Самое читаемое в номере

Книжные новинки: людям о людях

A A A

За последнее время в Пензе вышло сразу несколько книг, которые условно можно объединить подзаголовком «Людям о людях». Personalia – жанр древний и почтенный. Монография, биографический справочник, цикл очерков, мемуары – все четыре издания, о которых хотелось бы рассказать, в той или иной мере к нему относятся.

Хронологически правильным будет начать с новой книги краеведа Сергея Зелёва «Бывшие люди. Пенза».
book1В российской публицистике выражение «бывшие люди» – те, кто лишились своего имущества, статуса, благополучия, – появилось еще до революции с легкой руки Максима Горького. И изначально, по мысли писателя, они должны были вызывать жалость, сострадание.
Но в 20-х этот фразеологизм использовался по отношению ко всем социально чуждым новой власти, которым нужно было или указать их истинное место (на задворках общества и истории), или – как врага, который не сдается (по тому самому Горькому), – уничтожить.
Дворяне, священнослужители, чиновники, купцы, крестьяне-единоличники, интеллигенция – сословия самые разные, объединяет их только то, что после 1917 года практически все их видные представители были тем или иным способом уничтожены.
Кстати, есть среди героев книги и зодчие Вениамин Семечкин и Павел Курбатов: постоянные читатели «Улицы Московской», возможно, вспомнят, что впервые статьи о них, написанные автором этих строк, появились на страницах газеты в цикле «Архитекторы старой Пензы» 13 лет назад.
В книге – 33 очерка. Какие чувства вызывают судьбы, описанные Зелевым, у нас?
Недоумение, чем все они провинились перед новой властью? Сочувствие? Горечь осознания того, какой пласт мы потеряли?
Последнее – едва ли не самое важное. Не навязываю никому свою точку зрения, но убежден, что если бы не революция и события последующих 20 лет, у нас было бы сейчас совсем другое гражданское общество, другая экономика, другое искусство. Потому что их двигали бы совсем другие люди.
Особое внимание хотелось бы уделить источникам, на которые опирался автор. Помимо документов областного архива и архива УФСБ, периодики, краеведческих публикаций в печати и в сети Интернет, это личные архивы и воспоминания потомков героев книги.
Не нужно объяснять, насколько этот источник бесценен, поскольку, как и свидетельства очевидцев, он неизбежно – угасающий: ведь следующее поколение в любой момент может за ненадобностью архив предков уничтожить (или, к примеру, переехать неизвестно куда). Нельзя недооценить и уникальные иллюстрации – тоже в большинстве своем никогда прежде не публиковавшиеся.
Увы, тираж издания совершенно мизерный, и подержать книгу в руках смогут немногие. Но это не помешает познакомиться с исследованиями Сергея Зелёва: они доступны на его авторском портале http://exrussian.ru/. Искренне рекомендую запомнить адрес этого ресурса всем, кому интересна дореволюционная Пенза.
* * *
Один из знаковых персонажей поколения «бывших людей» – уроженец Пензы Роман Гуль. Его судьба тоже сложилась драматично, но все же эмиграция позволила ему и раскрыться как писателю, и в конце концов сохранить себе жизнь. Дожил бы белый офицер с непримиримой антибольшевистской позицией в Совдепии хотя бы до 37-го года? Вопрос риторический.
Судьбе, творчеству и мировоззрению прозаика посвящена книга Дмитрия Мурашова «Роман Гуль: писатель из Пензы». Это не совсем краеведческое издание. Да, натолкнуло на мысль обратиться к личности Романа Борисовича автора место его рождения.
Но книга – не только о пензенских корнях и о пензенском детстве Гуля; книга – о Гуле как человеке, писателе и гражданине ушедшей России. В центре внимания автора – мировоззрение Романа Гуля, его отношение к ключевым фигурам политической жизни России первой половины ХХ века, а его пензенский период важен как время, когда формировались истоки мировоззрения героя книги.
book gulДумаю, главное достоинство книги Мурашова в том, что она побуждает к знакомству с творчеством Романа Гуля. Честно сказать, его до сих пор у нас читают мало. А зря.
Помимо очень добротного русского языка, у Гуля есть своя позиция по отношению к трагическим событиям ХХ века. Мнение Гуля не истина в последней инстанции: я, к примеру, не могу понять его ненависти к Ленину рядом со сдержанно-уважительным отношением к Сталину.
Не обязательно этот и другие его тезисы принимать: у кого-то они непременно вызовут отторжение, и это нормально, с учетом того в каких разных идеологических условиях жили Роман Борисович и его соотечественники-современники.
Словом, почитайте Романа Гуля, почитайте о нем, а выводы сделайте сами.
*  *  *
Еще одно свежее издание – биографический справочник «Пензенская еврейская община. Кто есть кто». Его авторы-составители – Анатолий Чудновский, Виталий Левин и Абрам Пекный.
Появление таких изданий – всегда плюс, всегда толчок к дальнейшим, более глубоким краеведческим изысканиям и всегда введение в общественное поле новых имен и фактов. Честно признаюсь, именно отсюда я впервые узнал, что в Пензе, к примеру, прошли детство и юность выдающегося культуролога Даниила Дондурея.
Не умаляя заслуг пианиста Льва Шора или фотографов Исаака и Бориса Вальдманов, основной период, «золотой век» в истории пензенского еврейства, несомненно, середина и вторая половина ХХ века: он начался с эвакуаций в первую мировую и Великую Отечественную и закончился в виду репатриации либо ассимиляции в конце ХХ века. Музыканты, писатели, журналисты, медики, строители, чиновники: в определенном смысле книга – срез позднесоветской элиты. Всего – свыше 200 имен.
book2Справочник «Кто есть кто» – в своем роде первый опыт, поэтому пробелы в нем были неизбежны.
В редакции «УМ» вспомнили совместными усилиями немало имен «из невошедшего»: коллекционера Якова Слицана, правозащитника и мемуариста Леонида Труса, писателя и поэта Якова Танина, одного из отцов-основателей радиопроизводства в Пензе Израиля Кагну, радиожурналиста Григория Когельмана и его сына, деятеля высшей школы Льва Когельмана, журналиста и прозаика Евгения Ногинского, кинопродюсера Елену Гликман, телеведущих сестер Марию и Анну Ситтель, инженеров Бориса Дондурея и Бориса Друкера, организатора строительного производства Александра Шейфера и его брата, юриста Семена Шейфера, диссидента Петра Егидеса и его сына, психолога Аркадия Егидеса, профессора Евгения Каца и деятеля культуры Золия Когана, литературоведов братьев Евгения и Натана Тамарченко и их мать, переводчицу Розу Рейнгард.
Эти имена, безусловно, должны войти во второе издание книги, когда оно случится.
Думаю, было бы полезно в предисловии пояснить критерии включения в справочник. Предполагалось ли, что в книгу войдут все, кто прожил в Пензе хотя бы несколько лет? Насколько значимым должен быть их вклад в историю и культуру для включения в справочник?
И еще очень тонкий момент: какая часть еврейской крови является достаточным основанием для включения в подобное издание? Ведь понятно, что тех, у кого к еврейскому народу принадлежат и мать, и отец, с каждым поколением всё меньше.
В некоторых случаях, мне кажется, было бы полезно оговорить связь героев книги с еврейством: потому что в отношении, к примеру, писателя Александра Сергеевича Васильева она неочевидна. А узнать о ней из такого специализированного издания хотелось бы.
Очевидно, что интерес к книге не ограничится только представителями пензенского еврейства. Даже скажем прямо – мне трудно предположить, что национальность читателя будет как-то связана с тем, откроет он этот биографический справочник или нет.
Можно было бы сказать банальность: книга – доказательство многогранных талантов еврейского народа, его очень существенного вклада в культуру и другие сферы и т. д., и т. п. Но, я так думаю, что у тех, кому будет интересна книга, в этом сомнений и не было: что-то подсказывает, что антисемиты среди них так и так вряд ли найдутся.
Еще на одну мысль наталкивает знакомство с книгой. В случае с «бывшими людьми» – несмотря на кажущуюся пропасть между башмаковским крестьянином, архитектором и купцом, – объединяющее их начало очевидно. А здесь – нет.
Можно ли говорить о том, что все эти люди (или существенная их часть) сами отождествляли (отождествляют) себя с еврейской общиной?
Не в плане даже посещения синагоги или культурного центра при ней (в советское время никакой синагоги в Пензе и не было), но: воспринимали ли они себя именно как представителей еврейства, некую культурно-социальную общность? Ведь дело же не только в генах, но и в самоидентификации.
На самом деле, конечно, это тема отдельного серьезного исследования по истории пензенского еврейства. А выход в свет биографического справочника «Кто есть кто», несомненно, существенный вклад в его изучение.
*  *  *
И напоследок, в качестве самого легкого для восприятия чтения, расскажем о новинке в мемуарной литературе.
Один из героев предыдущей книги, Борис Залманович Эйдлин, легендарный первый директор птицефабрики «Пензенская», написал продолжение своей книги воспоминаний «Вся моя жизнь без прикрас», о которой мы уже рассказывали читателям «УМ» в прошлом году.
Новая книга «О людях, хороших и разных…» посвящена тем, с кем автору приходилось сталкиваться по своей жизни и работе. Эйдлин рассказывает о людях, самых разных по профессии, социальному статусу и вкладу в развитие региона: от мастера цеха, однокурсников, бригадиров совхоза – до члена ЦК КПСС Федора Кулакова, первых секретарей обкома Бутузова, Ермина, Куликова.
book bzНашлось место даже краткой характеристике Хрущева, на выступлении которого Эйдлин в 1955 г. побывал в Саратове. Много ли сейчас в Пензе людей, которые лично бывали на выступлениях Хрущева?
Как никогда не спутаешь портреты кисти Рокотова и Боровиковского, так и здесь –  Борис Залманович вроде бы ничего не пишет о себе, но за всеми созданными им портретами угадывается характер самого автора: конструктивный и доброжелательный.
В предисловии он, правда, оговаривается, что будет изменять имена тех, о ком сообщит нелицеприятные вещи. Но даже о таковых старается писать деликатно и мягко.
Люди, о которых пишет Эйдлин – от крестьян (или колхозников, как вам больше нравится) до руководителей государства и области, – это уже совсем люди не те, кому посвящены книги Сергея Зелёва и Дмитрия Мурашова.
Кажется, Венедикт Ерофеев в одном интервью говорил: о какой преемственности между русской и советской интеллигенцией может идти речь, если вторая физически уничтожила первую?
Фраза очень дискуссионная, но это и хорошо: о ХХ веке писать и спорить можно и нужно, иначе мы так и останемся в плену идеологических штампов.
Я знакомился с книгой «О людях, хороших и разных…», уже прочитав и имея в голове основную, так сказать, книгу воспоминаний, то есть имея представление о жизненном пути и жизненной позиции Бориса Залмановича. Такой же порядок чтения однозначно порекомендую и другим.
На мой взгляд, обе книги очень выиграли бы, оказавшись под одной обложкой. С учетом, что тираж обеих был весьма ограниченный, может быть, потребность в таком дополнительном издании действительно возникнет.

 

Прочитано 1638 раз

Поиск по сайту