Ректор эпохи перемен
В 1987 г. министр образования СССР Геннадий Ягодин начал проводить реформы в рамках высшей школы. Данные изменения были направлены на серьезную демократизацию жизни вузов. В частности, ректоров теперь предлагалось избирать, а не назначать.
В Пензенском педагогическом институте выборы ректора были назначены на 1989 г. «Вы, наверное, не поверите в это, но я не хотел участвовать в этих выборах, – говорит Алексей Казаков. – Я тогда был деканом, заведующим самой успешной кафедрой. Мне не хотелось все это бросать, ведь я представлял, что работа ректора – это совершенно другая работа».
Но в конце концов Алексей Казаков согласился участвовать в выборах. Он провел предвыборную кампанию под лозунгом «Инициатива каждого – успех движения вуза» и одержал в итоге убедительную победу.
Алексей Казаков о первых выборах ректора в ППИ: «Все было по правде, не просто картинкой. Ходили по факультетам со своими программами. Аудитории, кстати, набивались битком. Студенты, преподаватели внимательно слушали. Интересно же: такого никогда не было, а теперь мы будем выбирать».
На должность ректора Алексей Казаков заступил в январе 1990 г. в возрасте 44 лет. Времена стояли примечательные: народ массово смотрел выступления Горбачева по телевизору и удивлялся, почему Запад ушел так далеко вперед по сравнению с нами.
В те годы казалось, что все в наших руках, все двери открыты и мы все можем сделать. В то же время начинали возникать и сомнения: почему все идет не так, как хотелось бы?
А в 1991 г. начался путч. В разгар событий вокруг ГКЧП Алексей Казаков был в отпуске, в Латвии.
Алексей Казаков: «Вокруг ОМОН, барражируют вертолеты. По телевизору ничего не говорят. Потом только пошел слух по отдыхающим: «Ельцин выступал в Москве, говорил – никому нельзя верить, нельзя подчиняться ГКЧП». А как не подчиняться? По городу ходили вооруженные патрули. Правда, нас, отдыхающих, это особо не касалось».
«Я прекрасно понимал: если ГКЧП придет к власти, моя судьба будет предрешена, у меня будут проблемы», – добавляет Казаков. Ведь он был из тех людей, что активно поддерживали преобразования в стране.
Скажем, когда Ельцин издал указ о выводе партийных организаций из вузов, Казаков, соответственно, подписал приказ о выводе парткома из ППИ. Тогда из обкома партии ему был строгий звонок.
Или еще: сотрудники института, молодые преподаватели Александр Тугаров и Елена Столярова регулярно посылали в «Молодой ленинец» свои публикации демократического толка. И так же регулярно по утрам Казакову звонил 2-й секретарь обкома Владимир Артамонов: «Ты чего своих преподавателей не приведешь в чувство? Ты их заставь».
Партийные порядки вообще отмирали долго. Жизнь менялась, но советские руководители по-прежнему старались запихнуть ее в старые схемы. Характерный пример этого – ситуация с избранным ректором Алексеем Казаковым. Уже после голосования его пригласили в Министерство образования области, потом в обком КПСС (там он походил по всем кабинетам), затем на коллегию в госкомитет, а после еще и в горком партии, и в бюро райкома.
Смысла в этом не было никакого – ведь Казаков на тот момент уже был избран. Однако эти «смотрины» все же проводились – по старой памяти. И даже после того, как Алексей Казаков получил удостоверение ректора, ему через неделю позвонил тот же Владимир Артамонов: «Ты чего к нам не заходишь?» – «А зачем?» – «Ну, как же? Положено. Ты ректор, ты обязан к нам хотя бы раз в неделю заходить».
Тем не менее ГКЧП в 1991 году проиграл, и крушение СССР стало неизбежным. По приезду в Пензу Алексей Казаков увидел целый ворох телеграмм от Министра образования РСФСР с требованиями «не подчиняться ГКЧП». Впрочем, в Пензе в те дни было относительно спокойно – ведь все решалось в Москве.
Неотправленная телеграмма
О 90-х годах Алексей Казаков говорит так: «Было очень тяжело. Иногда я думал – как же мы выкрутимся?» Вроде бы эйфория: Ельцин, свобода, в администрации Пензенской области – новые лица. Однако чиновники администрации в эти годы были в основном заняты приватизацией, и до вузов им дела не было.
Пединститут выживал благодаря новым правам, полученным по указу президента «Об образовании». Он давал возможность принимать студентов сверх контрольных цифр – на платной основе.
Руководство пединститута понимало, что на будущих учителях много не заработаешь: педагогические специальности не были настолько востребованными, чтобы люди шли туда еще и за деньги. Поэтому были открыты новые факультеты и кафедры – экономики, менеджмента, юриспруденции. Первые наборы туда почти все были платными. Это помогло вузу сохраниться.
Ко всем прочим трудностям осенью 1993 г. прибавился еще и кризис с расстрелом Белого Дома в Москве. Алексей Казаков: «Мы сидели у телевизора, смотрели, и было страшно. Шли прямые репортажи, как автомобили таранят телецентр «Останкино», по Москве разъезжают грузовики с вооруженными людьми, идут перестрелки.
Противостояние между президентом и Верховным Советом достигло такого уровня, что чуть гражданская война не началась. Собственно, в Москве-то она и произошла».
На фоне таких событий Алексей Казаков собрал ректорат и поставил на обсуждение вопрос: ситуация серьезная, так что стоит определиться с нашим к ней отношением. Будем ли мы нейтральными или примем чью-то сторону? Ведь люди все-таки прислушиваются к мнению преподавателей пединститута.
Казаков предложил решить, кто прав: Ельцин или депутаты? Преподаватели решили: прав избранный народом президент. Соответственно, в секретариат Ельцина от имени сотрудников пензенского пединститута была послана телеграмма со словами поддержки президента.
Алексей Казаков: «Но самое интересное, что позднее я встретился с нашей выпускницей, которая работала в администрации президента. Мы разговорились, и речь зашла о событиях 1993 г. и о нашей телеграмме поддержки.
«Да это легко проверить, – сказала выпускница. – Я сейчас войду в компьютерный центр». И через минуту она мне говорит: «Алексей Юрьевич, а вашей телеграммы нигде нет». То есть эту телеграмму тогда не выпустили из Пензы».
Алексей Казаков полагает, что телеграмма от пединститута со словами поддержки в адрес Ельцина была задержана по указанию главы администрации Пензенской области Анатолия Ковлягина. Вечером того дня, когда сочинялась телеграмма, ректор встретился с ним на крыльце здания администрации.
Алексей Казаков: «Он меня спрашивает:
– Что это у вас там в институте происходит?
– Да ничего не происходит. У нас ректорат был, на котором мы одобрили действия Ельцина, и мы направили телеграмму в Кремль.
– Но вы кого – Ельцина поддержали?
– Конечно, Бориса Николаевича.
– Ну, хорошо. Правильно, что вы поддерживаете.
Вот я ему все рассказал, а дальше дела шли, как я понял, под контролем областной администрации, то есть Ковлягина. А ему не нужна была поддержка ни той, ни другой стороны. Здесь, в Пензе, смотрели и ждали, кто победит. Поэтому телеграмму и не выпустили».
Кто был прав, а кто виноват в событиях 1993 г., многие тогда не понимали. Но, когда все это закончилось, люди вздохнули с облегчением оттого, что Ельцин проявил гуманность к побежденным противникам – через некоторое время всех их выпустили.
Голосуй или проиграешь
Отношения с Анатолием Ковлягиным у руководителя пединститута (а с 1994 г. – педуниверситета) складывались тяжело. «Доброжелатели» рассказывали главе областной администрации, что в вузе творится беззаконие, что там со студентов дерут деньги. Из-за этого в пединститут приходила комиссия, которая «копала» весьма основательно, однако нарушений не выявила.
Тем не менее Ковлягин до 1994 г. относился к Казакову с настороженностью, не доверяя ему в полной мере. И только после того, как главу областной администрации сделали почетным доктором педуниверситета, отношения двух руководителей нормализовались.
Более того, к 1996 г. Анатолий Ковлягин настолько доверял Алексею Казакову, что предложил тому возглавить пензенское отделения Общероссийского движения общественной поддержки Ельцина (ОДОП) во время предвыборной президентской кампании.
Казаков сразу же заявил о своей абсолютной неготовности к такого рода деятельности. Он должен заниматься университетом, а в политику не хочет лезть. «Нет, нет, тут и думать нечего, пойдемте со мной», – отвечал Ковлягин.
Алексей Казаков: «Ну, я иду за ним. Мы заходим в зал, а он полон глав районных администраций. И Ковлягин им говорит: «Товарищи, представляю вам ректора, он теперь руководитель общественной организации ОДОП. Прошу любить и жаловать. Со всеми вопросами обращайтесь к нему и к Игорю Кудинову, полномочному представителю Президента по Пензенской области. Вот эти два человека, которые будут координировать всю эту деятельность».
Для меня это был, ей-богу, шок».
Алексею Казакову сложно сказать, почему Ковлягин решил поставить во главе ОДОП именно его. Возможно, свою роль сыграло то, что в те годы статус ректора педуниверситета в Пензе был довольно высоким, мнение руководителя этого вуза много значило для людей.
Тем не менее следует помнить, что к тому моменту поддержка Ельцина в России была на уровне 3%. Население было крайне озлоблено, президента повсеместно ненавидели. Выступать перед такими людьми «за Ельцина» оказалось очень сложно. Например, в Доме культуры родного для Алексея Казакова г. Никольска народ встретил его гулом, свистом и недовольными криками.
Алексей Казаков: «Я им говорю: «Да вы успокойтесь, выслушайте меня». К счастью, меня поддержала женщина, председатель профкома. Она встала: «Бабы, тихо. Вы что, забыли последние годы советской власти?»
В любом случае, работать было сложно. Говорить людям о том, что все будет хорошо, когда все плохо, это очень тяжело. Однако были беспроигрышные темы, которые помогали в агитации.
Люди еще помнили последние годы Советского Союза, когда были пустые полки в магазинах и всеобщий дефицит. Кроме того, и появившаяся при Ельцине свобода предпринимательства оценивалась положительно.
Алексей Казаков в те годы был достаточно молод и энергичен, но и для него предвыборная кампания 1996 г. стала настоящим испытанием на прочность нервов. Ректору неоднократно приходили угрозы по телефону. Его обещали повесить на телеграфном столбе.
При помощи спецслужб были получены документы с заседания бюро обкома КПРФ, и в этих бумагах находились списки людей, которые должны быть «изолированы» по приходу коммунистов к власти. «Ваш покорный слуга в этих списках присутствовал», – отмечает Алексей Казаков. Что в данном случае означает слово «изолированы», не совсем понятно. Не «расстреляны», и то хорошо.
Что касается самих выборов 1996 года, то здесь Казаков утверждает: в Пензе все было на полном серьезе. Возможно, в Москве все было куплено и подстроено, но здесь люди с волнением ждали итогов выборов, не зная их заранее.
«Когда в 3 часа ночи объявили, что Борис Николаевич побеждает, я вышел на улицу, – рассказывает Алексей Казаков. – Было уже светло – почти 4 часа. Я иду пешком, без машины – чего уж тут бояться, все же закончилось. И на душе – пустота.
Ну, а потом я неделю или полторы отлежал в больнице».
Ельцин постфактум
Алексей Казаков вспоминает совещание ректоров в Туле, состоявшееся в 1991 г. Борис Ельцин, тогда еще председатель Верховного Совета, выступал на этом совещании перед руководителями вузов. Академики и доктора наук встретили будущего президента прохладно. Но за 45 минут своего выступления Ельцин смог завоевать этот зал. «Я сам был свидетелем: когда он уходил, его проводили аплодисментами. То есть у него харизма была», – свидетельствует Казаков.
Впрочем, к 1996 г. Ельцин сильно сдал, в особенности в плане здоровья. В том году Алексей Казаков присутствовал на торжественной церемонии вступления президента в должность.
Алексей Казаков: «Вышли все действующие лица – патриарх, председатель Конституционного Суда, все, кому положено. 12 часов – Ельцина нет. Прошла минута. Зал замер: в чем дело? Но через полторы минуты он вышел. И, когда он шел из-за кулис, я посмотрел на него – шел глубоко больной человек. На мой взгляд, он еле держался.
Вся церемония прошла очень быстро, минут 20 от силы. Я тогда подумал: «Черт возьми, за кого мы голосовали? Он же одной ногой стоит в могиле». Но потом была его знаменитая операция на сердце, и Ельцин опять ожил».
На вопрос, не жалеет ли он сегодня о том, что в 90-х поддерживал Ельцина, Алексей Казаков отвечает: «Жалею только о том, что не оправдались надежды. Ельцина я понял до конца как трагическую личность, когда тот под новый год сказал: «Я ухожу. Простите меня». Что тут говорить: ни один еще не уходил таким образом, прося прощения у страны».
