Самое читаемое в номере

Война за Трою, век двадцатый

A A A

troy aВниманию читателей предлагается фрагмент из книги Анатолия Белякова и Олега Матвейчева «Троянский конь западной истории». Повод – соавторство нашего земляка Анатолия Белякова (родился в Пензе на ул. Московской, окончил здесь школу, преподавал философию в политехе)  в книге, которая переворачивает представление о важнейшем древнегреческом мифе. Ведь это может положить начало целому потоку книг по переворачиванию мифов, в том числе совсем близких к нам, т. е. современных.

Экскурсионный маршрут по троянскому археологическому заповеднику начинается с Восточных ворот, относящихся к периоду Трои VI. Что, видимо, не случайно: входя на территорию великого города, сразу ощущаешь мощь его стен и невольно идентифицируешь себя с его защитниками.
Путь, обнесенный цветными ленточками, проложен мимо Северного бастиона с чудесной видовой площадкой, храма Афины, обнаруженного еще в 1865 г. Фрэнком Калвертом, древней цитадели из бурого сырцового кирпича и домов-мегаронов, сложенных за тысячу лет до Троянской войны, траншеи Шлимана, выглядящей рваной раной на теле седого холма…
Пройти всей туристической тропой, если не фотографироваться у каждого камня и надолго не останавливаться у информационных стендов, – дело десяти-пятнадцати минут. Могучая крепость в поперечнике – всего двести метров.
Двести на двести – это четыре гектара, что примерно соответствует площади пяти футбольных полей или одного не самого крупного современного мегамолла.
Как же могли разместиться здесь 50 тысяч защитников Трои, о которых пишет Гомер? Допустим, что большинство из них находилось за пределами бастиона. Сотрудники экспедиции Манфреда Корфмана Хельмут Беккер и Йорг Фасбиндер в начале 1990-х установили с помощью магнитной разведки, что троянский кремль в XIII–XII вв. до н.э. был окружен обширным нижним городом, который защищали два внешних кольца стен и вырубленный в скале ров, отстоящий от крепости на полкилометра.
Таким образом, территория Трои расширялась примерно впятеро – теперь это уже примерно площадь Московского Кремля. И все-таки – 50 тысяч человек, которым надо спать чуть более комфортно, чем стоя, да еще и держать скот, боевых лошадей, колесницы!..
На такой площади экономически обосновано, как выразилась бы Маргарет Тэтчер, проживание не более 5 тысяч человек. Корфман дает семь. Пусть так, но уж точно не больше!
Впрочем, цифры, приведенные Гомером, давно относят к поэтическим преувеличениям – 29 царств в ахейской коалиции, 1186 кораблей, туго набитых воинами (от 50 до 120 человек на каждом, то есть в сумме – более 100 тысяч!), 10 лет осады…
Но остались вопросы, на которые до сих пор нет однозначных ответов. В том числе, из-за ущерба, нанесенного Шлиманом.

troy2
Кто такие троянцы, к какой народности они относились, на каком языке разговаривали, и почему почти все они носят греческие имена? Кому молились троянцы, и с чего это вдруг им помогали некоторые греческие боги?
Если греки и в самом деле взяли Илион, то отчего они не воспользовались плодами победы и не захватили страну или хотя бы не оставили здесь своего наместника?
Была ли, наконец, в реальности великая Троянская война, или это поэтический образ, в который спрессовалось множество военных кампаний, набегов и осад, происходивших на протяжении десятков или даже сотен лет?
Подобные вопросы с особой остротой начали ставиться в то самое время, когда предание о Троянской войне было, казалось бы, полностью подтверждено находками Шлимана, Дёрпфельда и Блегена.
В некотором роде произошел ренессанс воззрений конца XVIII – начала XIX в., когда были весьма распространены сомнения в исторической реальности как Троянской войны, так и самой Трои.
Если античные мыслители считали Гомера не только искуснейшим поэтом, но и величайшим ученым, а его поэмы – источником самой достоверной информации по истории и географии (по Страбону, «Гомер превзошел всех людей древнего и нового времени не только высоким достоинством своей поэзии, но… и знанием условий общественной жизни»), то наука Нового времени совершенно ниспровергла его авторитет.
Ненадежной была признана не только информация о событиях, описанных в «Илиаде» и Одиссее» – само существование Гомера было поставлено под вопрос.
Скептицизм ученых дошел до такой степени, что одно время считалось безумием верить даже в саму возможность существования в Эгеиде до I тыс. до н. э. вообще сколько-нибудь значительной культуры.
По их мнению, все эти «многозлатые Микены», «цветущие Коринфы» и «пышно устроенные Трои», вызывавшие зависть своим богатством даже у греков классической эпохи, – всего лишь сказочные города, населенные такими же сказочными персонажами – потомками и родственниками олимпийских богов Агамемноном, Ахиллом, Диомедом, Приамом. Вместе с тем, всегда находились ученые, верившие в слово Гомера и готовые отстоять свою точку зрения.
На рубеже XVIII—XIX вв. по поводу Гомера разгорелись, пожалуй, наиболее яростные баталии. Среди сомневающихся были, в частности, англичане Джон Маклорин, выпустивший «Трактат в доказательство, что Троя не была взята греками» (1788), и Джекоб Брайант, издавший «Трактат касательно Троянской войны и экспедиции греков, как она описана Гомером; показующий, что такая экспедиция не была когда-либо совершена, и что такой город Фригии не существовал» (1796).
Последний вел ожесточенную полемику об историчности Трои с археологом Лешевалье, тем самым, что впервые локализовал Илион в районе Бунарбаши. «Кабинетные критики жарко спорили из-за пустяков – расположения греческих кораблей и даже вероятного числа детей, рожденных лагерными шлюхами».
В самый разгар схоластических побоищ равнину у берегов Геллеспонта посетил великий романтик Байрон. Сама атмосфера этих мест уверила его в исторической правде гомеровских поэм.
Через 11 лет он внесет в свой дневник следующий пост: «В 1810 году я ежедневно в течение месяца с лишним бывал на этом поле [близ Гиссарлыка], и если что-нибудь отравляло мне удовольствие, так это негодяй Брайант, подвергший ее сомнению….
Я продолжаю чтить великий оригинал и считать, что он верен истории (в основных фактах) и месту. Иначе я не мог бы им наслаждаться.
Когда я садился отдохнуть на огромный могильник, кто бы мог убедить меня, что под ним не покоится герой? – Сама огромность камня говорила об этом. Люди не сооружают памятников презренным и ничтожным мертвецам. И почему бы им не быть гомеровскими героями?»
Несмотря на столь поэтичные доводы Байрона, убеждение в том, что Троянская война – всего только вымысел слепого аэда, было распространено среди ученых еще полвека, пока раскопки Шлимана не уверили научную общественность в исторической подлинности великих городов, описанных в «Илиаде» – Трои, Микен, Тиринфа, Орхомена.
Некоторые находки археолога-любителя на первый взгляд в точности соответствовали предметам, описанным Гомером – на найденном в Микенах клинке бронзового кинжала был изображен знаменитый башенный щит, которым владел в «Илиаде» Аякс, там же были обнаружены остатки шлема из клыков вепря, описанного в десятой рапсодии поэмы, и т.д. 

troy
Все это выглядело неоспоримым доказательством реальности и самой Троянской войны. А сам Гомер уже представлялся если не непосредственным свидетелем описываемых им событий, то, по крайней мере, младшим современником своих героев. «Сведения Гомера постепенно приобрели характер своего рода «путеводителя» в изучении эгейской культуры микенской эпохи».
Однако романтическая эпоха Шлимана быстро кончилась. Уже в конце XIX в. стали появляться серьезные исследования, демонстрировавшие, что материальная культура и быт гомеровских героев не соответствуют культурной среде микенской цивилизации и должны быть отнесены к более позднему времени .
Вооружая своих персонажей железным оружием и метательными копьями, неизвестными в бронзовый век, Гомер обходил вниманием все характерные приметы микенской культуры, не упоминая ни мощеные дороги с мостами, ни водопровод и канализацию во дворцах, ни фресковую живопись, ни даже письменность, существование которой до
XII в. до н.э. доказывали глиняные таблички, найденные Артуром Эвансом в начале
ХХ века при раскопках Кносса на Крите.
Таким образом, оказывалось, что к моменту написания «Илиады» и «Одиссеи» микенская цивилизация уже была забыта. Достоверность гомеровских свидетельств была вновь поставлена под сомнение.
Масла в огонь подлили гарвардские филологи Милмэн Пэрри и Альберт Лорд, в конце 1920-х – начале 1930-х гг. исследовавшие особенности стиля гомеровского эпоса.
Для выяснения техники создания, усваивания и передачи устных сказаний они предприняли несколько экспедиций на Балканы для изучения живой эпической традиции. Собрав и изучив огромный фольклорный материал, они выяснили, что жизнь эпоса в веках основывается на передаче не готовых текстов, а набора средств, используемых при порождении песни-сюжетов, канонических образов, стереотипных словесно-ритмических формул, которыми певцы пользовались как словами языка.
В частности, это позволяло исполнителям воспроизводить (а точнее, создавать
в процессе исполнения) поэмы в тысячи строк . Песня каждый раз импровизируется, но остается формой коллективного творчества.
Таким образом был доказан фольклорный характер гомеровских поэм, для которых характерен именно такой формульный стиль (более 90% текста «Илиады» собрано из подобного рода формул – количество поистине поразительное, особенно если учесть изысканность и замысловатость греческого гекзаметра ). А требовать от фольклора точного отражения исторической реальности не приходится.
На этом настаивал и авторитетный историк Мозес Финли, утверждавший в своей книге «Мир Одиссея» (1954), что искать в гомеровских произведениях достоверные свидетельства относительно Троянской войны, ее причинах, исходе и даже составе коалиций – все равно, что изучать историю гуннов в V в. по «Песне о Нибелунгах» или обращаться к «Песне о Роланде» для реконструкции хода Ронсевальской битвы.
Свои сомнения Финли основывал не только на данных сравнительной филологии, но и на результатах исследования экономической истории гомеровского общества с помощью модели, предложенной французским антропологом Марселем Моссом.
В своей знаменитой книге «Очерк о даре» (1925) Марсель Мосс исследовал механизм функционирования экономики традиционных обществ, основанный на принципе безвозмездной траты.
Согласно Моссу, архаическая экономика не преследует выгоды. В ее основе лежит потлач – праздник, устраиваемый для раздачи всего имущества своего племени, однако, принимая подарки, другое племя тем самым обязуется учинить еще больший, еще более щедрый потлач. Отсюда возникает круговорот богатства, накапливаемого и расходуемого для престижа одних и наслаждения других.

troy3
Воссоздавая систему обменов в эллинском мире, Финли обнаружил, что в поэмах Гомера нашли отражение социально-экономические отношения, близкие к тем, что существовали в восточных деспотиях и совершенно не характерные для микенского общества времен Троянской войны (XIII-XII вв. до н. э.) «Илиада» и «Одиссея», скорее, воспроизводили реалии X-IX вв. до н. э., то есть эпохи Темных веков.
Исходя из этого, Финли прямо заявил, что Троянскую войну Гомера следует вычеркнуть из истории греческого бронзового века.
Книга Мозеса Финли была написана еще до публикации Майклом Вентрисом и Джоном Чедвиком результатов дешифровки так называемого линейного письма Б – древнейшего слогового письма, образцы которого были обнаружены на артефактах микенской Греции .
Статья Вентриса и Чедвика «Данные о греческом диалекте в микенских архивах»  вызвала цепную реакцию в научном мире. Одно за другим появлялись исследования, реконструирующие крито-микенский период древней истории.
По свидетельству Чедвика, только за период с 1953 по 1958 г. появилось 432 статьи, брошюры и книги, принадлежащие перу
152 авторов из 23 стран .
Эти исследования доказывали, что линейное письмо Б было распространено во всех крупных центрах микенской Греции как официальное письмо, а стало быть, как фактор, объединяющий в едином культурном пространстве политически разрозненные общества, и самое главное, что в Эгеиде II тыс. до н. э. существовала высокая культура и развитая политическая жизнь.
«Тексты, найденные в Кноссе, Пилосе, Микенах, Фивах и т.д., позволили, наконец, восстановить повседневную жизнь современников Троянской войны и даже нескольких поколений их предшественников начиная с XIII в. до н. э., – утверждает влиятельный французский историк Поль Фор. – Благодаря им крестьяне, моряки, ремесленники, солдаты, чиновники вновь начали говорить и действовать. А золотые маски Афинского музея отныне уже не просто маски мертвых» .
Результаты дешифровки древних письменных источников в сочетании с анализом археологических находок послужили дополнительным аргументом в пользу тезиса Финли и его предшественников, что автор «Илиады» совершенно не представлял себе обычаев и быта эллинов XIII-XII вв. до н. э.
В греческих теократических монархиях времен Троянской войны цари – это живые боги, недоступные для простых смертных и управляющие своими царствами при помощи хорошо развитого бюрократического аппарата.  
У Гомера цари весьма близки к народу и не чужды демократических методов правления.
Микенцы поклонялись небольшого размера идолам, помещенным в маленькие часовенки или домовые алтари.
Герои «Илиады» молились в величественных храмах, где стоят ростовые статуи богов.
Аристократов греческих полисов XIII-
XII вв. до н. э. хоронили в шахтных гробницах украшенными золотом и драгоценностями вместе с посудой и гардеробом.  
Павших гомеровских героев сжигали на ритуальных кострах, а урны с прахом погребали под курганами.
Микенцы пользовались бронзовым оружием и практически не знали железа – в заметных количествах греки начнут выплавлять его лишь в Х в. до н. э., то есть в эпоху Темных веков.  
Герои «Илиады» бьются железными палицами и секирами, оснащают стрелы железными наконечниками.
«Гомер и археология быстро расходятся, – отмечает Мозес Финли. – В целом ему было известно, где именно процветала микенская цивилизация, и его герои жили в больших дворцах Бронзового века, не известных во времена самого Гомера.
И это, в сущности, все, что он знал о микенской эпохе, тогда как список его ошибок чрезвычайно велик» .
Помимо многочисленных анахронизмов в гомеровских поэмах сомнения в достоверности имеющихся сведений о Троянской войне давали и результаты более детального анализа археологических данных, полученных Карлом Блегеном.
Как мы видели, одним из главных аргументом для Блегена в пользу того, что Троя была захвачена и сожжена греками в середине XIII в. до н. э., являлось преобладание в культурном слое Трои VIIa – единственного города на холме Гиссарлык, погибшего в результате вражеского нападения – образцов микенской керамики типа III Б.
Этот аргумент был оспорен участником экспедиции Корфмана профессором ядерной физики из Бонна Хансом Моммзеном. Используя метод нейтронной активации, он установил, что «микенская» керамика имела местное происхождение.
«Каждое месторождение содержит характерную комбинацию микроэлементов. Чтобы идентифицировать их, исследуемый объект помещают в ядерный реактор и облучают нейтронами.
В этих условиях любой химический элемент испускает гамма-лучи, энергию которых можно измерить с помощью детектора. Таким образом обнаруживают микроскопические концентрации элементов: например, один примесный атом, характерный лишь для данного месторождения, на миллиард обычных» .
Слухи о широкомасштабном экспорте в Малую Азию керамики из Микен оказались сильно преувеличены. Наоборот, это троянцы экспортировали свою посуду в Микены.
Таким образом, собранные Карлом Блегеном и его предшественниками археологические данные уже не могли служить убедительным доказательством взятия Трои греками в эпоху поздней бронзы.
Но, может быть, они взяли какой-то другой город?
Анатолий Беляков,
Олег Матвейчев

Справка
Анатолий Беляков, писатель, музыкант, кандидат философских наук, участник легендарной группы «Кенгуру», автор книги «Слова и вещи», которая создала моду на рефлексивно-афористическую прозу.
Олег Матвейчев, известный российский политолог и блоггер, профессор Высшей школы экономики, в прошлом вице-губернатор Вологодской и Волгоградской областей.

Прочитано 2056 раз

Поиск по сайту