Самое читаемое в номере

Неожиданный образ царской России

A A A

«Улица Московская» предлагает вниманию читателей третий обзор по материалам книг доктора исторических наук Михаила Давыдова  «Всероссийский рынок в конце XIX – начале XX вв. и железнодорожная статистика» и «Двадцать лет до Великой войны: российская модернизация Витте – Столыпина», который подготовил учитель истории Юрий Ган. (Предыдущие публикации можно посмотреть здесь и здесь)

В наши дни продолжает циркулировать еще один устоявшийся миф о царской России рубежа XIX-XX вв. – об отсутствии помощи голодающим крестьянам со стороны государства.
На самом деле реальная картина была совершенно обратная. Еще во времена Николая I, известного нам со школьной семьи как «душителя свобод» и «жандарма Европы», в деревнях государственных крестьян были созданы запасные сельские магазины (склады), в которых хранились запасы зерна на случай неурожайных лет.
Это зерно выращивалось на специальных общественных полях, на которых, кстати, заодно крестьян заставили выращивать картофель, что вызвало с их стороны яростное сопротивление, вылившееся в «картофельные бунты» (потом, правда, распробовали сей продукт и успокоились).
После отмены крепостного права эти магазины-склады перешли в собственность крестьянских общин, но контроль за их наполнением и распределением хлеба из них среди крестьян осуществлялся земствами.
Если запасного хлеба не хватало, государство выделяло хлеб нуждающимся, причем до 1891 г., то есть на протяжении 30 лет, существовало жесткое правило: выдаваемый государством хлеб должен был быть обязательно возвращен на следующий год. Тем самым не допускалось настроений иждивенчества.
В общем, в реальности государство помогало крестьянам в трудную минуту, но не бесплатно.
Так, в 1867 г., когда неурожай и голод охватили 15 губерний северо-запада, правительство закупило и отправило туда хлеб, который земство распределяло среди нуждающихся крестьян по цене ниже заготовительной с отсрочкой оплаты оставшейся части заготовительной цены на 2-3 года.
В 1871-1874 гг. правительство не раз приходило на помощь голодающей Самарской губернии, несмотря на вопиющую безалаберность крестьян.
Дело в том, что, когда в 1868 г. в губернии случился небывалый урожай (200 пудов зерна с десятины, или 32 ц с гектара), вместо того, чтобы пополнить запасные хлебные магазины, крестьяне, наоборот, разобрали все хлебные запасы. Причина банальна: в силу нехватки рабочих рук из-за обильного урожая цена на одного рабочего подскочила до 25 руб. с десятины, поэтому крестьяне бросились наниматься на уборку чужих полей, бросив свой хлеб гнить на корню (потери составили до 100 пудов с десятины).
Оставшись без хлеба, крестьяне разобрали запасной хлеб, поэтому, когда пришел неурожай, брать на складах было уже нечего.
А самарское земство отнеслось к этой ситуации с преступной халатностью: там даже не знали точное число хлебных складов, не говоря уже о количестве запасного хлеба. Однако правительство спасло крестьян: было закуплено хлеба на 1 млн руб., который раздавался только остро нуждающимся, а не всем подряд, причем с рассрочкой возврата этого хлеба на 3 года без процентов.
Одновременно было приостановлено взимание налогов и разрешена бесплатная выдача паспортов, чтобы дать возможность крестьянам заработать на стороне и купить хлеб.  
В 1880-е годы в случае неурожая государство организовывало в пострадавших губерниях общественные работы (строительство железных дорог, прудов и водохранилищ), чтобы дать возможность крестьянам заработать на покупку хлеба (государственный хлеб выдавался только семьям, у которых не было работников, которые могли заработать на хлеб).
Однако мощнейший неурожай и голод 1891 г., поразивший 17 губерний Черноземья и Среднего Поволжья, встряхнул всю систему государственной продовольственной помощи.
Дошло до того, что был запрещен экспорт всех хлебов, и Россия с благодарностью принимала гуманитарную хлебную помощь из США.
А как же запасы хлеба в запасных магазинах? Да все просто: его там не оказалось.
 В отчетах МВД, собиравших информацию с земств, на начало 1891 г. красовалась внушительная цифра хлебного запаса – почти 100 млн пудов хлеба.
А когда разразился голод, то выяснилось, что запасного хлеба в пострадавших губерниях на самом деле оказалось всего 25% от нормы, в ряде губерний – 15%, а в Тульской губернии – всего 5%!
В общем, типичная русская беда: прекрасные отчеты и далекая от них реальность. Если бы в хлебных магазинах было столько хлеба, сколько положено по закону, голода удалось бы избежать или хотя бы уменьшить его масштабы.
Осознав все это, правительство бросилось скупать хлеб для голодающих, но торговцы, пользуясь ситуацией, тут же взвинтили цены.
Кроме того, с единовременной переброской хлеба с Северного Кавказа железные дороги не справились, что еще больше усилило панику.
При этом были нередки случаи, когда губернии закупали хлеб в отдаленных губерниях, одновременно продавая свой хлеб соседним губерниям. В общем, как всегда, не обошлось без бардака.
Однако правительство потратило на помощь населению гигантскую сумму – 172 млн руб., что практически было сопоставимо с военными расходами России (212 млн руб.).
А дальше начали происходить совсем удивительные вещи, совершенно не соответствующие образу «кровавого царского режима», который мы знаем со времен советской школы. А именно: правительство начало облегчать условия возврата продовольственных ссуд. В 1893 г. с населения списали 52 млн руб. долгов, в 1894 г. – еще 50 млн руб. продовольственных долгов.
Более того, правительство закупало лошадей для крестьян (однажды за раз было закуплено 70000 голов), разрешало пасти скот в казенных лесах, заготавливать сено, добывать песок и гальку на казенных землях и многое другое.
В общем, за 1891-1900 гг. власть потратила на поддержку крестьян 231,6 млн руб., из которых 211 млн руб. подлежало возврату. Однако реально в бюджет было возвращено всего 19 млн руб., а остальное Николай II простил!
Такая политика в корне отличалась от предыдущей и полностью соответствовала образу православного царя, покровителя, печальника и защитника русского народа, защитника слабых и обиженных, который соответствовал идеалам Александра III и Николая II. Что-то вроде «христианского» или «государственного социализма».
Проблема в том, что эта политика имела одно очень негативное последствие: среди крестьян распространилось мнение о том, что теперь продовольственных ссуд с них взыскивать не будут, так как теперь это не ссуда, а безвозмездное пособие – «царский паек».
А правительство, забрав дело продовольственной помощи от земств под свой контроль, продолжило заниматься благотворительностью: на начало 1901 г. долг населения по продовольственным ссудам составил 52,7 млн руб., а вернуло оно государству к 1905 г. всего 771 тыс. руб., при этом правительство вновь списало 25 млн руб. долга.
К началу 1905 г. долги крестьян по продовольственным ссудам достигли уже 127,6 млн руб. Но тут, на счастье крестьян, в августе 1904 г. родился наследник престола – царевич Алексей. И император Николай II на радостях простил им от 1/2 до 2/3 продовольственных долгов (а участникам войны с Японией простил весь долг), а также все недоимки по выкупным, земским и иным сборам. Всего было списано почти 91 млн руб.!
Да что толку: в 1905 г. неурожай охватил 40% крестьян-ских земель, а недобор хлеба и картофеля составил 20%.
А запаса хлеба опять не было, так как в стране в разгаре была первая русская революция, и, соответственно, как полагается во временя смуты, все запасные хлебные магазины крестьяне самовольно разобрали, а помещичьи усадьбы, в которых было много запасов хлеба, весело и с песнями разграбили и сожгли. Но государство и в этих условиях бросилось помогать крестьянам, но делать это было уже сложнее: почуяв силу, крестьяне уже не просили, а требовали «царского пайка». Причем, в нарушение принципа оказания помощи в первую очередь самым нуждающимся, требовали
поделить продовольственную помощь поровну. Таким образом, в 1905-1906 гг. правительство потратило еще почти
78 млн руб. на помощь крестьянам.
В 1906 г. неурожай охватил уже 49 губерний, а запаса хлеба в силу революционного угара никто не создавал. И снова на помощь пришло правительство, выделив 192 млн руб., что почти соответствовало стоимости всех кораблей, потерянных в русско-японскую войну (230 млн руб.).
Такой объем помощи объяснялся тем, что местные власти просто делили хлеб между всеми крестьянами, а не между теми, кто в этом нуждался.
Лидером оказалась Пензенская губерния, в которой 93,8% крестьян получили продовольственную ссуду, хотя по степени недорода и нужды губерния занимала лишь 13-е место.
С одной стороны, власть тем самым стремилось успокоить не на шутку разбушевавшихся крестьян. С другой стороны, местные чиновники боялись расправы за невнесение кого-нибудь в списки на получение помощи. В общем, хлеба в 1906 г. было роздано больше, чем при самом страшном голоде 1891 г.
Но тут возникает вопрос: так какие же губернии больше всего страдали от неурожаев, а значит, получали больше всего государственной помощи?
За 40 лет (1867-1908 гг.) реже всего (1-2 раза) неурожаи официально отмечались в 10 губерниях (три юго-западных, три прибалтийских, одна белорусская, одна украинская и Ярославская).
При этом ни разу продовольственных ссуд не получали Гродненская, Курляндская, Минская, Московская, Ковенская, Могилевская, Подольская, Полтавская, Лифляндская, Эстляндская губернии и Царство Польское.
Зато с 1890-х годов центр неурожайной области захватил центральные черноземные и новороссийские губернии. Больше всего продовольственных ссуд в 1891-1908 гг. (свыше 5 млн руб. каждая) получили 18 губерний Центрально-Черноземного района, Среднего и Нижнего Поволжья, Приуралья.
А лидерами получения помощи стали 10 губерний, которые когда-то считались житницей России и главным поставщиком экспортного хлеба. И что самое интересное: это губернии, в которых господствовала крестьянская община!
А вот западные губернии, которым помощь вообще не оказывалась, это господство подворного землевладения, так как здесь еще с конца 1870-х годов развернулся стихийный процесс раздела общин на хутора и отруба. При этом западные губернии были самыми исправными налогоплательщиками.
Параллельно с раздачей хлеба власти организовывали общественные работы, давая возможность крестьянам заработать. Где-то крестьяне с радостью выходили на такую работу, а где-то игнорировали их, требуя высокой платы.
А вот в Пензенской губернии, которая получила наибольшую помощь хлебом, крестьяне вообще отказывались выходить на такие работы.
В Саратове, когда от продовольственного пайка за участие в общественных работах перешли к оплате обедом в столовых, крестьяне «чуть бунт не учинили, а в окружающих вертепах и притонах в то же время шло пьянство беспробудное» (за водку платили полученным хлебом).
И вот тут выявляется интереснейшая закономерность: по данным известного экономиста А. А. Кауфмана, в 12-ти наиболее пострадавших от неурожая губерниях (Казанская, Пензенская, Рязанская и другие) доходы от продажи казенной водки в кампанию 1906-1907 гг. сильно выросли.
За 12 месяцев кампании правительственная хлебная помощь этим 12-ти губерниям составила 128 млн руб., а пропито в них было 130,5 млн руб.
То есть жители только 12-ти губерний выпили водки на сумму, превышающую стоимость всех боевых кораблей России на Балтике и Тихом океане!  
Так, кроме водки, выросло потребление и таких подакцизных товаров, как пиво, спички, сахар, керосин и махорка: с 290 коп. на душу населения в 1904 г. до 358 коп. в 1907 г. Получается, что крестьяне, жалуясь на отсутствие хлеба, где-то же брали деньги на водку и иные товары.
Поразительно, но когда работало Совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности, местные комитеты, делая выводы о том, что крестьянская земля не окупает расходов крестьянских семейств, включали в них деньги, потраченные на водку!
Так, комитет Опочецкого уезда в своем отчете указал, что доход от земледелия крестьян (373406 руб.) совершенно не покрывает крестьянские расходы, включив в них, кроме 35988 руб. налогов и 40174 руб. расходов на удовлетворение «жизненных» потребностей, еще и 402281 руб., потраченных на «покупку вина»!
В Винницком уезде при доходности одной крестьянской десятины в 53 руб. на разные налоги и платежи уходило с десятины 2,55 руб., а на водку – 25 руб.! И эта информация на полном серьезе поступала нам самый верх.
По данным Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питей, общая сумма поступлений от питейного дохода постоянно росла: с 268,24 млн руб. в 1890 г. до 316,7 млн руб. в 1900 г., что в 2 раза превышало задолженность крестьян казне.
В начале XX в. этот процесс приобрел еще больший размах: питейный доход империи достиг в 1913 г. 952,8 млн руб., что на 130 млн руб. превысило военные расходы Российской империи.
При этом не надо забывать, что государство постоянно списывало многомиллионные продовольственные долги с крестьян, а стоимость хлебного экспорта (якобы «голодного») ни разу не превышала стоимость выпитой в России водки.
Так как это оценивать? Ростом неблагополучия в русской деревне? Отнюдь! Деньги в деревне были, и немалые. Это доказывает следующий факт.
Как только с началом Первой мировой войны был введен сухой закон и питейные сборы государства резко сократились, начали быстро вырастать вклады населения в сберкассы.
Только за 7 месяцев (август 1914 – март 1915 гг.) прирост вкладов составил 264,4 млн руб., что было на 10% больше, чем сумма вкладов за 5 лет (1909-1913 гг.) – 240,8 млн руб. Данные по губерниям рисуют ту же картину.
В Пензенской губернии недобор питейных доходов за 9 месяцев войны составил 12 млн руб., а вклады в сберкассы выросли за вторую половину 1914 г. на 700 тыс. руб.
В Казанской губернии во второй половине 1913 г. при хорошем урожае хлеба на сбережения пошло 1,7 млн руб., а во 2-й половине 1914 г., несмотря на плохой урожай и массовую мобилизацию, на сбережения ушло 2,2 млн руб.
А Херсонская казенная палата отметила «небывалое, ныне наблюдаемое явление – досрочные погашения сельскими обществами ссуд по земской кассе мелкого кредита».
Один из податных инспекторов Петроградской губернии отмечал, что «во многих семьях, в коих прежде была страшная нищета, ныне началась безбедная жизнь, ибо хозяин весь свой заработок несет домой, а не пропивает… Раньше в деревне сильно было развито нищенство. Ныне в деревне нищих не видно».
В общем, царское правительство (при всех своих ошибках и недочетах) не жалело усилий для помощи крестьянам. Многие миллионы семей получали реальную поддержку от государства в трудную минуту: их кормили, им давали семена для посева, их лечили, прощали им долги.
Юрий Ган,
учитель истории, станица Динская Краснодарского края

 

Прочитано 1165 раз

Поиск по сайту