Самое читаемое в номере

Дураки и хлеборезы пензенской демократии

A A A

Недавний выход в свет книги Александра Кислова «Дураки и хлеборезы» побудил некоторых пензенцев тоже взяться за перо. Сергей Ульянов – не профессиональный писатель. В 90-е годы волею судьбы ему довелось принять участие в том, что называлось в то время демократическим процессом. И сегодня он вспоминает об опыте создания демократических партий в Пензе в середине 90-х годов.


Мой рассказ – о Валерии Нестерове. Он прагматик (хлеборез, по терминологии Кислова). Служил в тюрьме, был партийным, мечтал получить квартиру. А дали ее сыну парторга. И Валера откопал топор войны.
Ему помогли органы, и он возглавил пензенских демократов. Сплошь агентуру, но были там и редкие идеалисты. Валерий увлекся и  сам стал идеалистом. Не встретиться мы не могли.

ulyanov


* * *
В 1994 г., когда меня уже отовсюду выгнали, иду я по Московской. Навстречу – бывший мой первый шеф. Оказалось, что бывший шеф теперь  – демократ. И поручил он мне, как «шибко грамотному», поучаствовать в выборах, которые шли после хасбулатовского путча одни за другими. Дал телефон некоего Валеры, ответственного за свержение в Пензе советской власти. С чего он взял, что это моя тема, не знаю. Видно, он знал про меня что-то, чего не знал я.
Дело было в том, что никаких демократов в Пензе в 1994 г. не было. Город – молодой, жизнь тут была еще благополучная, никаких пострадавших от советской власти не имелось. Просто разнарядка тогда такая была: создать отделения партий. Чтобы собрать всех чудиков, контриков под колпак.
Занимались этим органы. А в органах многие сами были за демократию. Что же до городских властей – пензенское начальство, хотевшее получить независимость  и стать хозяевами, выжидало. Мол, если победят демократы, скажем: «Это мы – победители Дракона, и сами готовы занять его место». А нет, тогда: «Мы, советские Штирлицы, выявили и собрали под колпак всех нацпредателей. Вот списки».
Так как в Пензе антисоветчиков не было, а план был, то пополнялись ряды демпартий по-всякому.
На самом деле Партия тогда была у нас одна – та, что и всегда. В Пензе по-прежнему продолжалась обычная советская власть. По кабинетам висели те же портреты, люди платили партвзносы. Газеты называли журналистов, которые «повелись на московскую пропаганду», лицами нетрадиционной политической ориентации, которых, дураков таких, завтра шлепнут.
Все знали: «бардак этот» – только до выборов 1996 г. Это в Москве что-то бузят, Ельцин уйдет, и «все вернется». А высунувшихся накажут.
И в этой ситуации по заданию бывшего шефа пошел я свергать советскую власть в Пензе. Пришел, а там – переодетые менты!
Этот цирк был виден прямо с порога. За служебным столом с двумя дубовыми тумбами спиной к двери сидел командир. Всякий входящий сразу видел – службист. По обе стороны стриженого его затылка пламенели два небольших крепких уха. Пиджак сидел, как китель. Движения и то, как он выдвигает-задвигает ящики стола, как пишет, как поднимает трубку, точны и четки. Аккуратист: на рабочем месте – идеальный порядок.
Ко мне, как к особо грамотному, первый вопрос был
такой: «А правда, что Татьяна Дьяченко (дочь Ельцина) – любовница Чубайса?» Такой уровень интересов был у
Валеры.
О «чудных демократах» он имел представление, похоже, по пародиям на образ Валерии Новодворской в исполнении Максима Галкина: «Коммуняки, коммуняки!» Мне это аж слух резало. «Валера, мы не обзываемся!», – говорю. «Да?» – удивляется.
Поручили мне в штабе партии (хотя ненормативная лексика сейчас  и запрещена, скажу, что именно) «мониторинг медиапространства». И я это пространство отмониторил, то есть отследил, все.
* * *
В 90-е в Пензе демократы почти официально считались чуждыми агентами, либо самоубийцами, а их симпатизанты – идиотами или засланцами. Мэр Калашников был членом Партии. К Зубкову в очередь стояли директора – платить партвзносы. А он говорил, что «еще не у каждого примет».
Вот случай той поры. Депутат гордумы Бычков и анпиловец Олег Селезнев установили в сквере Славы палатку – пикет против завода по химоружию. Идет патруль. Бычкову (депутату!): «Так, чтобы через полчаса тебя тут не было!» – «Так ведь Олег Иванович согласовал». – «Олег Иванович? Тогда ладно».
Демократы могли быть только такими – немытыми, сальными, как Бычков, с оторванными карманами, с псориазом-энурезом, чтобы всех отвратить, кроме психов.
У нас в штабе были такие психи. Один – будущий казак, другой – религиозник, еще пара – «на лицо ужасных», присланных для иллюстрации (вот, мол, их лицо). Они и сейчас по Пензе бродят.
* * *
Отделения партий были фейковые, в том числе и Валериной ДПР (демпартии Каспарова). Они должны были оттянуть голоса у «Выбора России» Гайдара.
И при всем при этом поражала влиятельность Валеры. Кабинет – прямо в здании мэрии. Звонки чиновникам, в редакции газет, журналистам «Биржевки»: «Этого принять, это опубликовать!»
Кто же такой был Валера Нестеров, и в чем суть его небывалого влияния?
Военный отставник, лет сорок с плюсом, женатый не в первый раз, с хроническим насморком, с квартирными и семейными проблемами. В прошлой своей жизни он служил политруком в женской тюрьме.
Правой рукой Нестерова значился некто Умаров. Внешне типичный участковый: большой, громкий, веселый, мало смыслящий, что к чему. В день подсчета голосов пришел в шортах, выпивший: отработал, мол.
Умилял Валерин «административный ресурс». Это были девчонки-вольняшки, условно-досрочно-поднадзорные. Утром являлись на проверку, строились вдоль стены по стойке «смирно». Валера спрашивал: «Так, все трезвые?» – «Обижаешь, начальник!» – «Молодцы! Листовки в зубы, и вперед – клеить».
* * *
Предыстория Валериной одиссеи оказалась трагична и смешна. Служил себе раньше Валера в своем политотделе, воспитывал зечек, был убежденным коммунистом, семьянином. Стоял в очереди на квартиру. А дали ту квартиру сыну парторга.
Тут как раз перестройка, и подался Валера в профсоюзную борьбу – правду искать. Семья Валеры распалась, но парторга он заклевал.
И тут – путч ГКЧП. Вызывает парторг Валеру в кабинет: «Ну что, умник, доигрался? Завтра все твои правдоискатели поедут в тайгу, а ты им позавидуешь. Потому что им будет тепло на лесоповале сосны валить, а ты их будешь на сорокаградусном морозе в кирзе и портянках охранять. Ха-ха-ха. А теперь – кругом и пошел вон!»
И пошел Валера грустный. Шел, шел, а на третий день путч накрылся.
Вернулся Валера в тот же кабинет. Заходит и видит: парторг весь бледный, звеня пузырьками корвалола и пустыми бутылками в тумбочках, медленно сползает под стол.
И понял Валера – вот оно! Вот в чем сила, брат!
А тут как раз  и братья-кураторы подоспели. Так и возглавил Валера демократов.
* * *
При всем при этом Валера был идейный. «Скажи честно, – спрашивал я его, – где ты всего этого нахватался? Ты что, в казарме Шаламова под одеялом читал?»
«Да что ты с этой тюрьмой! – отбивался он. – Я там во внешнем оцеплении служил». – «То есть не против зеков даже, а против населения?» – «Да ну, я им только стрельбы, скажем, организовывал». – «По кому?» – грустно шутил я.
В общем, мы с ним друг друга понимали и очень подружились. Он вызывал симпатию именно этой детской своей неосведомленностью, но при этом искренней заинтересованностью «чудиками-гайдаровцами», их взглядами.
Кто-то наверху внушил Валере – «рынку альтернативы нет, а без демократии рынок плохой». И на этом он стоял, как скала.
* * *
Однако среди буйства кукольного балагана подсадных уток и океана сумасшествия имелись настоящие искры. За это я готов был простить все. Их было персонажа 3-4, не больше. Специально посланных под колпак (на убой?).
И были они ни разу не интеллигенты (интеллигенты были в Яблоке и у Жирика). Совсем не рафинированные, а самые что ни на есть работяги-пролетарии. Вот они.
1. Рабочий с дизельного завода Юрий Калмыков. В перестройку занялся профсоюзной борьбой, сцепился с директором Мещеряковым. (Этот Мещеряков прямо по заводскому радио читал антисемитские лекции, а рабочих кидал на деньги. Его потом даже Илюхин «послал».) Проходил Калмыков по статье «заводской бузотер».
2. Кооператор из Мокшана, пахавший день и ночь. Его там гнобили, а мы всем штабом ездили к нему на подмогу. Графа: «деловой».
3. Кандидат в депутаты Константин Войцеховский. Графа: «умник».
4. Обросший седой щетиной активист В. Попов. По Валериному определению: «наш олигарх».
5. Таксист-бомбила, беззарплатный на своей основной работе. Цитата: «Я в политике не силен, мало что знаю. Но я слушаю Гайдара, слушаю Чубайса – они говорят то, что думаю я». Графа: «самородок из народа».
Все. Остальных я видел потом в районе психушки, в штабе Илюхина, в среде бичей, на папертях. Графа: «агентура и психи».
Вот такие, среди прочих, были в Пензе демократы.

Прочитано 1834 раз

Поиск по сайту