Что может считать Родиной человек, который родился в Казани, раннее детство провел на Кольском полуострове чуть севернее Кандалакши, ходил в школу в Казани и на Украине (в Тернопольской области), получил высшее образование в Пензе, где с тех пор и живет 31 год?
Моя Родина – Советский Союз. Отец был военным, поэтому и получилась такая география у моей биографии.
Но нет уже той страны. Что сейчас я чувствую своей Родиной? Всё, что находится в границах территории под названием Российская Федерация.
Возможно, я слишком доверчиво и старательно училась в школе, что можно предположить, исходя из тезиса Валентина Мануйлова в материале «Родина – многослойное чувство: от своего дома до всей России»: «Чувство большой родины … идеологического порядка. В его основе – работа пропагандистских структур, в первую очередь школы, но также и государственных средств коммуникации».
Возможно, в моем чувстве Родины размером со страну играет роль специфика рода деятельности отца – нам просто приходилось переезжать на очередное место службы и потом ездить в гости к родственникам из разных точек. То есть у меня были предпосылки к тому, чтобы чувствовать Родину большой.
А вот чувствовать ее всю красивой, сильной и родной – это от семьи. О чем и как говорили дома, о чем не говорили, к кому проявляли уважение, что ставили на полки, что читали, какие блюда готовили в будни и праздники, на что обращали внимание в поездках – все это я осознаю как основу и моего чувства Родины, и русской ментальности.
Сколько себя помню, моим вдохновением были наши люди, наша история, русский язык и наше пространство – рукотворное и природное.
Веско звучит: наша страна раскинулась от Калининградской области до мыса Дежнёва, от Черного до Баренцева моря, от Находки до Чукотки.
Поступая в Пензенский педагогический институт, я знала, что его студенческий стройотряд летом работает в Хабаровском крае. Бытовые трудности и физические нагрузки меня не останавливали, я считала, что должна пройти эту проверку, и мечтала о дороге через всю страну. Я представляла, сколько разного меня ждет в пути и на месте работы, как наполнится впечатлениями моя душа и воображение.
Но студенткой я стала в 1991 г., когда вместе с Советским Союзом в прошлом остались и его организационно-воспитательные традиции. Хабаровский край – моя Родина, пока не увиденная.
Как не увидела я пока и Байкал, и Алтай, и Сахалин, Камчатку, Чукотку, Владивосток, Екатеринбург. Мне странно мечтать о заграничных путешествиях, потому что пока не удалось охватить и сотой доли всего географического великолепия моей страны. Не удалось мне побывать за Уральскими горами – не по карману пока это среднестатистическому россиянину.
А как здорово было бы, если бы наше государство раз в год оплачивало бы проезд в любую точку страны и обратно любому своему гражданину. Не за что-то, а просто потому, что он – гражданин России.
Мне нравится ходить и видеть. Родители со мной и сестрой много гуляли, много рассказывали. И как-то само собой стало понятно, что смотреть – только начало озарения, позволяющего увидеть.
Чтобы почувствовать местность, мне надо ее увидеть «с ног», намотать пешком километры, а среди впечатлений обязательно получить жизнерадостные и добрые, насладиться запахами и вкусами.
Так в моем случае «физические ощущения привязывают твою память к местам, где ты проживаешь свою жизнь», как отмечает Валентин Мануйлов в материале «Россия = пустота, обеспечивающая чувство свободы».
После путешествий в детстве с родителями мне посчастливилось уже в статусе взрослого человека побывать в Краснодарском крае, Вологодской области, в Ярославле, Курске, Суздале, Владимире, Костроме, Ростове Великом, в Уфе, Саратове, Казани, Москве, Санкт-Петербурге. 
Вид с колокольни Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле. 2013 г.
Церковь Иоанна Предтечи в Толчкове (Ярославль). 2013 г.
Мое чувство Родины – это запах острой свежести после дождя в Казани в день моего 12-летия, бирюза Черного моря под Кабардинкой, утренний свет и тишина в Ярославле рядом с церковью Иоанна Предтечи в Толчкове, питерские крыши, дворы и дворцы. Каждое путешествие оставляет в душе свою нежность.
Пензенская часть моей нежности – люди. Конечно, любимые места есть, но главная нежность – люди.
Однокурсник, музыкант и поэт, который 2 сентября 1991 г. показал мне Пензу и объяснил, почему в ней невозможно заблудиться.
Друзья, благодаря которым моя нежность распространяется не только на Пензу, но и на Белинский, Нижний Ломов, Наровчат, Сердобск, Неверкино, Кондоль, на лагерь «Романтик» и Беково.
Преподаватели факультета русского языка и литературы эпохи 90-х, которые, вопреки повальной экономической нестабильности, держали марку и гоняли студентов до седьмого пота в борьбе за качество наших знаний.
Когда наша страна признавалась читающей, считалось, что на литфак в любой вуз поступают романтические девушки из-за любви к литературе, а точнее – к литературным героям.
Именно в Пензе русский язык для меня стал стройной системой, обрел научную плоть и логику развития. Собственно, люблю я русский язык, потому что его передо мной самым волшебным образом развернули и побудили трудиться над его освоением преподаватели Николай Борисович Самсонов, Лариса Васильевна Полукарова, Энна (Энергина) Максимовна Бравичева, Наталья Алексеевна Кузнецова.
Не представляю чувства Родины без чувства культуры. Оно постоянно развивается в общении, если повезет. Мне удача улыбнулась и позволила учиться у Николая Михайловича Инюшкина, Кирилла Дмитриевича Вишневского, Натальи Петровны Берляковой, Елены Александровны Прохоровой, Валерия Петровича Сазонова, Ольги Александровны Иванчиковой.
Коллеги в Пензенском ИПКиПРО и руководитель нашего отдела Петр Афанасьевич Корниенко. Думаю, ими подаренное душевное тепло зарядило меня радостью жизни и до сих пор помогает.
В общем, говоря о чувстве Родины, легко впадаешь в сентиментальность. И правильно, все-таки речь идет о чувстве. Но это лишь часть вопроса.
Мне кажется, в чувстве Родины должна быть созидательная сторона, причем не только в смысле духовности. Это чувство может побуждать думать и действовать.
По поводу «думать» самое очевидное – разбираться в истории. Мне в этом вопросе помогает тезис известного отечественного философа о том, что преступных эпох не бывает. На самоуничижении любви не бывает. Не требуется одобрять некие трагические для страны исторические явления, требуется разобраться в их причинах, в стечении обстоятельств, оценить последствия, все это – по совокупности источников. В мое чувство Родины встраиваются факты ее истории.
По поводу «действовать» как созидательной стороны этого чувства хочу вернуться к идее о том, что государство могло бы раз в год оплачивать проезд в любую точку страны и обратно любому своему гражданину.
Мы ездили бы по стране, восхищались, сравнивали, критиковали, но в этих путешествиях, возможно, росло бы наше чувство причастности к судьбе страны, чувство ответственности за нее. И все большее число нас жили и работали бы не за страх, а за совесть.
Один из героев пьесы Александра Гельмана «Мы, нижеподписавшиеся» (1978) говорит: «У меня был преподаватель в техникуме, старый человек, с очень сложной судьбой… он говорил: любить Родину – это не березки целовать! А помогать, поддерживать самых честных, самых преданных людей, когда им бывает трудно! Они – Родина!..»
Жизни без трудностей не бывает. А без Родины – что за жизнь?
Екатерина Комовская
