Судьба генерала

A A A

В этом выпуске «Улицы Московской» генерал-майор милиции Александр Пронин рассказывает
о взаимодействии правоохранительных органов СССР и России.

Диалектические противоречия
За соблюдение законности и правопорядка в стране несет ответственность не только милиция, но и другие правоохранительные органы, каждый в рамках своих полномочий.
Например, за уровень преступности, за раскрываемость преступлений несут ответственность и милиция, и прокуратура. По этим показателям, в частности, судят об эффективности работы этих ведомств.  
Казалось бы, цель у этих правоохранительных органов одна, но иногда их интересы вступают в некоторые противоречия.
Например, милиция регистрирует все преступления: и крупные, и мелкие. Но в возбуждении дел по некоторым зарегистрированным преступлениям милиция отказывает или прекращает эти дела. Как правило, это происходило тогда, когда преступление мелкое, а раскрыть его либо нереально, либо требуется затратить несопоставимое количество ресурсов.
Был случай: пришел ко мне на прием гражданин. Сам он давно жил в районном центре, но в какой-то заброшенной деревне, в которой лет десять уже никто не жил, у него был дом. С крыши этого дома кто-то снял шифер. Сотрудники милиции зарегистрировали этот случай, но в возбуждении дела гражданину отказали. Он пришел ко  мне с жалобой.
Я поддержал тогда решение сотрудников милиции, старался объяснить гражданину, что найти этот шифер нереально: деревня заброшена, свидетелей нет, свой шифер опознать он не сможет. Но гражданин уперся: милиция все равно обязана возбудить дело.    
Он пошел жаловаться в прокуратуру. Надо сказать, что прокуратура часто соглашалась с милицией. Но сотрудникам прокуратуры тоже нужно показывать свою работу. У них есть свой показатель – повторное возбуждение дел, прекращенных милицией. Поэтому прокуратура иногда заставляет милицию заново возбуждать некоторые дела из этих отказных. Милиция возбуждает. Это дает рост преступности и рост нераскрытых преступлений. А за это и милицию, и прокуратуру по головке не погладят.
Поэтому результаты работы правоохранительных органов во многом зависят от взаимодействия этих структур между собой, от согласованности их действий и, прежде всего, от взаимопонимания их руководителей.
Начиная работать в УВД, я внимательно наблюдал, какие отношения были у Уланова  Ивана Дмитриевича, начальника УВД Пензенской области, с коллегами из других структур и, прежде всего, с прокурорами области Кадниковым Николаем Павловичем, Журавлевым Виктором Леонтьевичем, начальниками управления КГБ  Лазаревым Иваном Ильичом и Федяшевым Борисом Андреевичем, председателем областного суда Симоновым Петром Александровичем.
Я всегда видел у Уланова доброе, внимательное и уважительное отношение к ним.
Возглавив впоследствии УВД, я всячески старался продолжить эти традиции, и, думаю, со многими из них мои отношения именно такими и были.

pronin2


Я с благодарностью вспоминаю свою работу с прокурором Журавлевым Виктором Леонтьевичем (жаль, что мало с ним работали), с Макаровым Николаем Ивановичем (мы дружили семьями), с Костяевым Виктором Федоровичем. Хорошие отношения были с Петром Александровичем Симоновым, председателем областного суда; Виктором Петровичем Васильевым, начальником Управления налоговой полиции, и на первых порах с Логуновым Валентином Николаевичем, руководителем Управления КГБ-ФСБ области.
Был эпизод, когда Логунов, Костяев и я, втроем, убедили Ковлягина не отдавать правоохранительные органы под «опеку» Бочкарева.
Это было в 1993 г., сразу после выборов, на которых Анатолий Федорович был избран на пост главы области. Дело в том, что Василий Кузьмич был в то время в команде Ковлягина. Бочкарев поддержал его избирательную компанию в расчете на то, что после победы Анатолия Федоровича он сам займет должность заместителя главы области, курирующего правоохранительные органы.

pronin4


Узнав об этом, мы – прокурор области Костяев, начальник Управления ФСБ Логунов и я – вместе пришли в Ковлягину на прием и убедительно просили его не делать этого. Мы сказали: назначьте его кем угодно, куратором чего угодно – промышленности, сельского хозяйства, транспорта – но только не наших подведомственных органов.
Ковлягин согласился тогда с нашими доводами и предложил Бочкареву должность первого заместителя главы области и возможность курировать любую сферу, кроме правоохранительных органов.
Бочкарев категорически отказался от такого предложения и остался работать главой района. Фактически с этого момента он встал в оппозицию к Ковлягину.
Однако позже, в последние 2-3 года моей работы в УВД, отношения с Логуновым стали напряженными. И одной из причин стал мой отказ выполнить его личную просьбу.
По прибытии в Пензу он обратился ко мне с просьбой о трудоустройстве своего сына в милицию. Я выполнил его пожелание и назначил Александра Логунова в одно из подразделений ГАИ с присвоением ему звания капитана.
Буквально через полгода Логунов чуть ли не в приказном порядке стал требовать от меня назначить его сына на вышестоящую должность и присвоить ему досрочно звание майора. Я категорически отказался это делать, сказав ему, что сын недавно приступил к работе и пока себя не проявил.
Кроме того, сам Логунов очень сблизился с главой области Ковлягиным, с которым у меня были сложные отношения. Меня это очень настораживало.
И, как оказалось, не зря.
Я часто ходил на работу пешком. Однажды утром я увидел напротив моего кабинета (через дорогу, у Доски Почета лучших сотрудников милиции) странный объект – строительный вагончик.
Зайдя в свой кабинет, я вызвал начальника хозяйственного отдела и приказал узнать, кто поставил этот объект. Если его хозяин не найдется, завезти вагончик в гараж и повесить замок.
Пока я давал указания и начальник хозо организовывал эвакуацию этого объекта, он исчез. Видимо, вагончик оказался возле УВД с определенной целью. Люди, находившиеся в нем, услышали мой разговор с начальником хозо и быстро ретировались.
Были и другие случаи, когда я чувствовал к себе предвзятое отношение со стороны Валентина Николаевича. Как-то в бане он спровоцировал меня на разговор о Ковлягине. И, оказалось, записывал.
После этих случаев я перестал близко общаться с Логуновым, а после того, как его ведомство фактически перестало информировать милицию о ходе расследования дела Березина, я понял, что он сблизился и с Бочкаревым.
Неслучайно, когда Василий Кузьмич стал губернатором, Логунов сразу же был назначен его первым заместителем и стал курировать все правоохранительные органы. Так произошло неожиданное скрещивание ужа с ежом. Все-таки Логунов был воспитан в духе уважения к закону, и они с Бочкаревым были людьми из разных систем. Поэтому этот тандем по логике вещей не мог долго существовать, и он, действительно, быстро распался.
А через некоторое время Логунов, к сожалению, скончался.

pronin3


* * *
В продолжение темы хотел бы привести еще один характерный пример о разногласиях двух спецслужб, которые могли привести к трагическим последствиям.
Однажды звонит мне Виктор Петрович Васильев, начальник Управления налоговой полиции, и спрашивает: «Александр Иванович, это твои люди сидят у меня на хвосте?»
Отвечаю: «Я за генералами не слежу. У меня не хватает сил и средств сидеть на хвостах у преступников. Видимо, у Вас сидят те, кому вы хвост прищемили. Может быть, и бандиты».
После нашего разговора Виктор Петрович, как он сам мне потом рассказал, срочно вызвал свою службу физической защиты сотрудников, указав им свой маршрут движения.
Сотрудники службы быстро заблокировали движение этой машины и потребовали выйти из нее всех сидящих.
Те отказались. Тогда, применяя грубую физическую силу, под угрозой применения боевого огнестрельного оружия, сотрудники налоговой полиции вынужденно положили всех на землю лицом в грязь. Только после этого люди, что вели слежку, признались, кто они такие. Это были сотрудники другого силового ведомства. К их несчастью, они оказались стрелочниками.
Для разбирательства этого случая из Москвы приезжали несколько генералов и офицеров этих двух служб, чтобы уладить конфликт.
Почти аналогичный случай произошел между милицией и армейскими коллегами.
В нашу дежурную часть УВД поступила информация, что недалеко от Пензы, в лесу, были замечены люди в гражданской одежде и с оружием в руках (это сообщили то ли грибники, то ли отдыхающие).
  Мною немедленно были направлены в это место несколько вооруженных сотрудников милиции. По прибытии на место они сообщили, что эти люди, заметив милицию, сели в легковую машину, выехали на трассу и на большой скорости движутся в направлении города Пензы.
Я поднял по тревоге почти весь пензенский гарнизон милиции, и мы перекрыли все дороги в Пензе. Экипаж милиции, который преследовал их, постоянно информировал нас, где находится преследуемый автомобиль.
Наконец на перекрестке улиц Максима Горького и Кирова эта машина была заблокирована. Выйти из машины люди отказались, и один их них потребовал, чтобы его одного немедленно доставили лично к начальнику УВД. Я согласился принять его, предварительно потребовав, чтобы он сдал оружие.
По прибытии ко мне он доложился, кто он есть, показал удостоверение и  рассказал о причине нахождения их в лесу. Это была группа сотрудников ГРУ. Мы обменялись телефонами и договорились о дальнейших деловых встречах, расстались по-дружески. Блокаду его машины мы, конечно, сняли.
Но я объяснил ему, что они очень рисковали своими такими действиями. Мы могли не только за ними гнаться и преследовать, но имели право и стрелять по колесам. А пуля – дура, как говорил Суворов, могла и срикошетить.


Министры и генерал
В должности начальника УВД Пензенской области мне довелось работать с 11 министрами.
С 6 министрами у меня были личные контакты, кроме встреч на совещаниях и курсах: Виталий Федорчук, Василий Трушин, Виктор Ерин, Андрей Дунаев, Анатолий Куликов, Сергей Степашин.
Дважды я выступал на коллегиях МВД в Москве. Первый раз – в 1984 г., при министре Виталии Федорчуке. Я отчитывался по итогам комплексной министерской проверки.  
Надо сказать, что за время своей работы в УВД мне пришлось 5 раз испытать на себе комплексную проверку министерства: 2 раза при Уланове И. Д., когда я работал заместителем начальника УВД, и 3 раза, уже будучи начальником УВД.
Как правило, проверке обязательно подвергались работа лично начальника УВД, работа практически всех подразделений аппарата управления и где-то 30% горрайорганов УВД.
Проверкой занимались человек 80-100 в течение 25-30 дней с подведением итогов работы на коллегии УВД. А если были выявлены серьезные недостатки, то начальника УВД приглашали и на коллегию в МВД, откуда никто без взыскания не возвращался.
Все 5 проверок, и при Уланове, и при мне, получали удовлетворительную оценку.
В начале 1984 г. на подведение итогов на коллегию прибыл в Пензу первый заместитель министра МВД СССР генерал-полковник Трушин Василий Петрович. Мы провели коллегию, Трушин выступил и утвердил результаты работы.
Но через месяц неожиданно мне пришел вызов на коллегию МВД. Вел коллегию министр генерал армии Федорчук. Я отчитался, ко мне было много вопросов, но взыскания я не получил.
Второй раз мне пришлось выступать на коллегии в 1995 г. Министром тогда был генерал армии Анатолий Куликов. Я должен был на коллегии делиться опытом работы УВД Пензенской области.
Тогда было очень непростое время для страны и милиции в частности. Нам не выделяли денег на транспорт, на бензин. Милиционеры на место происшествия выехать не могли – не на чем. Как хочешь, так и выкручивайся.
По полгода не платили зарплату. Меня атаковали жены сотрудников: нам нечем кормить детей!
На фоне всего этого началась криминализация правоохранительных органов. И в это время мне предлагают выступить с темой по обмену опытом! Я подумал: ладно, соглашусь, но говорить буду о другом.
Как положено, подготовил выступление на предложенную тему, отдал его на ознакомление в штаб, мне его согласовали. Но этот доклад я так и не озвучил.  
Обычно на коллегии выступало человек 10 или 15. Я был четвертым или пятым.
И вот мне дает слово министр Куликов. А в президиуме все правительство сидело, в том числе и Ельцин. В зале – сотрудники министерства внутренних дел и мои коллеги из регионов. Я поднялся на трибуну и сказал: «Товарищ министр, мне поручено выступить по обмену опытом. Но я хочу остановиться на проблемах, которые волнуют сейчас всех сидящих в зале».
И начал перечислять: полгода мы не получаем заработной платы, на место происшествия выехать не можем: бензина нет, транспорта нет; ко мне приходят со слезами жены сотрудников; милиция криминализуется… В общем, все, что накопилось, я высказал.
Сначала в президиуме было молчание. Потом министр говорит: вы нас критикуете, а у вас в области тоже ведь есть недостатки. Я говорю: «Товарищ министр, у нас недостатки есть. Я их знаю. И мы принимаем меры. Но принимать меры можно с людьми, которые хотят работать, а не вынуждены побираться».
В общем, выступил я и ушел с трибуны. Весь зал зааплодировал. А там сидели мои коллеги – генералы всех правоохранительных органов. Ельцин, смотрю, красный.
На перерыве вышли в коридор, меня сразу обступила ватага генералов: «Александр Иванович, спасибо». А я им: «Видимо, я последний раз с вами…»
Честно говоря, думал, что после такого выступления мне не работать. Все правительство эту ситуацию знало. Но вслух об этом не говорили. Замалчивали. А на коллегии, в зале, была пресса, замолчать мое выступление было невозможно.
Но я тогда подумал: ну уволят и уволят, все равно работать в такой обстановке невозможно. Какой же ты руководитель, если не можешь решать проблемы?
По окончании коллегии поднялся в штаб и спрашиваю: «Мне рапорт писать, или вы меня без рапорта уволите?» А генерал-лейтенант Колесников отвечает: «Ты правильно сделал. В такой обстановке тебя тронуть не рискнут. И у нас такая же ситуация. В министерстве тоже зарплату не выдают».
А через какое-то время потихонечку, понемногу стали и зарплату выдавать, и бензин… Наверное, мое выступление все-таки даром не прошло.
* * *
За время моей работы в УВД Пензенской области я получил 43 поощрения от МВД и 1 строгий выговор.  
Объявил мне этот выговор министр Анатолий Куликов в 1996 г., после того как рота пензенского ОМОНа была захвачена Салманом Радуевым на Герзельском мосту.
Наши милиционеры несли службу на блокпосту на границе Чечни и Дагестана. Возглавлял роту ОМОНа майор милиции Юрий Зотов. К их блокпосту со стороны Чечни подъехала колонна из легковых автомобилей. Как выяснилось, это ехал Салман Радуев на съезд чеченцев-акинцев, который в это время проводился в Дагестане, в г. Хасавюрте.
Приглашение на съезд было выписано только на имя Радуева, а с ним еще вооруженной охраны было человек сорок.
Зотов не пропустил всех, разрешил проехать только Радуеву в сопровождении  шестерых вооруженных пистолетами охранников.
Чеченцам это не понравилось. Они предложили Зотову на выбор 2 варианта: либо чеченцы открывают огонь по блокпосту, и тогда погибнут мирные жители (в это время по мосту в обе стороны передвигалось много гражданских), либо милиционеры сдают оружие.
Юрий Зотов выбрал второй вариант. Во-первых, у радуевцев было численное превосходство и блокпост не был приспособлен к обороне.
Во-вторых, в случае перестрелки он не только своих ребят бы положил, но погибли бы и мирные жители. А это уже мировой скандал.
Чеченцы разоружили наших омоновцев и увезли их на территорию Чечни. Сняли с них верхнюю одежду, бросили всех в яму. Юрия Зотова несколько раз уводили и имитировали расстрел.  
После этого случая в прессе поднялась шумиха: пензенские милиционеры сдали радуевцам оружие! Даже не попытались стрелять! Позор на всю страну!
Министр Анатолий Куликов издает приказ: Зотова уволить, остальных милиционеров наказать на усмотрение начальника УВД, а мне, начальнику УВД, объявить строгий выговор.
Министр позвонил мне лично и отчитал, что у моих подчиненных низкий моральный уровень. Я ему ответил: «Товарищ министр, я этот выговор буду носить как орден. Зотов же не только своих ребят спас, но и мирных чеченцев. Я представляю, какой бы сейчас был международный скандал, если бы он открыл огонь!»
Потом Березовский летал в Чечню и выкупил наших ребят. Мы в Пензе тоже подключились. Я написал письмо на имя министра с просьбой отменить приказ: не увольнять Зотова и не наказывать других офицеров. Письмо подписали Ковлягин, Вечкасов, Кудинов. Подключились пензенские СМИ, написали, что общественность возмущена таким отношением к нашим омоновцам.
Министр Куликов, конечно, тоже понимал, что нельзя одного майора Зотова делать козлом отпущения. Он же запрашивал помощь военных, части которых стояли поблизости. Помощь не пришла. И некоторое время спустя министр отменил приказ об увольнении Зотова. Оставил этот вопрос на усмотрение начальника УВД.
Я вызвал тогда майора. Сказал, что приказ отменен, уговаривал его остаться в милиции. Но Зотов ответил: нет, я не смогу работать здесь после такого позора и унижения. Он уволился, возглавил потом один из ЧОПов. А министр Куликов месяца через два и с меня выговор снял, хотя он должен был год за мной числиться.

pronin


* * *
Я считаю, что майор Зотов в той критической ситуации принял правильное решение. Потому что одна из задач командира – необдуманно, без необходимости не рисковать жизнью своих подчиненных.
В этой связи хочу вспомнить события октября 1993 г., когда происходил штурм Белого Дома в Москве.
Министром внутренних дел был тогда Ерин Виктор Федорович. Он звонит мне и дает приказ: пензенскому ОМОНу срочно, в ближайшие 2-3 часа, прибыть в Москву.
Я отвечаю: «Товарищ министр, у нас самолетов нет. Прислать ОМОН могу только на автобусах, а это часов десять».
Он: «Поднимай ОМОН по тревоге. Чтобы через 10 часов были в Москве».
Звонил мне министр часа в 2 ночи. Мы все тогда находились на казарменном положении. Я поднял по тревоге ОМОН. Заместителем по общественной безопасности у меня тогда был Федулаев Анатолий Александрович, замечательный человек.
Я ему говорю: «Езжай в Москву с ОМОНом ты. Но где-нибудь в дороге задержись под предлогом поломки автобуса».
Я считал, что вся эта заваруха устроена в Москве, а пушечным мясом могут стать наши пензенские ребята. Но приказ есть приказ. Я – человек в погонах.   
Через 2 часа омоновцы были полностью экипированы: оружие, все необходимое снаряжение, сухой паек.
Выехали около 180 человек на 3 или 4 автобусах и машина сопровождения ГАИ. И где-то из-под Рязани Федулаев звонит дежурному по УВД: один из автобусов сломался.
Часов 8-10 они «ремонтировали» автобус. Пензенский ОМОН прибыл в Москву не через 10 часов, а примерно через сутки. К этому времени все конфликты в Москве закончились.
Никто наш отряд в столице не встречал. Потом разместили милиционеров в какой-то школе и забыли про них. Наши ребята проспали в этой школе дня два и вернулись в Пензу.

Все фото из личного архива А. Пронина
Окончание в следующем номере.

Прочитано 4425 раз

Поиск по сайту