«Нагие мысли» – своего рода продолжение «Моего алфавита», автобиографической книги Мануйлова, в которой он собрал (и систематизировал, как несложно догадаться, в алфавитном порядке) свои мысли и воспоминания.
Автор начал презентацию с рассказа о том, как появилась новая книга и ее идея: «В январе 2018 г. прошла презентация второго издания книги «Мой алфавит». А в феврале или марте, наверное, меня спросил Олег Кочетков: «Валентин Игоревич, а вы следующую книжку пишете?» – «Нет» – «Ну вы же думаете?» – «Думаю, но пока ничего не пишу» – «А надо писать!» Я понял, что речь идет не о биографической линии «Моего алфавита», а о философских или предметных эссе.
Михаил Терёшин тоже начал меня подначивать. Мы с ним часто вели такие философские разговоры – о судьбах Родины, о вопросах хаоса и порядка в мироздании, в обществе, в стране, в душе.
И это меня это как-то побудило: я посмотрел, какие записи у меня уже были, а кроме того, понял, что надо всегда иметь под рукой записную книжку – чтобы, если сильно некогда, хотя бы две-три строки написать.
В тот момент мне подарили большой ежедневник, и он оказался кстати: вечером садишься – не за компьютер, а именно с ежедневником: мысль хорошо ложится, когда ты рукой пишешь.
Какое-то время я свои мысли записывал. Потом меня стали подталкивать как-то всё это оформить. И летом, перед отпуском, я отдал эту книжечку в типографию.
Для чего мне это нужно?
Наверное, это – личностная самореализация. Просто захотел. Я раньше на эту тему стеснялся разговаривать, а может, даже и думать: ведь у нас же в стране как принято – по крайней мере, последние 20 лет – надо решать задачи, какая еще самореализация!
А потом до меня стало доходить, что есть ситуации, когда не хочется через себя переступать, когда хочется просто делать то, что тебе хочется. Скажем, у меня есть определенная задача, которую мне надо сделать, да, но я же могу себе позволить перед этим 3 часа позаниматься тем, что мне нравится. Есть такая вещь, как переключение: когда делаешь то, что тебе нравится, в удовольствие, то набираешься новых сил».
Предвосхищая вопрос, пишет ли он следующую книжку, Мануйлов зачитал по распечатке свои новые записи: «За время отпуска и после отпуска я записал новые мысли. И мне даже показалось, что они интереснее, чем те, которые здесь».
* * *
Первым из гостей презентации взял слово Илья Иссаков. Он признался, что под влиянием «Моего алфавита» тоже надиктовал собственную книжку воспоминаний – для своих детей. А еще открыл для себя в текстах Мануйлова психотерапевтический эффект.
«Как человек практический, из бизнеса, я не понял сначала: для чего он это написал? – поделился своими сомнениями Иссаков. – Подумал: наверное, Валентина Игоревича попёрло в графоманство. В принципе, так отчудить – это нормально, это хорошо, почему бы и нет.
Когда я начал читать, честно скажу – меня не затянуло. Книжка лежит у меня на прикроватной тумбочке, я читал ее только вечерами, перед сном.
И понял, что для меня эта книжка имеет некий психотерапевтический эффект, она позволяет отключиться, где-то задуматься, где-то улыбнуться».
Написание такого рода текстов полезно для психологического здоровья, предполагает и сам Мануйлов: «Проговаривание людьми проблем, которые их тревожат – не только личных, семейных, но и проблем общественного развития – это очень важная вещь. Это помогает людям сохранять себя, развиваться, что-то предотвращать».
Евгений Голяев признался: «Я к книжке отношусь легко, так же, как и к Валентину, – так же, как, надеюсь, и он ко мне. Потому что когда начинаешь загоняться – появляются всякие риски.
Я обнаружил, что многие из нашего поколения (60 плюс-минус пять лет) стараются закрыть какие-то гештальты: образоваться в недообразованном, покорить непокоренные вершины.
И это хорошо – ведь зато из тех, кого я знаю, никто людей не бьет. Поэтому таким слабостям надо потакать. Я, например, – с удовольствием потакаю. Тем более, если моя помощь заключается в том, чтобы что-то сказать.
Ведь сказать афоризм – раз плюнуть! Потому что это дело никому не нужное», – завершил Голяев свою речь очередным афоризмом.
* * *
Владимир Долженко высказал свое мнение, что «Нагие мысли» – это книга-интрига: «Суть интриги – в недосказанности текстов. Читаешь некоторые фразы и понимаешь, что это только нарезка дистанций, но самого пути в книжке нет, он обозначен только как замысел. Это – заделы на будущее. И здесь таких заделов – не перечесть».
На мой лично взгляд, «одевать» нагие мысли, т.е. растолковывать, как раз не всегда стоит. И дело не в том, что это – отдельная долгая работа. В «разжеванном» виде рискуют быть потерянными динамика и острота.
Пример. Не так давно у меня дошли руки до «Дневника писателя» Достоевского, и мне слишком часто казалось, что можно бы покороче то же самое изложить (тем более, что там – как правило, злободневные, публицистические мысли, не психологические глубины, как в его романах). 
Да, в такой краткой форме отдельные тезисы могут быть не до конца понятны, или же неправильно поняты.
Например, ветерана КГБ-ФСБ Владимира Фомина смутило выражение «сотрудники репрессивных органов прибегают к насилию, чтобы получить нужные показания».
На его взгляд, лучше было бы написать «некоторые сотрудники». Автор и сам признал, что имел в виду далеко не всех сотрудников – как раз наоборот, профессионалы-то к насилию не прибегают.
Честно признаюсь, что и я не вполне понял отдельные мысли, именно из-за их краткости («Коррупция – территория личной свободы», например: в смысле свобода – брать не деньгами, а борзыми щенками?..).
А некоторые тезисы, опять-таки в силу их краткости, допускают и разное прочтение. К примеру: «Самооценка высокая, а личностный ресурс отсутствует. Случай Николая II».
Я так понимаю, что речь идет не о мании величия Николая II как человека – сам-то по себе он был весьма скромным – а о его завышенной оценке величия царской власти. «Хозяином земли русской» и, стало быть, полным хозяином ситуации в стране он, без сомнения, себя считал – что имело для него и для страны катастрофические последствия.
В книге нет оригинальничания, желания блеснуть парадоксом. Кажется, такой афоризм был у Ключевского: «Остроумный человек почти никогда не бывает умным».
Мне так кажется, что «Нагие мысли» – способ не поостроумничать, а пригласить к размышлению.
* * *
Владимир Долженко назвал часть афоризмов банальными и привел примеры: «Изоляция обрекает страну на умирание», «Русские люди – покорные судьбе», «Россия – страна провинциалов».
Я соглашусь с определением «банальные» в том плане, что кроме как «ну да» – ответить на это больше и нечего.
Но можно себе представить, какое бурное обсуждение вызвали бы эти фразы в том же «Фейсбуке» в определенных кругах. Значит, для кого-то эти тезисы – дискуссионные, а не банальные.
«Дай Бог, чтобы книжку разобрали на цитаты. Цитат десять я себе возьму», – пошутил Александр Кислов.
И продолжил: «Валентин Игоревич, хоть ты мне и друг, но истина дороже, и я хочу тебе сказать – ты большой лодырь. Здесь я нашел несколько моментов, которые тянут на темы для десятка рассказов».
Помимо того, Кислов обратил внимание на круг авторов, именами которых оперирует Мануйлов: «Я согласен с теми товарищами, которые тебя записали в иноагенты. В списке книг и авторов, которые на тебя повлияли, – Тоффлер, Пёрсиг, Стессел, Колаковский, Фаулз… Ни одного Проханова, ни одного Захара Прилепина, нет даже Достоевского! Товарищи, наверное, были правы, обвинив тебя в пособничестве западным силам!»
* * *
Записные книжки умных людей – от Чехова и Ключевского до Венедикта Ерофеева – прекрасны сами по себе, хотя авторы не воспринимали их как законченные произведения и не планировали издавать (впрочем, Ключевский свои афоризмы иногда зачитывал, что тоже – своего рода публикация).
Самый близкий пример из сознательно опубликованного в таком виде, который вспомнил, – «Опавшие листья» Розанова. Так что подобная форма в русской литературе существует уже столетие и имеет некие «права на гражданство».
Я уверен, что свои мысли и воспоминания действительно стоит зафиксировать, хотя бы для себя самого. Интересно же потом, спустя сколько-то лет, почитать, что ты думал по тому или иному поводу, оправдались ли твои ожидания, сбылись ли прогнозы.
Если не приложить некоторые усилия, не записать – можно быть уверенным, что всё это канет в Лету (не посты же в «Фейсбуке» спустя десятилетия от нас останутся).
И суть не в том, насколько автор – гений и пророк (мания величия у Валентина Мануйлова нет, наряду со своими размышлениями он приводит высказывания Марины Мануйловой, Евгения Голяева, других своих знакомых и писателей – так что дело не в завышенной оценке значимости собственных мыслей).
«Я подумал о том, что каждый, кто здесь сидит, учитывая его жизненный опыт и интеллект, вполне способен собрать в своей голове какие-то умные мысли, так же лаконично их выразить, и, может быть, настанет время, когда можно будет выпустить такую же книжечку», – предположил Мануйлов.
* * *
Дмитрий Мурашов уверен: «Такие книги позволяют взглянуть на человека изнутри, со стороны внутреннего мира, который люди обычно прячут. Это – автопортрет Мануйлова-интеллектуала. И у него здесь есть определение идеального типа интеллектуала: интеллектуал – тот, кто тревожит тайну порядка.
По этой книге можно сказать, что Мануйлов – человек, мыслящий системно. Он не принимает хаос и старается всё разложить по полочкам. Он стремится открыть тайны Великого Часовщика, который создал этот мир, но скрыл от нас его механизмы. 
А еще можно сказать, несмотря на то, что XVIII век от нас далеко, все-таки Валентин Игоревич – человек эпохи Просвещения: человек, который пытается мыслить самостоятельно и умеет слышать других, человек, который готов к диалогу. И эта книга – тоже приглашение к диалогу».
Если развивать тезис о том, что книга «Нагие мысли» – автопортрет ее автора (как, впрочем, в некотором роде и любая книга любого автора), то мне было приятно констатировать, что Валентин Мануйлов не в последнюю очередь – историк. Искать ответы на злободневные вопросы в прошлом страны, выводить закономерности и циклы ее развития – естественно и увлекательно для него.
Ну, а поскольку «историк – недоделанный политик», как любила повторять Варвара Митрофановна Кириллова нескольким поколениями студентов исторического факультета, то от истории Мануйлов неизбежно переходит к политике и социуму.
История общества и его сознание, безусловно, его интересует больше, чем человек и личные взаимоотношения людей (в отличие от того же Розанова).
А еще, в отличие от Розанова с его апокалиптическими (сбывшимися) ожиданиями, Валентин Мануйлов – оптимист. Он ищет и находит подтверждения своим надеждам, что перемены в России – будут. И это обязательно будут перемены к лучшему. И произойдут они году эдак в 2025-м.
Захотелось вернуться к «Нагим мыслям» спустя 7-10 лет.
Евгений Белохвостиков
Фото Андрея Новокшонова
10 ЦИТАТ ИЗ «НАГИХ МЫСЛЕЙ»
Напряжение, которое существует между хаосом и порядком, есть источник движения общества.
***
Отсутствие перемен подобно смерти. Имитация перемен – летаргический сон.
***
Страх перед переменами лишает людей возможностей.
***
Патриотизм – это ресурс, который включают, когда нет других ресурсов.
***
Во время войны люди привыкают к смерти как к чему-то неизбежному. Это помогает правящему классу оправдывать свое существование и управлять людьми.
***
Лекарство против страха – любопытство.
***
Развитие знания – это последовательное заполнение пустот.
***
Не получишь признания, оставаясь в тени.
***
Ностальгия – признак слабости и страха перед неопределенностью будущего.
***
Человек измеряется количеством испытаний, которые он преодолел или избежал которых.
