До войны я жила в с. Спицевка Ставропольского края. Работала в Спицевском РК ВЛКСМ заведующей учётом и статистики.
Во время войны штаты РК сократили, оставили секретаря РК и зав. учётом. Остальные отделы работали на общественных началах.
В апреле 1942 г. по призыву ЦК ВЛКСМ «Девушки на фронт!» из нашего района мобилизовали 40 девушек, грамотных, комсомольских активисток. Я тоже решила идти с ними, но секретарь райкома Мария Корешкина не отпускала меня, говорила: «С кем я буду работать?».
Я пошла в райком ВКП(б) и там уговорила секретаря РК ВЛКСМ отпустить меня.
10 апреля 1942 г. около райкома стояла машина с отъезжающими, а я всё сдавала работу своей сменщице.
Привезли нас на станцию Кавказская для отправки поездом. Помню, много нас было со всего края. Мимо нас проходили мужчины и, смеясь, говорили: «Теперь скоро победим, коль бабы пошли на фронт».
***
12 апреля 1942 г. нас привезли в Ростов, распределили по батареям. Мы оказались на 4 батарее 2 дивизиона 485 полка. Командир батареи старший лейтенант Бондарь перед нашим приходом собрал мужчин и сказал им, чтобы они были внимательны к нам, научили пришивать воротнички и т. д.
Мужчины были внимательны к нам, помогали во всём. Но были недовольны те, кого отправляли в другие части. После мы узнали, что они были направлены на Сталинградский фронт.
Мы прошли курс молодого бойца, нас обучили управлять приборами. Наш прибор ПУАЗО-2 (Прибор Управлением Артиллерийско-Зенитным Огнём) вырабатывал данные, которые по синхронной передаче шли на 76-миллиметровые орудия. По этим данным орудия стреляли по фашистским самолётам.
Мы быстро освоили свои специальности. Нам сделали причёски под мальчиков, и 1 мая 1942 г. мы приняли военную присягу.
Начались наши фронтовые будни.
Наша батарея стояла на окраине города Ростова. Фашисты были в Таганроге. Частые массированные налёты на Ростов были страшными, враг бомбил город беспощадно.
Во время налётов к нам на батарею прибегали жители, ища у нас спасения. Они кричали: «Девочки, миленькие, бейте их, паразитов!» И мы старались бить как могли. Но силы были неравные.
Приезжали проверяющие, проверяли боевую готовность батареи. Мы всегда срабатывали правильно, и батарея считалась боеготовой.
Командир батареи был доволен нами и с гордостью и любовью называл нас «мои хлопчики». Батарея была лучшая в полку, и к нам присылали на исправление девушек из других батарей. Однажды прислали девушку, которая очень хорошо пела песню «Тёмная ночь».
***
А фронт приближался.
Мы видели, как отступают наши войска. В начале июля батарею направили на Аксайскую переправу.
Помню, целый день шёл дождь, а мы грузили тяжёлые ящики с оптическими приборами.
Приехали на место, начали рыть укрытие для прибора, но через полметра выступила вода – рядом река Дон.
Батарея стояла посреди двух переправ. Слева по шоссейной дороге шли отступающие солдаты, справа шли железнодорожные составы с грузом.
Всю ночь шёл дождь, утром показалось солнце, и пикирующие бомбардировщики фашистов начали свою работу. Свистели, взрываясь, бомбы, комбат кричал: «Ложись!». Но куда? Кругом грязь, вода, а надо ложиться.
Наши 76-миллиметровые орудия не могли маневрировать по пикирующим бомбардировщикам фашистов. Но за два дня мы всё же сохранили переправы. Потом нас отправили на старую огневую точку.
Когда мы приехали, то не узнали своего прежнего места: всё изрыто воронками. Фашисты бомбили нашу огневую. Командир батареи сказал: «Хорошо, что нас здесь не было, а то сколько крови бы было».
А фронт приближался. Нашу батарею сняли с огневой. Погрузили приборы на машину, а орудийщиков послали на уничтожение фашистских танков. Нам командир батареи приказал за ночь перейти Будёновскую переправу и уйти из Ростова.
Нам не хотелось бросать своих ребят, и мы пошли к ним за советом. Орудийщики нам сказали: «Уходите, пока темно, днём тут будет такая неразбериха. Командир батареи хочет вас спасти».
Мы ночью пошли через Будёновскую переправу. Было темно, шли, шагая по трупам людей и лошадей.
Утром нам сказали, что два наших орудия подбиты фашистскими танками, приборы остались в Дону.
***
Итак, материальная часть потеряна. Для нас начались самые трудные и голодные дни отступления.
Дошли до Кущёвки пешком. Там нас накормили. Мы отправились к ближайшему переезду, погрузились на бункера с зерном товарного поезда.
Когда подъезжали к Армавиру, появились фашистские самолёты. Поезд остановился, и мы, прыгая с бункеров, старались скорее уйти в укрытия, приготовленные местными жителями. Так и спаслись.
Дальше пошли пешком до Зелёного острова на реке Кубань. Мы шли голодные, усталые, грязные. Женщины кубанских станиц плакали, говорили: «Родненькие, куда же вы уходите?» Они подкармливали нас, выносили вёдрами молоко, фрукты.
К вечеру 1 августа 1942 г. расположились на острове. Нас ознакомили с приказом Сталина «Ни шагу назад!». Улеглись спать, но не успели заснуть, как вдруг команда: «Подъём, в поход!». Вышли оттуда.
Оказывается, в 3 часа ночи туда опустился фашистский десант. Расположились подальше, начали готовить обед. Готовили картошку с мясом. Мужчин послали на уничтожение фашистского десанта. Обед был готов, но пришла печальная весть. Возвратилась машина, и сказали, что все погибли, возвратился сержант Белокопытов, раненный в ногу.
Настроение было испорчено, есть не хотелось. Кое-как поели и поехали дальше. Нужно было переехать небольшую речку. Посредине речки машина остановилась, заглох мотор, и мы начали толкать машину. Сил не хватало.
И вдруг к нам подошли моряки в тельняшках и бескозырках. Они помогли нам вытащить машину и попросили: «Сестрички, может, у вас есть что поесть?» Мы предложили им наш оставшийся обед и рады были, что смогли отблагодарить наших спасителей. А моряки пошли навстречу фашистам.
***
К вечеру мы добрались до Черкесска. Там, на окраине в лесу, расположился весь наш полк на ночлег.
Ранним утром машины загрузили, и они поехали в сторону Пятигорска. Места в машинах не хватило, и мы, несколько человек, должны были добираться самостоятельно.
Ребята добыли телегу, и мы поехали в сторону Пятигорска.
Немного отъехали, а навстречу едет машина, и девушки кричат: «Туда нельзя, туда нельзя!». Машина остановилась, и нам сообщили, что на колонну 485 полка опустился фашистский десант и много наших там погибло. Тогда мы поехали на Кисловодск.
В Кисловодске увидели, как жители всё тащили со складов: туши мяса и прочее.
***
В августе 1942 г. мы ехали на машине в сторону города Махачкалы. Наша машина мчалась на большой скорости, обгоняя телеги беженцев.
На одной телеге я увидела мамин ковёр, прикрывавший домашний скарб.
Криком остановила машину, быстро соскочила и побежала назад, к своему ориентиру. Уже недалеко от телеги мама увидела меня, узнала и побежала ко мне навстречу. Какая это была 5-минутная встреча: с поцелуями и со слезами.
Помню, мама, рыдая, сказала: «Доченька, я тебя никуда не отпущу, поедем со мной!». Я ей ответила: «Не могу, я приняла присягу».
Так мы и расстались. Она ехала тоже в Махачкалу.
В городе она меня разыскала, потом я проводила её до пристани, и мама на пароходе добралась до Красноводска, а затем в Среднюю Азию к сестре.
***
В Махачкале нам выдали зимнюю одежду, обувь, мы получили более совершенную технику – ПУАЗО-3 с 85-миллиметровыми орудиями. Определили место по охране товарной пристани Махачкала-2.
Вечером приехали, принесли соломы, постелили брезент, укрылись брезентом. Было начало зимы. Утром проснулись, а на нас лежит снег. Но надо подниматься и рыть котлован для прибора, а для себя – землянку.
Наша батарея стояла недалеко от шоссейной дороги, на пригорке. Расстояние от Махачкала-2 до Махачкала-1 было, наверное, 5-6 км, там находился наш штаб полка. Моя обязанность была отправлять и приносить солдатские письма из штаба полка.
Добиралась обычно попутными машинами. Выходила на дорогу, едущей машине поднимала руку. Шофёр замедлял ход, так как ехал на горку. За это время я должна была залезть в кузов машины.
Но случалось всякое. Нам выдали «модные» узкие юбки. И вот я стала залезать в кузов, а юбка-то не пускает. Шофёр знает, что я уже должна быть в кузове, нажал газ, а я всё не могу опуститься в кузов. Тогда двое солдат затащили меня в кузов и сказали: «Вот баба!». А я им ответила: «Вам бы такие узкие юбки – тоже были бы бабами». Потом долго смеялись.
А однажды почту в полку задержали. Вышла – идёт сильный снег. Уже поздно, попутных машин нет. Пришлось идти пешком, ориентировалась только по кюветам. Если сверну с дороги, попадаю в кювет. Когда уже подошла к расположению батареи, около меня остановилась легковая автомашина. Офицеры открыли дверь и предложили подвезти, но я сказала, что уже дома.
***
Всё было нормально. Как вдруг на батарею пришла неприятная новость: нашего командира старшего лейтенанта Бондаря за утерю материальной части и роман с санинструктором дивизиона отправляли в штрафной батальон. Как же тяжело мы с ним прощались! Мы плакали, и мужчины тоже.
К нам прислали командиром батареи старшего лейтенанта Копейкина. Начались проверки на боеготовность батареи. Проверяющие давали вводную, а командир батареи Копейкин терялся и давал неправильную команду батарее. Даже наши наводчики понимали это и говорили: «Эх, Копейка!» Так было несколько раз, и наша батарея считалась небоеспособной.
***
Как мы были рады, когда наши войска освободили от фашистов Ставрополье. Девушки написали письма в село Сергиевка (где родилась я и мои родители) Спицевского района. Я тоже написала тёте Паране Шепелевой. Получили ответы и узнали такую новость.
Была у нас на батарее Лиза Жалыбина, старшая из нас, 1917 года рождения, гордая, самолюбивая. Армейские порядки ей не нравились. Вступала с командирами в пререкания. Мы старались её воспитывать, но бесполезно, неподдающаяся.
И вот, когда мы отступали, она дезертировала и ушла домой в Сергиевку. Родители девушек спрашивают: где же наши дочери? Она отвечает: в плену у фашистов, лагерь для военнопленных около Минеральных Вод. Родители девушек, да и моя дорогая тётушка Параня Шепелева, пошли в лагерь для военнопленных, но там нас не нашли.
***
Наши войска освобождали Кавказ, в феврале 1943 г. освободили Ростов. Наш полк своим ходом направили в район Ростова. 3 апреля 1943 г. нашу батарею поставили на оборону железнодорожной станции Батайск и Горбатого моста через реку Койсуг.
Объекты были особо важные, с юга шли цистерны с горючим из Баку и Грозного для танков и самолётов и американская помощь через Баку. Нас строго предупредили: если фашисты выведут из строя эту важную магистраль, наш полк расформируют, а офицеров пошлют в штрафной батальон.
Начались массированные налёты фашистской авиации на наши объекты.
Утром 9 мая 1943 г. 160 бомбардировщиков врага под прикрытием 70 истребителей произвели налёт на Батайск. Лётчики 105-й авиадивизии и воины нашего 485 зенитно-артиллерийского полка уничтожили 54 самолёта противника.
Но враг не успокаивался дневными налётами. Часто были ночные налёты. Наши приборы не работали, орудийщики стреляли заградительным огнём, а мы, девчонки, шли к орудийщикам, подносили снаряды к орудиям. Каждый снаряд весил 16 кг.
Было и такое: получали обед, приносили котелки в землянку, а тут тревога – всё бросаем, начинается стрельба. Отбой тревоги – возвращаемся в землянку к котелкам, а в котелках столько мусора, что есть невозможно.
Фашисты изо всех сил старались вывести из строя эту важнейшую магистраль, но мы выстояли и сохранили железнодорожную станцию Батайск и Горбатый мост через реку Койсуг.
Но были и наши потери.
Особенно помню, как в один из массированных налётов прямым попаданием бомбы были убиты 12 человек приборного отделения 7 батареи.
Были и другие потери.
В сентябре 1943 г. я вступила в Коммунистическую партию Советского Союза.
***
В октябре 1943 г. к нам прибыл 1080 зенитно-артиллерийский полк – Сталинградский. А 485 зенитно-артиллерийский полк отправили на Украину, в район Киева. Наш дивизион стал 1-м дивизионом, и его направили в город Таганрог, меня направили телефонисткой в дивизион.
Через несколько месяцев нас из Таганрога направили эшелоном. Эшелон шёл медленно, пропускались более важные грузы. Часто налетали и бомбили фашистские самолёты. Поезд останавливался, и мы кубарем катились из вагонов подальше от эшелона.
И только в первых числах февраля 1945 г. мы прибыли в Пешт. В это время шли ожесточенные бои за Буду, мы там тоже участвовали.
После взятия Будапешта нас поставили в пригород Будапешта город Чепель на охрану завода «Красный Чепель». И до конца войны мы оставались в городе Чепель.
В первых числах мая наши мужчины по служебным делам ходили в город, их встречали жители и поздравляли с Победой. Они приходили и рассказывали нам, но мы ещё о Победе не знали.
***
В ночь с 8 на 9 мая 1945 г. я дежурила в оперативной телефонисткой. Дежурным офицером в оперативной был командир дивизиона Иван Иванович Черных, он отдыхал.
Недалеко от нашего управления дивизиона находилась батарея СОН (Станция Огневой Наводки). В нашем полку на батареях было 75% девушек, а на батарее СОН – все 90%.
Наша разведчица сообщила мне, что на батарее СОН какой-то подозрительный шум, крики.
Я позвонила туда, и их телефонистка, захлёбываясь, произнесла, что уже третий раз передают, что война закончилась. Победа!
Я разбудила оперативного дежурного. Он включил приёмник, и мы услышали о Победе.
Капитан пригласил к телефону командиров батарей, поздравил их с Победой и сказал им, чтобы они поздравили личный состав.
Что тут началось! Стрельба, крики «Ура!», слёзы! Я всё это слышала и продолжала дежурить у телефона.
***
Война закончилась, начались мирные дни. Мы продолжали дежурства у своих приборов.
Началось лето. Крестьяне Венгрии работали на своих участках. Наши мужчины ходили им помогать. Приходили уставшие, но довольные. Они очень соскучились по мирному крестьянскому труду.
20 июля 1945 г. командиру отделения прибористов, сержанту Пелагее Кузьминовой (на фото справа), участнику обороны Кавказа в составе 485 ЗАП ПВО с июня 1942 г. по сентябрь 1943 г., была вручена медаль «За оборону Кавказа».
***
25 июля 1945 г. из Будапешта нас отправили эшелоном домой. Эшелон вёз нас к нашей любимой Родине – СССР.
Здравствуй, Родина, мы победили!
Более 10 дней мы добирались до дома. Поездом доехали до железнодорожной станции Грачёвка. Оттуда до Спицевки 13 километров.
Как добирались, не помню.
7 августа 1945 г. я была уже дома.
Итак, с 10 апреля 1942 г. по 7 августа 1945 г. меня не было дома.
Когда добралась, долго не могла отоспаться. Мама, уходя на работу, закрывала ставни, и я в темноте спала. Вечером мама приходила, давала что-нибудь поесть, и я опять ложилась спать. И так 3 дня беспробудного сна.
***
В своих воспоминаниях я, может быть, что-то описала не так или в чём-то ошиблась. Вполне возможно, так как более 56 лет прошло, как закончилась Великая Отечественная война.
Пелагея Черанева (Кузьминова)
Декабрь 2001 г.
