В некоторых регионах обучение занимает около месяца. В Пензенской области – четыре дня. Еще полтора-два часа нужно для психологического тестирования. В ходе индивидуальной беседы психолог выявляет слабые и сильные стороны потенциального усыновителя и дает конкретные советы.
Но и эти несколько рабочих дней подчас трудно найти в напряженном графике трудовых будней. Особенно мужчинам. Поэтому лица мужчин более напряжены.
Женщины пытаются излучать доброжелательность. У них есть четкая цель – опека должна дать заключение, что они могут стать приемными родителями. Правильно теперь называть «замещающими». Потому что это дети «приемные». А родители просто должны быть.
Скажу честно, я до сих пор не ответила себе на вопрос: «Зачем я вообще пошла туда?» Первый день обучения закончился тренингом. Мы прорабатывали ощущения, с которыми человек приходит в чужую группу. Конечно, в данном случае имелись в виду приемный ребенок и чужая семья. Надо было гладить и обнимать («окутывать теплом») незнакомых мне людей. Меня это напрягало. Со стороны казалось, что всем остальным достаточно комфортно в этих «играх».
На второй день психолог опустила нас с небес на землю очень простым приемом. Всем, у кого появление ребенка в семье ассоциировалось с «ванилью», «смехом», «звоном колокольчика» и радужными оттенками акварели, она задала вопрос: «С каким звуком, цветом и запахом ассоциируется у вас слово «потеря»?»
А потом предложила эти эпитеты наложить на любого приемного ребенка, пережившего потерю. Девушка сзади меня плакала. Мой организм реагировал странно – после каждого занятия у меня болела голова.
Кто все эти люди?
Со мной вместе в группе ШПР занимается еще 14 человек. Мужчин, конечно, меньше, чем женщин – 30% от всей аудитории. Они занимаются вместе с женами, в перспективе рассчитывая на усыновление, желательно детей до года. Есть пары, мечтающие сохранить усыновление в тайне.
Хотя современные психологи этого делать не рекомендуют, так как в российской действительности утаить что-либо очень сложно, если только не переезжать в другую область и рвать все социальные связи. И не пользоваться соцсетями, где можно найти все, включая кровных родителей. У подростка, узнавшего, что он «не родной», может просто «сорвать крышу». Поэтому лучший возраст для сказки «мы тебя долго искали и нашли в специальном домике» – 3-4 года.
Женщины в аудитории более разнообразны. Моей соседке по парте 35 лет. У нее две сестры, у каждой по двое детей. Но все шестеро подростков от 12 до 16 лет (четыре племянника и двое своих) живут с ней, потому что сестры пьют. «Первый раз, как закодировали, год продержались. Я детей вернула. Второй раз отметили «закодирование» сразу», – рассказывает Лена.
Она работает, муж работает, все деньги уходят, чтобы прокормить и одеть эту ораву. Поэтому она оформляет опеку над племянниками, и ей будут перечислять пособие по опеке и даже платить зарплату – 3800 в месяц.
Бабушка оформляет опеку над внуком-инвалидом. Вообще-то бабушки – единственные, кто может не учиться в ШПР. Но у этой «бабушки» внук не родной, а брата. Хотя за столько лет уже как родной.
Молодая красивая женщина прошла через несколько ЭКО, чтобы родить ребенка. После родов здоровье сильно пошатнулось. Второго ребенка на семейном совете решили родить «сердцем».
Педагог интерната, которой одна из воспитанниц запала в душу так, что решились на усыновление.
Есть и женщины, уже воспитывающие приемных детей. Но и им не делают поблажек в прохождении обучения, хотя опыта у них в работе с «трудными» детьми достаточно.
Вообще, я преклоняясь перед всеми этими людьми. Они берут работу на дом, отрабатывают ночную смену, отпрашиваются у начальства, не объясняя причин, и мчат на занятия. Из Пензы – всего несколько человек. Остальные из Каменки, Сердобска и даже Спасска.
У всех четкое представление, зачем они сюда пришли. У всех, кроме меня. Я хочу, чтобы специалисты, которые занимаются с нами, помогли мне разобраться в себе. Ответить на главный вопрос: «Зачем я хочу взять в семью чужого ребенка?»
Семья – территория жестокости
Надо сказать, обучение в ШПР не помешало бы многим обычным родителям. Всего четыре занятия меняют мироощущение от обывательского «дети должны слушаться, я тебя кормлю-пою, и ты мне всем обязан» до «души, данной на хранение» и «праздника, который пока с тобой» (Януш Корчак). Рядом с людьми, зачать и родить у которых не получается, ощущаешь это еще сильнее. И еще страшнее от агрессии, с которой приходится сталкиваться современным детям.
Несколько лет назад Министерство образования провело исследование на тему домашнего насилия. Естественно, анонимное. Обработанные анкеты 700 взрослых и стольких же детей показали удручающие результаты. Прежде, чем о них написать, приведу такой пример. Сын провинился, родители наказывают его и запрещают вечером идти гулять.
Вариант 1. Он и не особо расстроился, потому что весь вечер хотел «рубиться» по сети в компьютерную игрушку.
Вариант 2. Он в шоке, так как вечером он назначил свидание девочке и она согласилась.
К чему это я? К тому, что наказание измеряется не мыслями взрослого, а ощущениями ребенка. Такая, вроде бы, прописная истина.
Вернемся к исследованию. Взрослые считают проявлениями насилия крайние (читай: уголовные) случаи: сексуальное насилие, избиение и все то, что нормальной среднеблагополучностатистической семье даже в голову не придет.
Дети же насилием называют ругань, запрет прогулок с друзьями, отнятые мобильные телефоны.
Да, наши «взрослые» методы воспитания для них – насилие.
Кто же, по мнению современных подростков, больше всего страдает от родительского насилия?
На первом месте младшие братья и сестры. Там, где отцы не рискуют поднимать руку на взрослых накачанных сыновей, тычки и подзатыльники достаются самым маленьким.
На втором месте – бабушки и дедушки. Немощные, не всегда аккуратные в силу возраста старики и старушки, вынужденные доживать век в квартирах детей и постоянно им чем-то мешающих.
И на третьем месте – кошки. Да уж, не про нас писал Есенин, который «братьев наших меньших никогда не бил по голове».
Для чего нам, будущим замещающим родителям, это рассказывали? Чтобы подвести к сокрушительной в своей простоте мысли: «ребенка можно воспитывать не наказывая». И мысль эта актуальна не только для приемных детей.
Время бежало быстро, но мы успели поговорить о проблеме поощрения и наказания, об адаптации и компетенциях родителя, разобрали причины лени, воровства, обмана и детских страхов.
Прощаясь, я другими глазами смотрела на сидящих рядом. Лица разгладились, улыбки перестали быть натянутыми. Другими глазами я посмотрела и на свой страх перед приемным родительством, задумалась над тем, какого бы именно ребенка готова взять в свою семью.
Постскриптум
Много лет «зависая» на сайтах и форумах усыновителей, я научилась больше видеть в анкетах детей, размещенных в Федеральной базе данных.
Например, ориентироваться по группе здоровья – от «I», которую и домашним-то детям ставят редко, до «V» – глубоких инвалидов, которые не могут сами себя обслужить.
Так вот сироты со второй группой здоровья – это практически здоровые дети. С третьей – многое тоже поправимо, так как диагнозы в домах ребенка часто ставятся «на глаз», без дорогостоящих исследований. Или, например, с недавнего времени пишут причину, по которой ребенок остался без попечения родителей.
По казенным словам можно отследить маленькие судьбы. Вот ребенок с сильной патологией, пятая группа здоровья. Причина – письменное согласие матери на усыновление. Читай: мама отказалась в роддоме от больного младенца и документы оформила честь по чести.
Вот симпатичный мальчик трех лет. Группа здоровья – II, статус – «опека». Причина – «Постановление суда об избрании меры пресечения матери ребенка в качестве заключения под стражу». В графе отец стоит прочерк, но как только мать освободится, она имеет право забрать ребенка.
Поэтому усыновить его нельзя – и прекрасный здоровый малыш живет в детском доме. Захочет ли мама забрать его оттуда после нескольких лет тюрьмы – вопрос.
А вот девочка – ровесница моей средней дочери. Ей в июне исполнилось 8 лет. Неряшливо сделан хвостик на голове, но в ушах аккуратненькие детские сережки. Видно, что девочка росла в семье. Статус – «усыновление, опека», группа здоровья – I! Причина – свидетельство о смерти матери, в графе отец стоит прочерк.
Видно, что мама умерла недавно, и девочка лишилась не только самого родного человека, но и родных стен, попав в сиротскую базу данных.
Ребенок, попадая в детский дом, как бы «замирает». Он перестает расти, несмотря на усиленное питание и витамины. Гормон стресса, по силе равный состоянию при бомбежке, подавляет гормон роста.
Можно помогать сиротам, устраивая им праздники и покупая памперсы. Но для них гораздо важнее, чтобы их просто забрали в семью.
Статистика
Около 250 детей в Пензенской области ежегодно становятся сиротами – истинными (смерть родителей) или социальными (лишение или ограничение прав). На конец 2016 г. в Пензе числилось 544 ребенка, оставшихся без попечения родителей.
10-15% сирот попадают в сиротские учреждения (Дом малютки в г. Кузнецке, дети от 0 до 3-х лет, и Детский дом в г. Спасске).
Процент возвращения детей из приемных семей составляет 8% (усыновленные) и 9% (опекаемые).
Автор выражает благодарность за помощь в подготовке материала педагогу-психологу ГБУ ПО «Центр психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи» Елене Карасевой.
