бунта. Но и поход старейшин в изолятор ни на что не повлиял.
Была не ясна судьба взятых в плен офицеров. Я дал команду поднять личные дела и изменить меру пресечения всем несовершеннолетним и женщинам. Организаторы бунта согласились выпустить их из изолятора. Были официально освобождены и совершившие незначительные преступления. Поэтапным освобождением удалось решить проблему без кровопролития. Из захваченных офицеров никто не пострадал.
Накануне бунта в изоляторе сторонники Дудаева захватили здание Верховного Совета Чечено-Ингушетии и ряд других зданий. Республиканское МВД походило на осажденную крепость. Напротив, через дорогу – здание КГБ, уже захваченное дудаевцами. Из его окон торчали стволы пулеметов, поверх брустверов из мешков.
Один из офицеров сказал мне: «Нам здесь осталось день или два. Дудаевцы при Вас не обостряют». И попросил вывезти автоматы из подвала МВД. Там было 150 или 200 автоматов. Вывезти нереально. Но вместе с сотрудником Генпрокуратуры Алексеем Ильюшенко мы в двух портфелях вывезли затворы, сдав их в Москве в МВД.

– Как формировалась нормативная база прокуратуры России?
– Новый закон о прокуратуре требовал новых приказов по каждому направлению работы. По ним прокуратура жила еще много лет после моего ухода.
Я понимал, что новая Конституция потребует принятия и нового закона о прокуратуре. Считал правильным разработать вместе с ним концепцию развития прокурорского надзора и дал соответствующие распоряжения. Концепцию мы разработали, но реализовать не успели. Ни Казаннику, ни Ильюшенко было не до этого.
Вопрос был снова поднят Скуратовым, сумевшим понять значение концепции благодаря своей академической подготовке. Но в октябре 1995 г., когда он стал Генеральным прокурором, уже была принята новая Конституция. Можно было рассчитывать лишь на внесение поправок в Закон о прокуратуре. Поправки постоянно вносились и в ранние версии этого закона. Часть из них была связана с изначальным отсутствием в российской прокуратуре части подразделений, например военной прокуратуры. Другая касалась функций прокуратуры.
Полномочия прокуратуры в области уголовного преследования основываются на уголовно-процессуальном законодательстве. Их не раз пытались сократить. Например, передать в суд санкцию на арест. В свое время мы нашли компромисс. Прокурор дает санкцию на арест, но ее можно обжаловать в суде. По факту вначале обжаловалось до 70% всех санкций. Но чаще всего безуспешно.
Скуратов принял прокуратуру в тот момент, когда Конституция 1993 г. и новые поправки в Уголовно-процессуальный кодекс уже отобрали у нее часть полномочий. В 1993 г. в Государственной Думе не оказалось депутатов-прокуроров. Не было их и в 1995 г. И все попытки изменить ситуацию оказались безуспешными.
Закон 1992 г. давал Генеральному прокурору право законодательной инициативы. Ее исключили. Санкцию на арест в Конституции 1993 г. также передали в суд.
Сегодня по инициативе Правительства в Госдуму вносится законопроект о придании прокурорам регионов права законодательной инициативы. А о Генеральном прокуроре речи не идет. То есть в законы Магаданской и Псковской областей прокуратура может вносить поправки, а в федеральное законодательство – нет.
В Законе 1992 г. я сознательно исключил из функций прокуратуры координацию деятельности правоохранительных органов. Ее не было изначально в Законе о прокуратуре СССР 1979 г. Она появилась позже в виде поправки.
В постановлениях ЦК КПСС в 1960-70 годы неоднократно озвучивалась необходимость объединения усилий правоохранительных органов в борьбе с преступностью. Уже в приказах Александра Рекункова звучало требование к прокурорам информировать советские и партийные органы.
И прокуроры вносили обобщающую практику нарушений законности информацию и представления в органы советской власти, делая их ответственными за борьбу с преступностью. Постепенно это стало раздражать, что вредило общему делу.
Борьба с преступностью требует денег. А они в руках у органов власти. Вот ЦК и Совмин и возложили функционал координации на прокуратуру. В регионах стали возникать координационные совещания руководителей правоохранительных органов.
А кого координировать? Вот есть городской прокурор, есть начальник милиции, есть начальник КГБ. Последний – далеко не в каждом районе. Есть еще председатель суда.
Вот мы и писали в решениях координационных совещаний: «Суду усилить борьбу с хулиганством». А как усилить? Давать за хулиганство не два года, а три года тюрьмы? Могли еще адвокатов пригласить. Но по факту это было профанацией. Издавалась масса протоколов и решений, которые мало на что влияли.
Будучи прокурором города Перми, я впервые оказался на коллегии союзной прокуратуры. Тогда в первый раз на коллегию пригласили прокуроров городов-миллионников, помимо прокуроров республик, краев и областей. Во второй день коллегии, когда уехали гости из ЦК КПСС, Верховного Суда и других ведомств и в зале остались только «свои», Рекунков высказал свое мнение о координации правоохранительных органов.
«Никакой координации нам не нужно, – сказал он, – если прокуратура будет в рамках своих полномочий, действуя методами прокурорского надзора, заставлять милицию следовать закону, влиять на судебную практику, формировать мнение Пленума Верховного Суда, этого более чем достаточно».
Но в 1995 г. функцию координации правоохранительной работы снова возложили на прокуратуру поправкой в Закон о прокуратуре. В 1996 г. указом Ельцина было утверждено Положение о координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью.
Одновременно прокуратуру лишили значительной части функций. Но как можно бороться с преступностью и что-то координировать, если у тебя нет права возбуждения уголовных дел?

Интервью взял Владимир Дворянов

«Улица Московская» выражает благодарность заслуженному юристу РФ Владимиру Фомину за помощь в организации настоящего интервью.

Прочитано 917 раз

Поиск по сайту