Самое читаемое в номере

Неожиданный образ царской России

A A A

«Улица Московская» продолжает свою просветительскую деятельность: историк Юрий Ган на основе книг доктора исторических наук Михаила Давыдова  «Всероссийский рынок в конце XIX – начале XX вв. и железнодорожная статистика» (СПб., Алетейя, 2010) и «Двадцать лет до Великой войны: российская модернизация Витте-Столыпина» (СПб., Алетейя, 2016))  рассказывает о том, что версия, будто русское крестьянство было задушено непосильными налогами, является мифом.

Одним из главных тезисов сторонников взгляда на Российскую империю рубежа XIX-XX вв. как на отсталое государство, является утверждение о том, что русское крестьянство было задушено непосильными налогами и выплатами. В своих исследованиях историк Михаил Давыдов доказывает, что это очередной миф.
Традиционно в качестве доказательства непосильного налогового бремени русского крестьянства используется широко известный факт роста недоимок крестьян (то есть неуплаты налогов), которые в 1897 г. составили 106 млн руб., или 7,5% доходов государства. Но это общая цифра.
Михаил Давыдов же, рассмотрев эту ситуацию отдельно по губерниям, обнаружил, что 94% недоимок по всем сборам и 95% недоимок по выкупным платежам (деньги, которые крестьяне возвращали государству за выкуп земли по реформе 1861 г.) приходились на 18 из 50 губерний Европейской России.
Интересно, а что, на остальные 32 губернии «непосильное налоговое бремя» не распространялось?
Более того, он зафиксировал очень важную закономерность: все губернии с недоимками оказались как раз губерниями, в которых преобладала крестьянская община.
Традиционно недоимки советскими историками объяснялись малоземельем крестьян: мол, мало земли, поэтому нет денег на уплату налогов.
Однако Давыдов, проанализировав статистику по губерниям, убедительно показал, что это миф.
Так, лидером по объему недоимок была Казанская губерния.
Однако статистика показывает, что из семи уездов в губернии, где было больше всего недоимок, три относились к группе, где крестьяне были больше всего обеспечены землей (10,5 десятин на двор). А лидер по недоимкам, Чистопольский уезд, был одновременно и лидером губернии по обеспеченности крестьян землей.
В Самарской губернии (2-е место по величине недоимок) 80% крестьянской земли принадлежало бывшим государственным крестьянам, которые имели в среднем 22,8 десятин на двор (а это ни много ни мало 2,5 кв. км).
При этом около 80% всех недоимок падало на три уезда (из восьми в губернии), два из которых находились в тройке лидеров по обеспеченности землей крестьян (в Николаевском уезде – 23 десятины на двор, в Бузулукском – 21,5 десятины).
А вот Ставропольский уезд, имевший меньше всего недоимок (5,5-7%), имел и меньше всего надельной земли для крестьян – 11,3 десятин.
В Воронежской губернии лидер по долгам, Богучарский уезд, имел и самый крупный средний надел по губернии – 14,5 десятин. Доля малоземельных хозяйств (менее 5 десятин земли на двор) в четырех уездах с наибольшей задолженностью была всего 5,1-8,9%, а вот Павловский уезд, с самым минимальным по губернии средним наделом (6,5 десятин) и имевший 31,7% хозяйств в категории малоземельных, концентрировал в себе только 5% недоимок.
В Пензенской губернии лидерами по недоимкам были Краснослободской и Городищенский уезды с самыми крупными по губернии наделами (9,4 и 8,4 десятин соответственно), а Мокшанский уезд со средним наделом 5,5 десятин и 45,6% малоземельных хозяйств накопил недоимок намного меньше.
И так повсеместно по всей России. При этом 71 уезд из 187 уездов 18 губерний, лидеров по недоимкам, сконцентрировали 69,7% всех недоимок.
obraz 1

 

Городская усадьба на Набережной реки Мойки


 

Это абсолютно не соответствует мифу о бедственном положении всего крестьянства. Получается, малоземелье как источник этих недоимок совершенно ни при чем. Тогда в чем же дело?
Главная реальная причина – сохранение крестьянской общины и несовершенная система крестьянского самоуправления, созданная в результате реформы 1861 г.
До 1861 г. все земельные и податные (налоговые) вопросы среди крестьян решали либо помещики, либо окружные начальники (для государственных крестьян), но никак ни сама община.
Даже надел, который получал вступивший в рабочий возраст крестьянин, давался ему не по решению общины, а из свободных помещичьих или государственных земель.
В 1861 г. все изменилось: решение вопросов с землей и податями полностью перешло в руки общины.
Кроме земельных переделов (которые являлись тормозом аграрного прогресса), община стала полновластным хозяином и в податном деле: сельский сход разверстывал платежи среди крестьян, собирал налоги, взыскивал недоимки путем принуждения (вплоть до изъятия надела) или раскладывал недоимки на всех (так называемая круговая порука).
И самое главное – решение общины по этим вопросам основывалось не на законе, а на «обычаях» местности.
Все эти новшества являлись результатом «общинного романтизма» чиновников, проводивших отмену крепостного права. Идеализируя общину, они были уверены, что стоит только отменить крепостное право, как крестьяне на своих сходах начнут разумно и справедливо решать хозяйственные дела, а выборные крестьянские руководители будут заботливо относиться к своим обязанностям, в том числе и в податном вопросе.
Результат всей этой новации не замедлил сказаться.

obraz 2

Во-первых, крестьяне быстро отвыкли от исправных платежей, так как исчез кнут в лице помещика или окружного начальника. А из-за круговой поруки даже зажиточные крестьяне тянули с уплатой податей до последнего, опасаясь, что потом на них, как исправных плательщиков, раскидают долги неплательщиков.
Во-вторых, решение всех этих вопросов по «обычаю», а не по закону на практике привело к ущемлению прав общинников со стороны как должностных лиц крестьянского самоуправления, так и зажиточных членов общины. Это вело к усилению имущественного неравенства внутри общины (зажиточные крестьяне, которые платили налоги за себя и крестьян-недоимщиков, добивались на сходах решений об увеличении своих наделов за счет уменьшения наделов неплательщиков).
Таким образом, вместо благостной картины братской любви крестьян друг к другу в рамках общины, где все решается самими крестьянами на сходе честно и справедливо, Россия получила общину, в которой бал правили «мироеды» и «горлопаны».
Уже в 1873 г. Комиссия МВД П. А. Валуева констатировала, что сельскими сходами часто «руководит один произвол», а дела на сходах «решают не лучшие и добропорядочные хозяева, а те, которые чаще принадлежат к худшим людям в селениях», «сельские и волостные сходы редко обходятся без попоек и даже отправление правосудия в волостных судах сопровождается вином».
В начале 1880-х гг. сенатор Мордвинов, проинспектировав Воронежскую и Тамбов-скую губернии, отмечал, что «сходы… потеряли всякое значение», так как они «служат только орудием писаря или другого влиятельного лица в обществе для достижения противозаконных целей», представляют из себя либо собрание «равнодушных к общему благу», либо «шумную толпу людей, закупленных угощением».
obraz 3

К делу терновских крестьян


 

Именно этим МВД обосновывало необходимость введения института земских начальников для контроля над крестьянами в 1887 г.: «волостные и сельские сходы… обратились почти везде в послушные орудия мироедов, кулаков и кабатчиков», которые воздействуют на мир через угощение водкой, а «лучшие элементы крестьянства утратили в борьбе с означенными выше лицами всякое влияние на крестьянскую среду».  
Понятно, что были общины, в основном малочисленные, где этого не было, но чем больше было крестьян в общине, тем больше проявлялись вышеуказанные негативные черты.
Отсюда повсеместная практика произвольного раскладывания суммы податей на членов общины, ущемляющая права отдельных общинников.
Можно было, конечно, пожаловаться земскому начальнику, который мог отменить несправедливые решения схода, но кто же из крестьян рискнет идти против схода, если они полностью зависели от общины?
Отсюда хаос в учетном деле крестьянских должностных лиц и страшные растраты, которые еще больше увеличивали недоимки.
С одной стороны, честные и уважаемые крестьяне все больше не желали занимать крестьянские административные должности, так как волостные старшины и сельские старосты обязаны были выполнять многочисленные распоряжения министерств и ведомств, а не защищать интересы крестьян (невыполнение этих распоряжений вело к наказанию в виде ареста или отстранению от должности: так, за 1890-1895 гг. в Симбирской губернии были отстранены от должности 96 старшин (64%) и 672 старосты (30%), а вот награждены были всего 25 старшин (17%) и 2 старост (0,1%).
С другой стороны, старосты предпочитали быть нетребовательными к недоимщикам, так как лучше просидеть под арестом несколько суток, чем впасть в немилость к сельским сходам со всеми вытекающими отсюда последствиями: оскорблениями, выживанием с должности с последующим обделением лесом, землей и пастбищами. Понятно, что были и нормальные старосты, но система в целом давала сбой.
obraz 4

К делу терновских крестьян


 

Изучая ситуацию с недоимками, историк Давыдов обнаружил еще одну важную закономерность: распространение явления неуплаты налогов на зажиточных крестьян.
Так, в своих отчетах за 1891-1893 гг. сельская администрация Нижегородского уезда объясняла большие недоимки «хозяйственными невзгодами плательщиков, сокращением заработков, пожарами».
Однако подворное обследование 90 селений 11 волостей уезда местным податным инспектором Ушаковым показало, что свыше 50% всех недоимок лежат на зажиточных домохозяевах, многие из которых кроме надельной земли имеют собственную землю до 40 десятин, владеют лавками, мельницами и пр.
В Верхнеуральском уезде недоимки числились за зажиточными хозяевами, среди которых были торгаши с оборотом в десятки тысяч руб.
В Орском уезде были недоимщики-башкиры, имевшие 100 и более лошадей.
В Петровском и Кузнецком уездах Саратовской губернии за зажиточными хозяйствами числились 50% всех недоимок.
И это явление было повсеместным. При этом крестьянское общество не применяло к таким недоимщикам никаких мер взыскания, отыгрываясь на мелких неплательщиках, к которым, наоборот, применялись самые жесткие меры.
В общем, никакого задавленного налогами крестьянства в России не было.
Это не означает, что не было крестьян, для которых уплата налогов было серьезной проблемой. Конечно, такие крестьяне были, но это не касалось большинства крестьян.
Накопление недоимок вытекало из безразличного отношения сельских обществ к уплате податей, неудовлетворительного состава сельских сходов и приниженного положения сельской администрации.
Именно об этом писал П. А. Столыпин  Л. Н. Толстому в 1907 г.: «Теперь единственная карьера для умного мужика – быть мироедом, т. е. паразитом. Надо дать ему возможность свободно развиваться и не пить чужой крови».  
А что же царское правительство? Оно, как видно из слов Столыпина, в принципе понимало все это, но перевешивал полицейский подход: легче пасти все стадо, чем отдельного члена стада.
Более того, когда стало ясно, что круговая порука себя изжила, царское правительство не захотело ее отменять, так как выяснилось, что для ее замены необходимы разработка сложного финансового законодательства и создание сети финансовых агентов с расходами на это 13 млн руб.
А как же ведет себя царское правительство в ситуации с недоимками? Очень даже странно. За десятилетия Советской власти мы привыкли к образу царского правительства как «кровавого», гнобящего свой народ, этаких держиморд со «столыпинскими галстуками».
Реальная же картина решения вопроса с недоимками в царской России полностью разрушает этот образ. Во-первых, с 1855 г. налоговая система России начинает меняться. С одной стороны, доля прямых налогов
(с дохода и имущества) в государственном бюджете падала: с 33% в 1866 г. до 14,5% в 1897 г.
С другой стороны, усиливалось налогообложение имущих классов и увеличивалась доля косвенных налогов (с продаж).
Во-вторых, правительство шло по пути отмены налогов и прощения недоимок. В 1880-е годы отменили соляной налог, подушную подать, сократили выкупные платежи (в 1907 г. и их отменили).
С 1880-х годов крестьянам активно прощаются недоимки, с 1890-х годов прощаются и продовольственные долги на сотни миллионов рублей.
Это не что иное как патерналистский социализм, забота о народе. Складывается впечатление, что царская власть как бы уже и не знает, как и чем она еще может угодить подданным!
Обзор подготовил Юрий Ган, учитель истории средней школы № 1, станица Динская Краснодарского края
Фото из коллекции Игоря Шишкина

Прочитано 1606 раз

Поиск по сайту