Горе от добра

Что с того, что прекратились выплаты Орде? Если неизменным остался ордынский характер государства? Тщательно сегрегированный, отделённый от интереса народа и даже любого его сословия, исключая узкую группу «товарищей», сидящей на перекачке богатств страны за ее пределы? В Орду ли, или пусть даже в свой карман – не важно!
Пусть сбылась двухвековая мечта этих товарищей – захват Новгорода, купеческого терминала по обналичке изымаемых из страны богатств. Заниматься из-под кнута столь тонким ремеслом, как коммерция, новгородцы не пожелали.
В ответ Иван III провел первую в истории России депортацию (разумеется, под лозунгом единения страны и искоренения ереси), заменив новгородцев своей служивой челядью и казенными приказчиками. Те быстро загубили великую новгородскую торговлю, косвенным свидетельством чего является упадок с конца XV века Ганзы, бывшей вторым «плечом» этой торговли.
Своим подъёмом и военной мощью Москва во многом обязана тому, что, будучи налоговым агентом Орды, за счет «комиссионных» могла содержать вместо обычного феодального ополчения профессиональную, контрактную армию. Вспомним, как в битве при Пьяни всё 50-тысячное войско Арап-Шаха не могла ничего поделать с тысячей московских латников воеводы Осляби.
Но коли Иван III отказался от роли налогового агента Орды, то исчезли и «комиссионные»! Коли разгромил Новгород, то пропала и звонкая монета для оплаты  «добрых молодцев»!  Не платить же им телегами ржи и полбы, возами репы и пеньки?
Пришлось идти проторенным путём: вводить натуральный обмен «земля за службу». Именно Иван III ввёл на Руси класс помещиков – людей, которых «помещали» на землю, за что они должны были по зову своего государя являться к нему «конно, людно и оружно».
В Европе аналогичный порядок господствовал лет за 700-800 до того. С тех пор европейские помещики сумели эмансипироваться от власти своих государей. В ответ европейские крепостные эмансипировались от своих помещиков, что, наряду с возникновением вольных городов, стало основой для развития новой, более продвинутой социально-экономической формации.
Не монгольское завоевание отбросило Русь на 300 лет назад. На 700 лет назад страну отбросил её самый великий государь.
Земля сама по себе смысла не имеет. Смысл она обретает только тогда, когда на ней работают люди. А чтобы они работали на чужого дядю, на помещика, их к земле надо прикрепить и непрерывно терроризировать. Рабство, до того не имевшее на Руси большого распространения, при Иване III резко набирает силу.
Именно при «объединителе Руси» был введен Юрьев день: ограничение срока,  в течение которого крестьянин мог перейти от одного помещика к другому. Мало того, при уходе должен еще и заплатить «выходные деньги»: нечто вроде платы помещику за амортизацию того жилища, в котором крестьянин жил, земли, по которой ходил.  А далее начинал действовать эффект «усиливающей обратной связи».
Вместо того чтобы заниматься обустройством собственной страны, ее развитием или хотя бы защитой, «служивым» помещикам проще было приискать, где бы чего хапнуть, присвоить, прикабалить: себе – новые поместья, «деткам – деревеньки». Государственной бюрократии – новые должности и кормления.
В результате, при удивительно низкой защищенности собственно русских земель (степные набеги на Москву прекратились лишь при Петре I, да и кому это надо – мужиков своих защищать), держава пухла, словно тесто на дрожжах.
Даже в странах, где угроза московской экспансии воспринималась очень остро, всегда находилась масса желающих променять родину и свободу на «крепостных с землицей»: и сыт, и забот никаких, и «перспективка роста» появляется в ходе непрерывных присоединений и приращений.
В результате XV-XVI вв., которые во всей Европе названы «золотой эпохой крестьянства», в России ознаменовались закабалением трудящегося населения. Так что, «мягкие» налоги – далеко не всегда благо…
Алексей Борисов, вольный мыслитель