На обороте фотографии с изображением летчицы – Героя Советского Союза была надпись: «Павел Петрович! Вспоминай весь прекрасный боевой наш путь – Енгельс – Сталинград – Восточная Пруссия. Самые прекрасные хорошие воспоминания останутся у меня о тебе, наш славный, чуткий товарищ – весельчак. А Машу помнить, я думаю, будешь. Будь здоров и счастлив. Паневежис. 2 мая 46 г. Мария».
Фамилия не дана. Поэтому ввожу в поисковике в интернете «летчица – Герой Советского Союза». Интернет выдает список «пять лучших советских летчиц Великой Отечественной войны».
На фото, что оказалось в антикварном магазине «Барахолка», – Мария Долина, летчица из 125 гвардейского бомбардировочного авиационного полка им. Героя Советского Союза Марины Расковой.
«Википедия» представляет биографию Марии Долиной (1920–2010), из которой следует, что она принимала участие в Параде Победы в Москве 24 июня 1945 г., что ее портрет обошел многие советские и зарубежные издания и стал одним из символов празднования 75-летия Победы.
Не привожу сведения из биографии Марии Долиной по версии «Википедии», потому как есть в интернете более точные источники.
Во-первых, это наградной лист на Марию Долину, в котором она представлена к званию Героя Советского Союза, и в нем очень добросовестно описаны все ее боевые подвиги за время пребывания в полку им. Расковой.
Во-вторых, это интервью Марии Долиной, которое она дала автору книги «Dance with Death: Soviet Airwomen in World War ll» в 1991 г. (стр. 118–123). Автор книги Anne Noggle, чтобы написать свою книгу о советских летчицах, в 1991 г. трижды приезжала в Москву и взяла интервью у 70 женщин, воевавших в годы войны в авиаполках ВВС Красной Армии.
Учитывая, что это повествование Марии Долиной, данное ею для исследовательницы из Техасского университета, нигде в русскоязычной периодике не публиковалось, позволю себе дать его в «Улице Московской».
Мария Долина: «Каждый вылет на Пе-2 был игрой со смертью…»
(Заголовок дан редакцией)
Мария Долина, капитан (звание присвоено после окончания войны), заместитель командира эскадрильи, Герой Советского Союза, представление, в котором описаны боевые заслуги и подвиги Марии Долиной начиная с 14 июля 1941 г. и по 15 декабря 1944 г., на 5 страницах подготовлено и подписано командиром 125 гв. бап Марковым 23 декабря 1944 г., согласовано командиром 4 гв. бад генерал-майором Котляром 18 января 1945 г., награждение произведено Указом Президиума Верховного Совета СССР 18 августа 1945 г.
«До войны я была лётчицей-инструктором. В отличие от моих боевых подруг, мечтавших стать лётчицами, я на это никогда не надеялась, поскольку выросла в очень бедной семье, которой пришлось преодолеть немало невзгод. По происхождению я украинка, но родилась в Сибири, в Омской губернии.
Мой отец – крестьянин. Он немало бедствовал, живя на Украине, и поэтому решил переехать в Сибирь, чтобы работать на земле. Я родилась 18 декабря 1920 г. У нас в семье было 10 детей. Я была старшей. Отец лишился обеих ног и мало на что годился, так что всю работу в семье приходилось делать мне. В 1934 г. мы вернулись на Украину.
Моя мама попросила меня бросить школу, потому что отец не мог содержать семью. Я так и сделала и пошла работать на завод. Тогда же я была зачислена в планерную школу. Я видела в авиации возможность выбиться в люди. Мама не хотела, чтобы я училась в этой школе, говорила, что мне надо работать. Она ворчала, что попросила меня покинуть среднюю школу для того, чтобы помочь семье. А кто же будет работать теперь, когда я поступила в планерную школу?
Директор планерной школы пришёл к моей маме и попросил, чтобы она позволила мне продолжить обучение, поскольку из 14 курсантов я была единственной девушкой. Потом наша группа была направлена для продолжения учёбы в авиационную школу.
Несмотря на возражения родителей, я с первого полёта знала, что рождена для воздуха, что главная цель моей жизни – это летать. В этом было немало и от моего честолюбия, ведь я хотела чего-то добиться в жизни. Я жаждала получить образование. Поскольку я бросила среднюю школу, то понимала, что мне нужна хорошая профессия в авиации.
Я окончила Херсонское авиационное училище и получила звание лейтенанта. Я стала профессиональной лётчицей-инструктором Осоавиахима. Когда началась Великая Отечественная война, я преподавала в Днепропетровской лётной школе. Накануне войны мы получили новые спортивные самолёты У-2. Мы всё время пребывали в состоянии ожидания. Дополнительно побуждать нас было не надо. Лётчики-мужчины из нашей школы были отправлены на фронт.
Наш город в любой момент мог быть захвачен врагом. Я и помыслить не могла о сдаче в плен, но я никогда не думала о том, что мне доведётся сражаться. Как говорил Толстой, война и женщины несовместимы. Но когда я увидела все зверства 1941 г., смерть моих друзей и родных, мирных жителей, то захотела помочь освободить свой народ от врага.
Я хочу, чтобы Вы подчеркнули, сколь радостным желанием освобождать свою землю были охвачены тогдашние девушки.
Наш лётный клуб был включён в состав 66-го истребительного авиаполка. Мы, женщины, захотели пойти в полк добровольцами. В конце концов, командир согласился взять нас: нам всем пришлось спасаться бегством. Кроме меня там была ещё одна лётчица – штурман. Нам было приказано ночью переправить самолёт через Днепр. Перед отступлением мы облили керосином и взорвали все ангары.
Я должна была переправить 3 самолёта на поле, где расположился наш полк. Помимо ангаров мы сожгли дом, построенный нашими собственными руками, в котором мы так счастливо жили. Когда я летела ночью, вся река была объята пожаром. Это горела разлившаяся нефть. На земле всё тоже полыхало. Казалось, что и воздух был охвачен пламенем. На следующее утро я была зачислена в состав авиаполка и стала военной лётчицей.
В составе полка я совершила 200 вылетов. Среди полученных мною заданий были и особые, например перевозка важных персон или раненых. Мой самолёт был очень маленьким. Его не раз поражал противник, но так никогда и не смог сбить. Я успешно увёртывалась от немецких лётчиков. У-2 – это медленный биплан. Скорость истребителей была настолько выше, что мне приходилось летать низко над землёй и постоянно петлять, чтобы не попасть под их огонь.
В то утро Раскова прибыла в штаб Южного фронта, чтобы отобрать женщин для своего полка. А я там была единственной женщиной. Раскова сказала мне, что я должна вступить в женский полк. Я ответила: «Нет, не хочу уходить! Это теперь моя семья, мой полк. Как я смогу?» Я горько плакала от предчувствия разлуки с друзьями.
Она показала мне приказ Сталина о том, что все женщины должны пойти служить в её полк. Раскова была личностью огромной силы воли и храбрости. Я перебралась на учебную авиабазу в Энгельсе, где стала осваивать тяжёлый пикирующий бомбардировщик Пе-2.
Самым трудным был мой полёт на Северокавказском фронте в 1943 г. Это было у станицы Крымской, где военная обстановка была сложной. Станица постоянно переходила из рук в руки, иногда по 2-3 раза в день. Бои были очень тяжёлыми.
2 июня нашим войскам было приказано освободить её. Погода была очень плохой. Над землёй, на высоте всего в 900 метров, висели низкие тучи. С заданием разбомбить вражеские укрепления в деревне в тот день вылетели 9 самолётов. Группой командовала Евгения Тимофеева, заместитель командира нашего полка.
Во время вылета мой левый двигатель был повреждён вражеским огнём и вышел из строя. Наш самолёт стал отставать. Мы были прекрасной одиночной целью: все остальные самолёты уже отбомбились. Пришлось лететь бомбить без сопровождения истребителей. На нас нападали немецкие самолёты. Пришлось вести бой одним. В тот раз немцы сбили 5 из 9 наших бомбардировщиков. Мой самолёт был охвачен огнём в результате боя с «мессершмиттами».
Наша эскадрилья сбила тогда 4 вражеских истребителя. То есть мы одновременно и бомбили, и сбили 4 самолёта: 2 – нашей группой, а ещё 2 – другими. После того боя мой стрелок получил премию в 1000 рублей за сбитый немецкий самолёт.
После боя я повела свой самолёт назад, и вся наша группа пристроилась за ним, не желая оставлять меня одну. Хотя мой самолёт был повреждён, он не загорелся. Но немцы, увидев, что наша группа осталась одна в небе, вернулись и вновь открыли огонь. И тогда мой двигатель загорелся.
Мне удалось выжить только благодаря моей подруге Тоне Скобликовой. Один из самолётов нашей группы полетел вперёд на аэродром. В небе остались лишь два наших самолёта. Тоня отгоняла пулемётным огнём немецкие истребители, чтобы защитить и спасти нас. Когда её самолёт был подбит, ей пришлось покинуть нас и приземлиться на одном из аэродромов для истребителей.
Я осталась одна. Наш самолёт вновь атаковал немецкий истребитель. Правый двигатель тоже был поражён и загорелся. К этому времени у моих штурмана и стрелка закончились патроны и они стали стрелять сигнальными ракетами. Тогда немецкий истребитель зашёл спереди и полетел прямо на меня.
Я видела лицо лётчика. Я видела его улыбку. Выглядел он неприятно. Лицо было усыпано веснушками. Я помню его до сих пор. Он свирепо улыбался мне. Его лицо было искажено злобой. Он показывал мне что-то на пальцах. Один, два… Я не знала, что это значит, и уже потом, когда лежала в военном госпитале, спросила об этом лётчика-истребителя. Он объяснил: «Тебя как сбить? С первого раза? Или со второго?» А потом немец улетел. По всей видимости, он решил, что раз у меня горят оба двигателя, с моим самолётом покончено.
Когда мы садились, мой штурман Галина Джунковская натянула мне на глаза защитные очки. Она поняла, что мне нужно видеть землю в то время, когда в кабину стал проникать дым. Очки защитили моё лицо и глаза от огня. Ожоги остались лишь на груди. Мы сели на брюхо. Наш стрелок вытащил нас из самолёта. Галина и я уже горели. Мы начали зажариваться в наших кабинах.
Наш стрелок был мужчиной. Именно он спас нам жизнь. Он был ранен в ногу, и потом ещё получил увечья в результате жёсткой посадки. Крышку кабины заело, но он сумел её открыть и тем самым спас нас. Мы били по ней головой и руками, пытаясь выбраться наружу. Я была потрясена.
Мы приземлились почти в 200 км за линией фронта. Когда мы выбрались из кабины, то рухнули на землю, и вокруг нас загорелась трава. Стояла лето, и трава вымахала в высоту на целый метр. Нам пришлось кататься по земле, чтобы сбить огонь на нас самих и вокруг.
Артиллеристы видели, как мы приземлились, подобрали нас и доставили в госпиталь. Я ослабла. У меня была компрессия позвоночника в результате жёсткой посадки. Я пролежала в госпитале целый месяц. Сейчас (в 1991 г.) мне должны сделать операцию на позвоночнике из-за того увечья.
Никто не верил, что мы остались живы, ведь все видели, как мы взорвались в воздухе, как горели оба наших двигателя, и никто не видел, чтобы мы спрыгнули с парашютом. В нашем полку нас считали погибшими. Мы летели слишком низко, чтобы прыгать с парашютом, когда наш самолёт охватил огонь. Да и ветер дул в сторону расположения немецкой армии. Если бы мы прыгнули, нас унесло бы за линию фронта.
Потом на Северокавказском фронте меня сбили ещё раз. Мне приказали покинуть самолёт и прыгнуть с парашютом. Но я очень любила свой самолёт и хотела, чтобы он приземлился. И я сделала это. Рычаги управления вышли из строя, и я шла на посадку, используя лишь двигатели. Воздушные тормоза также были повреждены и оторвались.
Потом загорелся один из двигателей, и я садилась на одном оставшемся. Когда я уже заходила на посадку, все системы вышли из строя, включая второй двигатель, но я всё-таки сумела посадить и спасти самолёт.
Каждый вылет на Пе-2 был игрой со смертью, очень опасной игрой. Вот почему в ВВС было такое правило: если лётчик или штурман сделали семьдесят вылетов на Пе-2, им присваивали звание Героя Советского Союза. Я сделала 72 боевых вылета на этом самолёте. Я родилась под счастливой звездой! Всего я налетала 2800 часов.
Однажды мы базировались на одном аэродроме, а рядом расположился мужской 124 авиаполк. В результате половина нашего полка вышла замуж. Моим первым мужем был штурман из того полка. Он умер в 1972 г. Мой механик из нашего полка к тому времени развёлся. Он и стал моим вторым мужем. Мы вместе прошли через испытание войной, так что хорошо знали друг друга. Вот мы и создали новую семью. Мои подруги говорили, что воссоединились два разбитых сердца.
Во время операции «Багратион» мы понесли очень большие потери, пройдя через тяжелейшие сражения. После неё нас наградили множеством медалей, орденов, нашивок и грамот. За ту операцию я получила орден Боевого Красного Знамени. За всё время войны я была награждена двумя орденами Красного Знамени, орденом Ленина и мне было присвоено звание Героя Советского Союза.
После освобождения Борисова наш полк получил название Борисовского. После той операции девушки попросили меня сбросить с самолёта ленту с надписью «Жителям Борисова боевой привет от женщин-лётчиц Борисовского полка!» и подписью Марии Долиной. Они сшили эту ленту из 10 полотенец.
Я не знала, как ленту сбросить из самолёта, поскольку немного боялась Маркова, нашего командира полка. Я решила сделать это с очень низкой высоты, сказать, что у меня что-то не так с двигателем и я должна сесть на борисовском аэродроме. Марков сказал, чтобы я садилась.
Я отстала и сделала круг над городом. Он горел. Он был весь в огне. Он выглядел, как Сталинград. Кроме ленты мы сбросили письмо Борисовскому горкому. В нём говорилось, что мы желаем жителям восстановить город, желаем им процветания и мирного труда, желаем выжить, пока мы продолжаем нашу работу на фронте. Мы выбросили ленту, а местные жители принесли её в музей. Она хранилась там, а теперь хранится в музее в Минске.
После того как мы выбросили ленту и вернулись в строй, наш стрелок доложил Маркову, что с нашим двигателем всё было в порядке, и тот понял, что это была какая-то хулиганская выходка. Когда мы приземлились, он арестовал меня и посадил на 15 дней на гауптвахту. Но просидела я там всего 2 дня, так как очень были нужны лётчики. Марков пришёл на гауптвахту и сказал, что не время сидеть и расслабляться. Я должна работать и летать.
Даже сейчас больно говорить о войне, на которой мы потеряли 47 наших девушек. Война – не женское дело. Но мы защищали свободу и независимость нашей страны. Те, кто остался в живых, должны жить долго, помнить тех, кто погиб, и передавать опыт молодому поколению.
Все оставшиеся в живых женщины нашего полка, да и вообще все, кто вынес на себе тяготы войны, считают, что все люди должны стремиться к мирному сосуществованию всех стран, чтобы война никогда не пришла на нашу землю. Мы не воинственная нация. Мы потеряли 20 миллионов жизней. Мы заклинаем все народы мира: это не должно повториться».
***
В документе «Боевой путь 125 гвардейского Бомбардировочного Авиационного Борисовского орд. Суворова и Кутузова полка им. Героя Советского Союза Марины Расковой» (размещен на портале «Память народа») говорится, что полк был создан на основании приказа НКО от 8 октября 1941 г. Сформирован и переучен на самолетах Пе-2 при Энгельской военно-авиационной школе пилотов в период с 26 октября 1941 г. по 1 декабря 1942 г., в тот период именовался 587 бомбардировочным авиаполком.
4 мая 1943 г. полку присвоено имя Марины Расковой. 3 сентября 587 бап преобразован в 125 гв. бап.
Полк принимал участие в обеспечении боевых действий наземных войск на фронтах: Сталинградском, Северо-Кавказском, Западном, 3 Белорусском, 1 Прибалтийском. Всего полком с 1 декабря 1942 г. по 8 мая 1945 г. произведено 1134 вылета с налетом 1832 часа 37 минут и сброшено бомб весом 892656 кг.
«Из учтенных результатов боевых действий на Сталинградском и Северо-Кавказском фронтах сбито в воздушных боях 5 истребителей противника, уничтожено танков – 16, орудий – 82, вагонов – 45».
Вклад Марии Долиной в нанесение урона противнику (по наградному листу): «взорвано 3 склада с боеприпасами, три жел. дорожных эшелона, уничтожено 5 ДЗОТов, уничтожено и повреждено автомашин и тягачей – 30, повозок с войсками и грузами – 20, танков – 12, нанесен большой урон противнику в живой силе».
Валентин Мануйлов
