Самое читаемое в номере

Неожиданный образ царской России

A A A

«Улица Московская» предлагает вниманию читателей четвертый обзор по материалам книг доктора исторических наук Михаила Давыдова «Всероссийский рынок в конце XIX – начале XX вв. и железнодорожная статистика» и «Двадцать лет до Великой войны: российская модернизация Витте-Столыпина», который подготовил учитель истории Юрий Ган.

(Предыдущие публикации на эту тему можно прочитать здесь.)

В предыдущих обзорах книг историка Михаила Давыдова было показано, что ему удалось достаточно убедительно развеять некоторые устойчивые мифы о царской России.
Из его исследований вытекает, что при всех проблемах и недочетах в царской России, в том числе существовании архаичных экономических и социальных структур и проблем в сфере государственного управления, страна находилась на правильном пути развития и совершенно не походила на «людоедский» режим, которым его всегда изображала советская пропаганда.
О том, что царское правительство стремилось создать условия для нормального социально-экономического развития страны, говорит факт проведения масштабной аграрной реформы Петра Столыпина, осуществление которой началось в 1906 г.
Советские историки и тут постарались: во-первых, они ее показывали как чуждую народу кабинетную затею с целью прекращения революции; во-вторых, она была объявлена провалившейся, так как народ эту реформу не поддержал.
Историк Михаил Давыдов в корне с этим не согласен и доказывает, что провал столыпинской реформы – это очередной миф.
Какие аргументы он использует в качестве доказательства?
Так, критики реформы утверждают, что главной целью реформы было уничтожение общины и превращение крестьян в единоличных собственников (мол, заодно это оттолкнет крестьян от революционеров). А так как единоличниками стали всего 25% крестьян и с 1910 г. замедляется процесс выхода из общины, то, по мнению критиков реформы, она провалилась.
Однако такой подход является ущербным, так как вывод делается на основании одного-двух показателей. Если же подходить к этому вопросу комплексно, как это сделал историк Михаил Давыдов, то картина предстает совершенно другая.
На самом деле главной задачей реформы было преодоление недостатков уравнительной общины, поэтому превращение крестьян в единоличных собственников было желательным, но совершенно недостаточным.
Главное – ликвидировать чересполосицу и связанный с ней принудительный севооборот, чтобы сделать крестьянина не просто реальным хозяином земли, но чтобы дать ему возможность вести интенсивное прогрессивное хозяйство на своем наделе.
Какой смысл был делать крестьянина просто собственником земли, если его земля разбросана на десятки мелких узких полосок, на которых невозможно внедрять передовые агротехнологии?
Более того, десятки тысяч сел, особенно в районах общинного землевладения, не имели четких границ, земли крестьян были перемешаны с участками помещиков, пастбищами и сенокосами пользовались сообща жители нескольких деревень. В этих условиях миллионы крестьян не могли сразу перейти к личному землеустройству, даже если этого и хотели.
Поэтому вначале надо было провести групповое землеустройство (отграничить земли общины от смежных земель), а только потом приступать к единоличному землеустройству.
Поэтому эффективность столыпинской реформы надо оценивать не по количеству выделившихся единоличников, а по числу поданных ходатайств о землеустройстве.
Всего в 1907-1913 гг. было подано 6,2 млн ходатайств, причем никакого спада после 1910 г. не наблюдается. Более того, если за 5 лет (1907-1911 г.) было подано 2,63 млн ходатайств, то в 1912-1915 гг. – 3,54 млн, причем даже в военном 1914 г. ходатайств было больше, чем в 1909 г. (828 тыс. против 705 тыс.).
Главная причина роста заявлений – облегчение процесса группового землеустройства по закону от 29 мая 1911 г. (власть видела проблемы и чутко на них реагировала).
И вот что интересно, после этого закона резко выросло число ходатайств в тех губерниях, которые раньше были не в лидерах: так, Саратовская губерния с 8-го места в первом периоде (1907-1911 г.) поднялась на первое место во втором периоде (1912-1915 гг.),
Пермская – с 10-го на четвертое, и т.д.
С 1912 г. число ходатайств уменьшилось лишь в 12 губерниях из 47, зато в 27 губерниях рост ходатайств о проведении землеустройства вырос на 25%, в 23 губерниях – на 40%, в 14-ти – на 60%, в 6 губерниях – в 2 раза! Это напрочь опровергает тезис о любви русских крестьян к общине.
Просто после закона 1911 г. в Центре, Севере и Северо-Востоке России активизировалось групповое землеустройство, которое является неизбежным первым шагом к дальнейшему личному землеустройству.
При этом из 12 губерний, где показатели упали, лишь в пяти упали показатели как личного, так и группового землеустройства.
Но если с четырьмя губерниями Северо-Запада все понятно (там личное землеустройство активно проводилось еще до реформы), то Пензенская губерния смотрится особняком: во всех окружавших ее губерниях рост ходатайств, тут падение. Анализ ситуации, проведенный историком Давыдовым, показал, что причина этого – плохая организация землеустройства в губернии.
Отчеты о ходе землеустройства показывают, что на фоне полного нежелания пензенского земства оказывать агрономическую помощь крестьянам, хуже всего дело обстояло в Мокшанском, Саранском и Городищенском уездах (в последнем один землемер уехал, второй был неопытным, двое – крайне медлительными), а в Наровчатском уезде практически землеустройство не проводилось, так как оба землемера после 1911 г. серьезно заболели.
План землеустройства в губернии в 1913 г. был провален, так как три землемера уволились, трое продолжительно болели, а один беспробудно пил.
В общем, не надо представлять, что все крестьяне в России имели равные возможности для землеустройства, так как реальные показатели землеустройства во многом зависели от личных характеристик и политических взглядов членов землеустроительных комиссий, среди которых было немало открытых идейных противников реформы.
В любом случае, свыше 6 млн желающих выйти из общины – это много, это несомненный успех реформы, но на самом деле желающих было еще больше.
С одной стороны, известно, что множество крестьян не подали ходатайство о землеустройстве под давлением общин. Но если эти случаи, доходящие до зверств, оппозиция всячески обыгрывала в свою пользу, то факт подачи миллионов ходатайств не афишировался.
С другой стороны, многое зависело от оперативности землеустроительных комиссий и настроений их членов, о чем говорилось выше. Кроме того, никто не удосуживается понять, какой объем работы стоял
перед русскими землемерами: на 1 января 1916 г. площадь земли, охваченная землеустройством, равнялась 374000 кв. километрам, что больше территории Германии и Черногории, вместе взятых (или Италии и Ирландии). И это без учета землеустройства земель Крестьянского банка и Сибири!
Один Новоузенский уезд Самарской губернии (один из лидеров по единоличному землеустройству) по территории был чуть меньше Дании.
В Швеции за 78 лет реформ было разверстано 18,5 млн га, а в России за 9 лет реформы работы были закончены на 34,3 млн га.
И это в условиях катастрофической нехватки землемеров, хотя их число за 7 лет выросло в 11 раз (с 600 до 6500 чел.).
Дефицит землемеров приводил к искусственному ограничению хода реформы, что сильно тормозило ее проведение: так, в Самарской губернии в 1907 г. было подано такое количество ходатайств, что их прием был временно прекращен.
* * *
Другим показателем успеха столыпинской реформы является рост механизации сельского хозяйства. Критики реформы использовали следующую цифру, доказывающую неэффективность реформы: 52% хозяйств в 1917 г. не имели плугов, обрабатывая землю сохами.
Но эта средняя цифра ничего не говорит об особенностях регионов: если в Архангельской губернии в 1910 г. на 100 орудий распашки почвы приходилось 0,2 железных плуга, то в Ставропольской – 99,4 (в 497 раз больше!).
Кроме этого, крестьяне использовали не древнюю первобытную соху, а более совершенное орудие, приближенное к плугу (некоторые сохи зачастую имели лемехи с отвалом).
Перепись 1910 г. показала, что полное господство деревянной сохи (железных плугов – менее 10%) приходилось лишь на 19 губерний из 49 (16 нечерноземных и 3 северо-черноземных: Рязанскую, Тамбовскую и Пензенскую).
Почему? Потому что в Нечерноземье преобладали дерново-подзолистые суглинки и супеси и легкие песчаные почвы, которые из-за малой толщины не допускают слишком глубокой обработки, могущей перемешать плодородный слой с неплодородным.
* * *
Изучив железнодорожную статистику, историк Михаил Давыдов пришел к следующему выводу: в 1910-1913 гг. в 68 губерниях из 86 сельхозтехники было получено больше, чем в 1900-1909 гг.
Российское сельскохозяйственное машиностроение переживало бум: в 1913 г. было свыше 900 заводов этого профиля, которые в 1912-1913 гг. произвели плугов на 23,3% больше, чем в 1910 г., сеялок – на 40% больше, жаток-лобогреек – на 38,2%.
Параллельно рос импорт сельскохозяйственных машин: с 1908 по 1912 гг. он вырос в 2,6 раза по весу и в 2,3 раза по стоимости. Абсолютными лидерами были Германия и США (70% импорта). Кто-то же это все покупал?
Понятно, что заставить крестьянина сразу переходить к новым технологиям было сложно, так как главным препятствием являлось недоверие крестьян к новациям.
И вот тут в дело вступала сила примера. Например, в 1903 г. в Балашовском уезде кустарь Шилин создал 9-рядную сеялку кустарного производства и произвел пробный сев.
Крестьяне встретили это с большим недоверием, так как их пугало то, что между посеянными рядами остается много неиспользованной земли. Хорошие результаты убедили 2-3 хозяев купить эти сеялки, а с 1905 г. Балашовский уездный земской склад начал активно продавать рядные сеялки.
А после того как засуха 1912 г. еще раз показала лучшую всхожесть семян, посеянных рядной сеялкой, крестьяне озаботились «приобретением рядных сеялок с осени, чего ранее почти совсем не наблюдалось».
В 1910 г. земство Полтавской губернии выявило большую неравномерность в использовании сельс-кохозяйственной техники по уездам: если в Константиноградском уезде 1 рядная сеялка приходилась на 7 хозяйств, то в Прилукском уезде – на 876 хозяйств.
Выяснилось, что еще в 1890-е годы Константиноградская земская управа начала насильственным путем внедрять технику: отправили в волостные правления по 2-3 сеялки с приказом волостным урядникам лично сдавать их в аренду по льготным расценкам (30 коп. в день), за что им полагалась премия (никаких агрономов и прокатных станций тогда еще не было!).
Через три года отбоя от заказов на сеялки не было: земский склад ежегодно продавал по 300-400 сеялок. В результате уезд стал лидером в губернии по оснащенности крестьян сельскохозяйственной техникой.
С началом столыпинской реформы земства стали уделять пристальное внимание агрономической помощи крестьянам. Благодаря этому к концу 1913 г. в 47 губерниях Европейской России имелось 4644 прокатных станции, 3247 зерноочистительных пунктов, 267 клеверотерочных пунктов.
Влияние прокатных станций на потребление сельхозмашин было значительным. Отчеты землеустроительных комиссий Екатеринославской губернии говорят о том, что в результате активной пропаганды прокатных станций использование рядных сеялок и улучшенных пропашных орудий стало настолько обыденным, что к 1913 г. рядные сеялки были исключены из закупок для прокатных станций, а дорогие машины крестьяне стали покупать в складчину.
Агроном Екатеринославского уезда выяснил, что за три года (1910-1912 гг.) у 780 единоличников 12-ти хуторов число рядовых сеялок выросло в 18,6 раза, а дорогих молотилок – в 3,8 раза.
И даже в Пензенской губернии, аутсайдере по покупке сельхозмашин, ситуация менялась к лучшему. Так, если в 1909 г. сельхозсклад Городищенской земской управы продал инвентаря всего на 893 руб., при этом ни плугов, ни веялок и сортировок среди населения не было, то с появлением агрономической службы обороты склада выросли по сравнению с 1908 г. в 30 раз (!), и к 1913 г. 40% крестьянских семей уже имели сакковский плуг.
По признанию агронома А. Шагина, внедрение рядовых сеялок в уезде шло туго, особенно среди общинников, в то время как единоличники все чаще прибегали к рядовым посевам.
Таким образом, активная механизация сельского хозяйства стала одним из главных компонентов подъема деревни в результате столыпинской реформы.
* * *
Другим важнейшим компонентом столыпинской реформы было переселение крестьян на Восток. Вслед за В. И. Лениным советские историки утверждали, что переселенческая политика потерпела провал, так как вернулись домой из Сибири 61% переселенцев. Но это неправда.
Анализ статистики, проведенной историком Давыдовым, показывает, что вернулись всего 17,4%, причем в основном это были одиночные переселенцы. В Сибири осталось 2,75 млн переселенцев, но это только те, кто официально оформил переезд, получил подъемные.
Дело в том, что в Сибирь прибыло еще 1,1 млн так называемых «самовольцев», тех, кто поехал без всяких льгот по перевозке, ссуд и тому подобное. Это сильные духом крестьяне, которые решили изменить свою жизнь к лучшему. И вот это как раз говорит об успехе реформ Столыпина.
А государство много сделало для того, чтобы облегчить переезд крестьян в Сибирь, естественно, не без проблем, которые всегда возникают при осуществлении грандиозного мероприятия.
Во-первых, с марта 1906 г. стал действовать переселенческий
тариф поездки по железной дороге – полцены детского билета 3-го класса.
Создавались специальные переселенческие поезда. Так, из Челябинска в Сибирь в месяцы наиболее интенсивного движения ежедневно уходили 2 специальных поезда и еще 15-20 переселенческих вагонов с другими поездами.
С 1908 г. началось массовое строительство вагонов для переселенцев с водяным отоплением,
с туалетами, титанами с кипятком (в 1913 г. их было 3400 шт.), но параллельно активно продолжали использоваться теплушки (в 1907 г. выделено 8500 теплушек, потом еще 2000).
В 1908 г. по всему пути следования от Пензы до Иркутска появились медпункты с санитарными вагонами, в поезда тоже включали санитарные вагоны. Военное ведомство выделило свободные
армейские вагоны-кухни и свободные казармы. В 1906 г. по всему пути работали 84 медицинских пункта.
Все это позволило избежать эпидемии холеры и массовой смерт-ности. Все архивы, вплоть до областных, не имеют сведений о массовой гибели людей от болезней и голода во время переселения.
Переселенцы получали в пути горячую пищу за плату (ковш щей с мясом – 4 коп., ковш постного супа – 2 коп., хлеб – по заготовительной цене), детям до 5 лет бесплатно выдавалось молоко с полуфунтом белого хлеба, а с 5 до 10 лет – дети получали бесплатно горячую кашу. В экстренных случаях (болезнь, крайняя бедность, задержка в пути не по вине переселенца) горячая пища выдавалась бесплатно.
В местах расселения активно строились школы, больницы. Государство развивало транспортную сеть: в 1907 г. открылась Ташкентская железная дорога, в 1913 г. – Омская и Северо-Уральская, Амурская железные дороги, дорога Троицк-Кустанай, в 1916 г. – Новониколаевск – Барнаул – Семипалатинск, в 1917 г. – железная дорога от Транссиба до Кемерова.
В 1914 г. власть дала разрешение на строительство железной дороги частной компании от Орска до Троицка с ответвлением до знаменитой Магнитной горы. Первая мировая война остановила строительство, которое завершила Советская власть в 1930 г.
Параллельно частные строители получили разрешение на строительство дороги от Семипалатин-ска до Ташкента. Строительство началось в 1915 г., но революция прервала стройку. Завершили ее
во времена СССР под названием Турксиб в 1926-1930 гг. Не было бы революции, и знаменитая Магнитка и Турксиб вошли бы в строй гораздо раньше и без мудрого руководства партии.
* * *
Параллельно государство начало программу орошения и освоения пустынных районов Средней Азии с целью создания здесь отечественного центра хлопководства.
И вот что интересно, огромные личные деньги выделяли представители правящей династии Романовых. Так, великий князь Николай Константинович на свои собственные 1 млн руб. для орошения Бухары и Голодной степи построил несколько каналов. На личные средства Александра III были построены гиндукушские водохранилища на реке Мургаб, что позволило оросить 14000 десятин земли. Но этого было недостаточно.
Столыпин и Кривошеев разработали грандиозную программу орошения Средней Азии: оросить 4 млн дес. земли в течение 20-25 лет путем строительства водохранилищ в верховьях рек Аму-Дарья, Сыр-Дарья, Зеравшан, Чу и Или.
Сначала в 1913 г. при помощи инженера С. Н. Чаева достроили Романовский канал в Голодной степи для орошения 60000 дес., заселенных русскими поселенцами. Очень важно, что канал рылся при помощи экскаваторов!
Одновременно улучшили канал императора Николая I, доведя орошаемую им площадь до 12000 дес. У станции Сыр-Дарьинской у Романовского канала заложили город Самсонов!
Переселенцам на льготных условиях отводили по 8-11 дес. на двор для производства хлопка, и в 1913 г. было уже заселено 20000 дес., а в 1914 г. началось строительство мелких хлопкоочистительных заводов. Чтобы был понятен масштаб: в 1914 г. всего под хлопком в Туркестане было 546,5 тыс. десятин.
* * *
В общем, никакого провала реформ не было.
Громадная страна динамично развивалась. Россия была страной с огромным потенциалом.
Да, в России было много проблем – отсталая крестьянская экономика, уродливо выросший интеллектуальный класс, не всегда эффективная бюрократия, культурный и мировоззренческий разрыв между населением и образованным классом.
Но ситуация не была фатальной, и никакой «обреченности» России на революцию не было. Но она случилась.
И причины ее надо искать не в экономической сфере, а в политической и социальной.
Юрий Ган,
учитель истории,
станица Динская
Краснодарского края

Прочитано 1315 раз

Поиск по сайту