Спецслужбы на переломе: свидетельство очевидца

A A A

Ввиду той весомой роли, что играют в жизни современной России органы государственной безопасности, и в связи с профессиональным праздником работников этих органов, «Улица Московская» предлагает вниманию читателей фрагменты книги Евгения Савостьянова «Спецслужбы на переломе», публикуемые с согласия автора.

savostyanov«Требования российского законодательства в сфере охраны государственной тайны, а рукопись книги прошла соответствующие процедуры в ФСБ и других спецслужбах, существенно ограничили детальность и конкретность изложения, особенно в части, касающейся оперативной деятельности, что оставляет работу для историков, которые, будем надеяться, проявят интерес к этому времени, этой работе, этим людям».
Евгений Савостьянов

Полное название книги, выпущенной в 2017 г. Издательским домом «Достоинство», – «Спецслужбы на переломе: О работе Московского управления КГБ-АФБ-МБВД-ФСК в переходный период».
При тираже 500 экземпляров книга вряд ли стала достоянием широкой читающей публики. Скорее всего, не все сотрудники Управления ФСБ по г. Москве и Московской области имеют эту книгу в своих личных библиотеках.
Между тем появление этой книги есть симптом, который говорит о желании сохранить в памяти потомков, причем с описанием вполне конкретных ситуаций, эпизодов, то время, когда под давлением исторических обстоятельств спецслужбе пришлось меняться. Симптоматично и то, что автором книги стал не профессиональный чекист, а человек со стороны, сугубо гражданский человек, более того, персона, которая накануне этих перемен противостояла системе, охраняемой спецслужбой.
Евгению Савостьянову выпало судьбой быть участником целого ряда событий, любого из них оказалось бы достаточно для написания если не романа, то повести или короткого хотя бы рассказа.
Во время выборов 1989 г. в Верховный Совет СССР он был доверенным лицом академика Сахарова и руководителем его предвыборной кампании. Это он – Евгений Савостьянов – 23 августа 1991 г. закрыл здание ЦК КПСС.
С сентября 1991 г. по декабрь 1994 г. ему, ставленнику новой власти, довелось возглавлять Управление КГБ (с последующими изменениями) по г. Москве и Московской области, имея одновременно статус заместителя председателя КГБ.
С августа 1996 г. по декабрь 1998 г. он занимал должность заместителя руководителя Администрации Президента России, где курировал кадровые вопросы.
Это Евгению Савостьянову было поручено возглавлять специальный штаб по обеспечению безопасности страны во время проведения операции на сердце президента Бориса Ельцина. Наконец, в 2000 г. Евгений Савостьянов выразил желание баллотироваться на пост президента России, и даже был зарегистрирован в качестве кандидата, но затем отказался в пользу Григория Явлинского.
Вполне достаточно фактов, свидетельствующих о том, как выходец из либеральной интеллигентной среды вознесся в результате событий 1991 г. к вершинам власти.
Во введении к своей книге Евгений Савостьянов указывает, что книга «планировалась как глава в моих мемуарах». В работе над книгой, по словам Савостьянова, «приняли участие многие сотрудники Московского управления», в том числе много таких, чьи свидетельства закамуфлированы инициалами.
Познакомившись с книгой Евгения Савостьянова «Спецслужбы на переломе» (264 страницы), я понял, что трудно выбирать для публикации фрагменты.
Поэтому прошу у читателей извинения за свой выбор и фрагментарность. Полагаю, что наш читатель – образованный и подготовленный, и сможет встроить эти фрагменты в ту картину событий, что уже имеет.
Валентин Мануйлов


СПЕЦСЛУЖБЫ НА ПЕРЕЛОМЕ: ФРАГМЕНТЫ
Фрагмент № 1
Из резолюции офицерского собрания коллектива разведки московского управления от 27 августа 1991 г. по поводу ГКЧП.
«Руководство Комитета государственной безопасности в период событий 19-22 августа не выполнило своего конституционного долга по обеспечению безопасности государства. Своими действиями или бездействием оно фактически поддержало путч.
Особая ответственность легла в период путча на Управление по г. Москве и Московской области КГБ СССР, которое путчисты планировали использовать в конкретных действиях против демократических сил.
Весь ход событий, отрывочная информация, доходившая до оперативного состава, несмотря на все усилия руководства Управления держать нас в полном неведении о развитии ситуации, показывают, что оно проявило нерешительность в критической ситуации, чем стало на путь попустительства путчистам.
Мы считаем, что только принципиальная позиция ряда членов Коллегии Управления, опиравшихся на решение оперативного состава не участвовать в каких бы то ни было акциях на стороне ГКЧП, позволила предотвратить возможность активной поддержки организаторов переворота» (стр. 17-18).
Фрагмент № 2
Оценка Савостьяновым позиции нейтралитета, которую во время путча августа 1991 г. заняли офицеры ВДВ и КГБ.
«Важнейшая роль в том, что большая кровь не пролилась на улицах Москвы в те дни, принадлежит командованию и офицерскому составу воздушно-десантных войск министерства обороны, группы «А» («Альфы») КГБ СССР и Московского управления КГБ СССР, на кого, по замыслу заговорщиков, должна была лечь основная работа по реализации их плана захвата власти и подавления сопротивления.
В решающий момент именно эти люди, в отличие от гражданских лиц, в обстановке чрезвычайного положения за невыполнение приказов могли заплатить собственными жизнями, заняли мужественную и непреклонную позицию.
Они не пошли проливать кровь свого народа, зная, что могут заплатить за этой собственной кровью. И именно их воля сорвала, в конечном счете, путч» (стр. 40).
Фрагмент № 3
О дилемме: раскрывать или нет агентуру политического сыска.
«Первый и главный вопрос – раскрывать агентуру политического сыска (так называемой линии защиты конституционного строя) или нет.
По указанию Бакатина архивы КГБ были открыты для работы комиссии по проверке деятельности КГБ в дни путча. Естественно, в прессу просочилась информация о негласном сотрудничестве с КГБ ряда политиков, деятелей культуры, высших архиереев Русской Православной Церкви.
Многие мои друзья из «ДемРоссии» настаивали на аналогичном решении по Московскому управлению.
И эмоционально я к такому решению склонялся: вывести на чистую воду «стукачей», как называли в народе негласных осведомителей, работавших по «пятой линии» (борьба с инакомыслящими), очень хотелось.
Но было и другое. Во-первых, трудно понять, как раскрыть «неправильных» агентов и сохранить конфиденциальность «правильных», и кто вообще отличит одних от других.
Во-вторых, очевидно, что использование столь мощного оружия, как чистка негласного аппарата, в связи со сменой политического режима станет примером, который в будущем существенно осложнит агентурную работу.
И, в-третьих, чисто формально для такого разрыва обязательств, принятых на себя государством (пусть и тоталитарным), должна быть неубиенная правовая основа.
Поэтому я принял «соломоново решение» № 1: до принятия закона об опубликовании списка лиц и агентурных дел тех, кто находился в отношениях негласного сотрудничества с органами государственной безопасности, архивы Московского управления не открывать посторонним лицам.
Поскольку такой закон так и не был принят, архивы мы не раскрыли.
Но до сих пор не уверен на 100 процентов, что поступил правильно»
(стр. 47-48).
Фрагмент № 4
О том, что увидел Савостьянов вечером после первого рабочего дня.
«В первый же вечер, уходя после полуночи с работы, в вестибюле я почувствовал густой запах табака и перегара… Пошел на запах, а потом и на характерный неровный гул и оказался в столовой Управления.
В клубах дыма колыхались багровые пьяные лица. Взрывы хохота перемежались истерическими выкриками. Постепенно, сначала ближайшие из сидевших, затем те, кто был подальше, потом и остальные, наконец заметили, что в дверях стоит ни много ни мало – заместитель председателя КГБ СССР.
Я был просто обескуражен: уж чего-чего, а подобного от «рыцарей плаща и кинжала» никак не ожидал.
Утром устроил «разбор полётов» и узнал, что мой предшественник Прилуков разрешил «расслабляться» в стенах Управления, дабы, занимаясь этим за его пределами, сотрудники не безобразничали и не попадали в неприятные ситуации во враждебной среде.
Нужно сказать, что это были небезосновательные опасения.
Довольно быстро пьянство удалось если и не искоренить полностью, то сильно ограничить и загнать «под ковёр» (стр. 51-52).
Фрагмент № 5
О доверительном разговоре Савостьянова с его заместителем из числа унаследованных профессионалов Анатолием Коробовым.
«…Во время одного из разговоров (речь шла об эффективности привлечения людей разного типа к тем или иным видам негласного сотрудничества) я поинтересовался, в каком бы виде он попробовал использовать меня. Посмотрев на меня испытующе, Анатолий Васильевич сказал:
– В качестве доверенного лица (негласный информатор, действующий без вознаграждения и оформления вербовки).
– А на чём попытались бы привлечь к сотрудничеству?
– Сначала предложил бы поработать над решением какой-нибудь интересной задачи.
Учитывая, что такому предложению предшествует обычно изучение кандидата для выявления потенциальной пригодности к сотрудничеству и что я варился в сердцевине демократического движения, могу предположить, что такое изучение велось, но для негласного сотрудничества я был признан непригодным» (стр. 58-59).
Фрагмент № 6
О расстрельных полигонах НКВД.
«Съездив на место расположения полигонов, убедился, что их единственным секретом является зверская жестокость коммунистического руководства, поставившего на поток истребление нашего народа.
У каждого из объектов была особая мрачность. На полигоне Бутово (здесь значительную часть погибших составили крестьяне и иные жители Московской области, священнослужители и узники Дмитлага) поразили высоченные, в
2,5 м, хвощи, которые, как известно, лучше растут там, где почва насыщена органикой. Щедро насытили…
А за забором – деревенские дома и дачки, позднее принадлежавшие руководителям НКВД.
Рассказывали, что при расстрелах вдобавок к грузовикам заводили патефоны, чтобы настроение детям не портить. Но детки хорошо знали, что там творится: подводы с трупами («грабарки») возили часто и днём, да так неосторожно, что высыпавшиеся тела деревенским приходилось подбирать.
Полигон «Коммунарка», где палачи расстреливали, но больше – хоронили палачей, расстрелянных по приговорам Военной коллегии Верховного суда СССР, и среди прочих – руководителей партии и государства, военных руководителей, сотрудников НКВД, поразил картинной угрюмостью: тёмный, заросший тиной пруд в окружении высоченных деревьев и бурелома.
Я немедленно снял гриф секретности с обеих точек…» (стр. 70-71).
Фрагмент № 7
О специфическом юморе сотрудников государственной безопасности.
«За обедом в отдельном «командирском» зале столовой Ковалёв (будущий директор ФСБ – «УМ») небрежно спросил Л. К-на:
– Л. А., а ты уже рассказал новому начальнику, как «наружка» пасла его?
В тот день первым блюдом был борщ со сметаной. Чем-то этот вопрос огорчил Л. К-на, да так, что выпавшая ложка погнала изрядный фонтан брызг традиционного украинского блюда, и всегда элегантно одетый Л. К-н стал похож на жертву теракта, расстрелянную из пулемёта: цепочка розово-красных пятен на ослепительно белой сорочке и сером костюме смотрелась трагически.
В тон был и голос Л. К-на, напомнивший короля Лира в исполнеии Юрия Ярвета:
– Ну, Николай Дмитриевич, умеешь же ты подколоть товарища! Мы по Евгению Вадимовичу не работали.
Потом выяснилось: и правда не работали. Задание было выписано по адресу моей прописки, где я никогда не жил. Только время зря будущие коллеги потеряли» (стр. 97).
Фрагмент № 8
Об операции по захвату распространителей фальшивых долларов неаполитанской мафии «Каморра», когда для выявления преступного замысла пришлось сотрудничать со спецслужбами Италии и США и также легендировать сотрудников управления под членов преступной таджикской группировки, желающих приобрести доллары.
А. П-гин: «От источника, близкого к известному бизнесмену З. Б., была получена информация о каких-то людях, возможно, итальянцах, планирующих «по дешевке» сбыть в Россию через Монако крупную партию фальшивых долларов исключительно высокого качества для отработки коридора систематической легализации такого рода «продукции».
Савостьянов: «Мы решили начать оперативную игру. Когда Угольников в очередной раз приехал в поисках покупателя в Москву, на него вышли «покупатели из Таджикистана», запросившие для начала образец «продукции» – предлагаемых фальшивок».
А. П-гин: «Таджики» посоветовали Угольникову ввозить подделки автомобилем, дабы избежать неприятностей в «Шереметьево»… и даже пообещали «коридор».
«Наш агент «П.» так здоров давил на Угольникова, что ни у него, ни у итальянцев и сомнений не возникло в отношении «контрагентов». На встречу (6 декабря возле гостиницы «Ленинградская» на Комсомольской площади – «УМ») они прибыли почти вовремя».
Савостьянов: «Казалось бы, мы преду-смотрели всё: площадка, куда должен подъехать автобус с итальянцами, была очищена так, чтобы никто посторонний не пострадал; снайперы держали под прицелом окружающее пространство, чтобы таинственные украинские боевики (ими грозил «таджикам» Угольников – «УМ») не имели ни единого шанса; прожектора были размещены так, чтобы помогать своим и слепить чужих.
Задержание прошло стремительно, но один из офицеров, ударив здоровенного Минетти (одного из главарей итальянской группы – «УМ»), нечаянно выстрелил и ранил своего товарища.
От избытка чувств «вымпеловцы» перестарались. В результате на стенах кабинета начальника следственной службы Добровольского осталось столько кровавых потёков, что утром уборщица смотрела на Добровольского с невиданной робостью и наводила чистоту с невиданным же усердием» (стр. 166-169).
Фрагмент № 9
Об операции по внедрению в преступную структуру, торгующую оружием, сотрудника управления Э. А. под глубоким прикрытием.
«Э. А. хорошо подходил для такой работы: храбр, артистичен, в хорошем смысле нагл, азартен, в совершенстве владел блатным жаргоном («феней»). Мог понравиться, мог запугать…
Отработали для него легенду прикрытия, вопросы обеспечения, связи и поддержки, обеспечили аккуратный ввод в преступную среду, и началась операция, растянувшаяся на несколько лет.
Её результативность можно продемонстрировать двумя фактами.
Московское управление изымало из нелегального оборота больше оружия, чем вся система органов безопасности, вместе взятая…
Приятней любых государственных наград для нас было то, что со временем, ведя переговоры с покупателями или продавцами по поводу очередной «сделки», стали слышать условие: «Только всё прокручиваем не в Москве. Там ГБ свирепствует» (стр. 216-217).
Фрагмент № 10
О днях, предшествующих событиям 3-4 октября 1993 г.
«Мы сосредоточили свое внимание на предотвращении перехода политического кризиса в вооруженное противостояние. Кроме того, важнейшей своей задачей мы считали отслеживание общей ситуации и прогнозирование её развития,
Исходя из этих задач, Ю. Ст-в организовал новую встречу начальника Управления с одним из лидеров «военного крыла» пропарламентской оппозиции, лидером Союза офицеров России Тереховым.
Встреча проходила в 17 часов 23 сентября у Горбатого моста вблизи Белого дома.
Несмотря на пасмурную погоду и небольшой дождь, мы с Ю. Ст-вым пришли на встречу в пиджаках… специально расстегнув их, чтобы не нагнетать обстановку.
Нас окружила группа из восьми человек, включая Терехова, с которым мы уже были знакомы, наставивших на нас автоматы из арсенала Белого дома.
«Стас, прикажите вашим людям отвести стволы. Нечаянно кто-нибудь выстрелит – ни вам, ни нам хорошо не будет», – сказал я.
Команда последовала, разговор можно было продолжать.
Я предложил взять трёхчасовой мораторий на применение силы: мы даём друг другу слово, что в ближайшие три часа никто стрелять не будет. Через три часа встретимся и продлим еще на три часа. И так далее.
Терехов согласился и дал «честное слово офицера», что так и будет.
В 20.00 мы с Ю. Ст-вым снова подъехали, но Терехова не увидели. Ожидая его, услышали, как с балкона Белого дома Анпилов кричит участникам постоянного митинга: «В эти минуты защитники Белого дома во главе с полковником Тереховым штурмуют здание сил СНГ на Ленинградском проспекте!»
Стало ясно: Белый дом пошёл на то, чтобы начать в России новую гражданскую войну» (стр. 226-227).
Публикуется с согласия
Евгения Савостьянова.
Подготовил Валентин Мануйлов

Прочитано 2618 раз

Поиск по сайту