На Украине мне пришлось поработать всего несколько месяцев. Белоруссия была освобождена от фашистов. Нашу дивизию перебросили в западные районы Белоруссии. Туда прибыли еще две дивизии.
***
Во время выселения чечен мне довелось познакомиться с генералом Киселевым.
Василий Иванович Киселев – один из боевых и заслуженных генералов войск НКВД. Много о нем было разговоров среди офицеров и солдат.
Киселев воевал в Испании. Война его застала в Белоруссии, где он командовал бригадой. В первые дни войны Киселев получил тяжелое ранение и с большим трудом избежал плена.
Летом 1942 г. он возглавил укрепленный район Орджоникидзе. Здесь Василий Иванович показал себя талантливым организатором. После захвата Ростова немцам потребовалось примерно около месяца, чтобы преодолеть Кубань и Ставрополье. На рубеже реки Кумы врагу пришлось терять некоторое время для того, чтобы преодолеть заслон из частей НКВД, так как других там не оказалось.
В это тяжелое время на Кавказ стягиваются несколько бригад и дивизий НКВД. Формируются Махачкалинская, Грозненская, Орджоникидзевская, Сухумская, Тбилисская дивизии. В район Орджоникидзе прибыли 8 полков НКВД, на них была возложена задача обороны города и Военно-Грузинской дороги.
Под руководством Киселева в срок менее месяца было построено 8 тысяч огневых точек, в том числе много железобетонных. Во время этой необычной стройки Киселев сам не спал и другим не давал.
Чем враг ближе подходил к Кавказу, тем напористость Киселева возрастала. Все 8 полков получили боевые оборонительные участки и не прекращали работы ни днем, ни ночью.
Василий Иванович ежедневно лично проверял ход работ. Прибыв в Орджоникидзе, он начал с того, что собрал оперативное совещание. Сначала внимательно выслушал соображения инженеров и военных, а затем выступил с речью-приказом: «Я вас внимательно слушал, теперь слушайте меня… Мои указания – есть боевой приказ, требую выполнять быстро и точно, невыполнение или отклонение моих условий – расстрел».
Киселев обычно на участках появлялся верхом на коне в сопровождении ординарца. Если дела шли хорошо, он долго не задерживался, а если замечал, что работа идет плохо, Киселев пускал в ход самые грубые выражения, казачью нагайку, которой стегал того, кто ближе к нему находился. Немного утихомирившись, он давал новые указания и ехал дальше.
Когда немцы подошли к Орджоникидзе, они были остановлены непреодолимой обороной и, убедившись в этом, прекратили атаки. В этом заслуга генерала Киселева.
В то же время от турецкой границы шли и ехали новые войска для обороны Грозного и Баку.
Весной 1943 г. генерал Киселев командует дивизией войск НКВД, которая борется с врагом на Кубани. Здесь он продолжал сильно ругаться и драться. Был случай, когда он выбил два зуба майору Лымарь. После этого его, как больного, отослали на длительное лечение.
К Киселеву в подчинение я попал в Гудермесе в кампанию по выселению чечен. Это было в феврале. Когда я ехал к нему, много думал о том, как сложатся наши с ним взаимоотношения, но все обошлось хорошо.
По своему складу я был весьма исполнителен, любил подчиняться, но и командовать тоже. На этой почве у меня с Киселевым установились хорошие отношения. Он меня не ругал. Терпел.
С первых дней Киселев стремился приблизить меня к себе. Мы часто вместе с ним обедали и ездили в части. Словом, работали много и дружно. На этой работе я приглянулся ему.
Когда наши войска освободили Белоруссию, для борьбы с бандитизмом был сформирован округ войск НКВД. Генерал Киселев возглавил этот округ и сразу же вспомнил меня. По его просьбе дивизия, которой я командовал, вошла в его подчинение.
Лето 1944 г. было сухое и очень теплое. Совершив трехсоткилометровый марш, я очутился в Белостоке, там мы снова встретились с генералом Киселевым. Я очень был рад этой встрече. За обедом генерал рассказал мне о том, как он добивался перевода дивизии в его подчинение. Два раза разговаривал по телефону, послал две телеграммы в адрес Берии и все же доказал целесообразность этого мероприятия.
За совершение быстрого марша я получил благодарность. Вскоре за удачные боевые действия я получил еще две благодарности. После Украины, где я подчинялся генералу Марченко, мне здесь явно везло.
Киселев за что-то полюбил меня. Не обижал, видимо, за мою подвижность и быстроту. В то время я находился в войсках, в штаб выезжал иногда. В этом проявлении Киселев увидел самого себя, он не любил сидеть на месте. Я его часто сопровождал в поездках, делая в сутки по двести километров.
Вторую половину 1944 г. я с Киселевым работал рядом. Мы часто прогуливались вместе и принимали пищу.
Город Белосток отходил к Польше, поэтому мне предложили отойти на советскую территорию. Части дивизии расположились в Брестской, Гродненской и Барановической областях. Нашим политическим и военным противником были подразделения белопольских формирований.
Польская буржуазия, мечтавшая о прошлом, намеревалась остаться в Вильнюсе. В то время как советские войска освобождали Белоруссию, в районе Вильнюса появились польские вооруженные отряды, которые пытались захватить город, но немцы их разгромили и они рассеялись в лесах. Наши войска вскоре освободили Вильнюс и быстро устремились к Восточной Пруссии.
Нам предстояло вести борьбу с белополяками. Находясь под властью фашизма, поляки вели борьбу против своего врага, а когда в эти районы пришла Красная Армия, польские вооруженные отряды принялись воевать против Советов.
Необходимо было обеспечить нормальную работу тылу нашей армии и укрепление советских органов. Для этой цели в Западной Белоруссии появились 6, 7 и 10 дивизии войск НКВД.
Центром действий бандитских отрядов являлась Гродненская область. Генерал Киселев в центре Гродненской области, в г. Лиде, организовал оперативную группу, которую возглавил лично, здесь же разместился штаб моей дивизии и штаб 34 мотострелкового полка.
Киселев весь ушел в работу. Он буквально сутками изучал обстановку и затем принимал решение.
Наши части располагались ротными гарнизонами в крупных селах или районных центрах. За благополучие на территории отвечали все начальники. Командиры рот – за свои, командир батальона – за свой участок, командир полка – за область, командир дивизии – за 2-3 области, а Киселев – за территорию всей Белоруссии.
Иногда для ликвидации банды в районе сосредоточивалось несколько батальонов. Наличие хороших шоссейных дорог позволяло нам маневрировать. В течение суток мы к месту операции стягивали необходимое количество подразделений и начинали действовать.
Бывший начальник полиции г. Лиды Рагнер возглавлял банду и совершал налеты на автоколонны, сельские органы власти, заготовительные группы военных. Словом, много сделал шуму. Наши подразделения четыре месяца гонялись за ним. В конце концов разгромили. В первых числах декабря 1944 года одна из рот проводила операцию в районе Белицы и задержала двух вооруженных, которые сообщили, что банда Рагнера скрывается недалеко в лесах.
На следующий день в этот район мы стянули три батальона и провели операцию в лесу, в результате Рагнер был убит и банда перестала существовать.
На зиму в Рудницкой пуще устроилась банда бывшего офицера польской армии Крыся. Эта банда временами выходила из леса для пополнения продовольствия.
Мы решили отрезать лес от населенных пунктов путем выставления охранения ночью. Днем наши подразделения занимались боевой учебой или отдыхали, а на ночь уходили в пограничный наряд. Вскоре ночью банда предприняла вылазку и напоролась на отделение. Произошел короткий бой. Крысь был убит, и банда рассеялась.
Главарь банды Лялюсь почти в каждом населенном пункте имел любовницу. Там, где были эти «невесты», мы поставили небольшие группы. На одну из этих групп Лялюсь напоролся и был убит. Многие десятки банд были нами обезврежены. Конечно, несли потери и наши подразделения.
Однажды со станции Рафаловка один старшина подразделения с тремя солдатами поехал в соседнее село для заготовки картофеля. По дороге их настигла банда, старшина и один солдат были убиты, а двоим удалось спастись бегством.
***
Однажды я ехал из Гродно в Лиду, на дороге меня попросила подвезти молодая женщина. Я, разговорившись с ней, узнал о том, что она едет в Вильнюс, при этом она сообщила: мой муж служит в армии Ванды Василевской.
Я заподозрил ее и привез во двор отдела НКВД. Она оказалась вражеской связной.
Во время проведения операции в районе поселка Ружаны наши солдаты захватили двух молодых людей в новеньких шинелях с погонами лейтенантов. Мы их допросили с пристрастием, после чего они рассказали: мы переброшены немцами для разведывательных целей. Недалеко в лесу обнаружили радиостанцию и чемодан с деньгами.
Наши солдаты, обыскивая хутор, с чердака сняли мальчугана лет четырнадцати. Он рассказал, что его послали немцы следить за дорогой и считать, сколько машин пройдет по ней за сутки. Вот чем мы занимались последние два года войны на тылах действующей армии.
Мы не брали крепостей, не форсировали широких рек, не прорывали укрепленных полос. Это делали другие, о чем много писалось и говорилось. О нашей тайной войне писать и говорить не положено.
***
Генерал Киселев во многих операциях сам лично принимал участие и, конечно, любил размах. Летом 1944 г. в его распоряжение поступил танковый батальон. Этот батальон месяца два стоял без дела, потом Киселев решил его использовать для демонстрации силы. Танковый батальон и батальон пехоты на машинах с большим шумом прокатились по шоссе километров за 70 и снова вернулись на место.
Однажды получаю радиограмму от командира полка Сергеева: «Киселев отстранил меня от должности».
Я немедленно выехал к Сергееву. Приезжаю, он докладывает, что на днях через его боевые порядки прорвалась банда, за что Киселев его и наказал. Мы с Сергеевым долго сидели и думали о том, как исправить положение.
На следующий день я прибыл в Пинск, где в то время задержался Киселев. Он, увидев меня, кричит: «Я твоего дурака снял с должности».
Потом не торопясь стал рассказывать об обстановке, какая сложилась в Пинской области, при этом он жаловался на бессонницу и общее недомогание.
Я долго слушал своего боевого генерала и убедился в том, что он серьезно болен. Улучив момент, я между прочим говорю: «Товарищ генерал, Сергеев очень переживает, ведь он этим полком на фронте командовал, а теперь ему тяжело с ним расставаться».
Генерал задумался, нахмурив свои рыжие лохматые брови, долго смотрел мне в лицо:
– Ты говоришь, он переживает?
– А то как же, три ночи бедняга не спал, – отвечаю я ему.
– Да, жаль мужика, тяжело ему будет.
– Может быть, его к Вам вызвать?
– Позвони, полковник, пусть приедет.
Ровно через час Сергеев стоял перед Киселевым.
– Ну как, дружище, плохо? – спрашивает генерал.
– Очень плохо, товарищ генерал.
– Чем же ты теперь заниматься будешь?
– Думаю над своей судьбой, товарищ генерал.
– Что же ты стоишь? Садись. Да скажи, ты сегодня завтракал?
– Никак нет, товарищ генерал, три дня ничего не ел.
От этих слов Киселев окончательно размяк.
– Ну да ладно, принимай свой полк. Да скажи спасибо Ширяеву, это он меня уговорил.
Мы уселись за стол. Часа два обедали и разговаривали. Киселев снова стал жаловаться на состояние своего здоровья.
Спустя недели две мне довелось слушать, как Киселев распекал командира батальона Хуторского. Капитан Хуторской лично получил указание генерала о том, чтобы он с батальоном прибыл в один из районов.
Совершая ночной марш на машинах, Хуторской заблудился и опоздал. За это Киселев его держал по команде «смирно» несколько часов и все время ругался. После того как он окончательно выдохся, обратился ко мне: «Ну скажи, что делать с этим обормотом?»
Я в полголоса отвечаю: «Конечно, Хуторской очень виноват, но он один из лучших офицеров дивизии».
Киселев, бросив злой взгляд на меня, закричал: «Ты вечно за них заступаешься!»
После некоторых пререканий генерал стал остывать, он медленно, как-то тяжело шагал по кабинету. Вдруг, остановившись перед Хуторским, быстро спросил:
– А ты сегодня ел?
– Никак нет, товарищ генерал. После этой «бани» что-то не хочется.
– Ну садись к столу, будем обедать.
Так благополучно окончилась эта драма. Таков был генерал Киселев.
В начале января 1945 г. наш генерал совершенно слег в постель. Его отправили в Москву на лечение и вскоре после победы уволили в отставку.
После отъезда Киселева мне пришлось еще полгода находиться в Белоруссии, которую очень хорошо изучил. В западных областях Белоруссии мягкая, почти безморозная зима и дождливое лето. Леса и болота напоминают мою Калининскую область. Крупные лесные массивы там называют пущами.
У всех мостов, которые немцы были вынуждены охранять, стояли небольшие казармы, обнесенные земляным валом, также они укрывались и в населенных пунктах. Нашим подразделениям приходилось много раз ходить по лесным тропам и просекам. Мы несколько раз посещали Трокайский уезд Литвы. Это делалось для помощи нашим соседям и братьям по оружию.
Помню, как весной 1945 г. проводили операцию в районе райцентра Эйшишки. Мы имели сведения о том, что банда находится в лесном массиве к западу от райцентра.
Ранним утром солдаты окружили лес и начали движение. Операция прошла неудачно. Основное ядро банды прорвалось сквозь боевые порядки одного нашего подразделения, и все же нам удалось поймать человек десять и обнаружить тайник с оружием. Это происходило в мае 1945 г. в районе Эйшишки на территории Литвы.
Несколько раньше мы проводили двухнедельную операцию в районе г. Лиды. Наши части внезапно занимали территорию и блокировали ее несколько дней. Солдаты шуровали буквально каждый метр леса и каждую постройку. Бандиты не выдерживали такой терпеливой операции и выходили на улицу, где сдавались на милость победителя.
Летом 1945 г. через Литву и Белоруссию из Германии двигались сотни тысяч голов крупного рогатого скота. Гурты перегонялись на несколько сот километров. Двигались породистые коровы черно-белой масти, все как одна. Многие коровы уставали и не могли дальше двигаться, обычно их оставляли на месте в колхозах или подбирали воинские части. Охрана гуртов была возложена на наши части.
После окончания войны в Берлин выехал Сталин. На наши части была возложена охрана железной дороги. Каждый метр линии тщательно охранялся. Так крепко оберегали старика.
В середине лета через Гродно и Брест двигались из Германии многочисленные воинские части Красной Армии. Они шли к местам расформирования и постоянной дислокации.
Для оформления наград своим подчиненным в начале июля 1945 г. я выезжал в Берлин. Штаб Рокоссовского находился в Штецине на Одере. Приказом Рокоссовского были награждены несколько сот моих солдат и офицеров.
Находясь на территории Германии в 1945 г., я наблюдал великое передвижение народов. Наши солдаты-победители двигались на транспорте: кто на машинах, кто на повозках, а некоторые ухитрялись ехать в роскошных каретах.
Все немецкое население передвигалось пешим порядком. Детей и свои пожитки немцы везли в детских колясках и другом мало приспособленном транспорте. Днем и ночью миллионы немцев двигались на Запад, навсегда покидая свои обжитые места.
Сотни километров территории занимали поляки, Восточную Пруссию с Кенигсбергом заняли советские колхозники. Так для немцев печально окончилась война, развязанная фашистами. Сами главари фашизма получили по заслугам. Великая Германия перестала существовать.
Наша страна праздновала победу. Тяжело, даже очень тяжело досталась нам победа. Десятки миллионов людей погибли на войне или умерли от болезней и голода. Города и села были разрушены и разграблены.
***
Для меня война разделялась на три периода. Отступление с Украины до Волги. Это было самое тяжелое время. Второй период – Казань. Это был тыл, правда, тревожный, но тыл.
Третий период – 1943–1945 годы, борьба с бандитизмом. Было тоже нелегко, но мы шли вперед, и это прибавляло нам сил. Этот период в моей жизни был самым хорошим, сильно впечатляющим. Были трудности и обиды, но в общем я полностью удовлетворен результатами.
В начале 1945 г. меня представляли на генеральское звание, но было уже поздно. Наша система войск НКВД работала слишком бюрократично. Каждый вопрос решался осторожно, месяцами.
Подготовил Валентин Мануйлов
