Этот текст можно было бы начать c глубокомысленного вопроса: «Насколько можно экстраполировать опыт Германии по формированию самоидентификации через патриотизм на российскую реальность», но на деле все проще.
Журнал «Парк Белинского» (№ 1 за 2017 г.), в котором опубликована статья В. Дворянова «Патриотизм и национальная идентификация в современной России (через призму истории Германии)», оказался в моем шкафу на одной полке со справочником С. В. Сулиги по составу Российского императорского флота времен Русско-японской войны.
И, путая корешки похожих по формату книжек и открывая справочник Сулиги, каждый раз обращал внимание: а сколько же среди командиров русского флота тех времен было людей с немецкими фамилиями!
И вот парадокс: сражались они за Россию-матушку более чем неплохо! Настолько, что порою возникает щекотливое желание провести сравнение с их соратниками титульной национальности!
Среди командующих Порт-Артурской эскадры:
Оскар Викторович Старк – сумел отразить в ночь с 8 на 9 февраля 1904 г (нов. ст.) внезапные (до объявления войны) атаки японских миноносцев на порт-артурскую эскадру. Утром 9 февраля дал успешный бой на внешнем рейде Порт-Артура основным силам японского флота, лишив адмирала Того шансов на блицкриг и принудив приступить к долгой и трудной блокаде Порт-Артура.
Тем не менее избран козлом отпущения за неудачи первого периода войны.
Степан Осипович Макаров – восславлен отечественной историографией. Хотя командовал Порт-Артурской эскадрой всего месяц, особых успехов за это время не добился: гонял эсминцы в «поиски» по корейским шхерам, в то время как японцы преспокойно ставили мины на внешнем рейде Порт-Артура и даже расстреливали здесь, под жерлами крепостных пушек, эсминец «Стерегущий».
На одной из таких мин и подорвался флагманский «Петропавловск», унеся с собой на дно морское и адмирала, и цвет российского офицерства, и знаменитого художника-баталиста Верещагина.
Вильгельм Карлович Витгефт – принял командование после гибели С. О. Макарова. По приказу царя предпринял самоубийственную попытку прорыва Порт-Артурской эскадры во Владивосток. Погиб на боевом посту – на мостике флагманского броненосца «Цесаревич» в разгар сражения.
Павел Петрович Ухтомский – после гибели Витгефта возглавил плачевный отход русской эскадры обратно в Порт-Артур. Почти сразу же был заменен на посту командующего Р. Н. Виреном.
Роберт Николаевич Вирен – начал войну командиром крейсера «Баян». Настолько отличился в боях, что заслужил Георгиевский крест. В августе 1904 г. в обход многих высших офицеров был назначен командовать остатками Порт-Артурской эскадры.
Карл Петрович Иессен – командир Владивостокского отряда крейсеров. Организатор рейдерской войны на японских коммуникациях. Настолько достал токийских биржевиков и страховщиков, что те сожгли дом адмирала Камимуры, эскадра которого должна была противодействовать Владивостокскому отряду.
За проявленное в боях личное мужество награжден Георгиевским крестом IV степени.
Николай Карлович Рейценштейн – командир крейсерских сил в Порт-Артуре. Один из самых энергичных офицеров эскадры. После гибели Витгефта 28.07.1904 (по ст. стилю) возглавил прорыв отряда крейсеров сквозь боевые порядки японского флота. Вывел из окружения корабли «Аскольд» и «Новик».
Были еще Н. И. Скрыдлов, А. А. Бирилев и П. А. Безобразов. Первый после гибели Макарова был назначен «командующим всеми русскими силами на Тихом океане». Но в реальности ничем не командовал.
Приехал поездом во Владивосток и назначил командующим Порт-Артурской эскадрой П. А. Безобразова, который также находился во Владивостоке и с расстояния в тысячу миль ничем в Порт-Артуре командовать не мог. Хотя и отличился в мае-июне 1904 г., руководя набегом владивостокских крейсеров на японские коммуникации.
Бирилев был поставлен на место Скрыдлова после Цусимы, но должность его в отсутствии флота стала окончательно фиктивной.
Таким образом, из десяти российских флагманов на Дальнем Востоке лишь пятеро (считая Скрыдлова и Бирилева) были «природными русаками» (50%). Остальные – либо остзейскими немцами и потомками пресловутых псов-рыцарей, либо обладателями еще более причудливых генеалогий. К примеру, Старк принадлежал к старинному шотландскому «горскому» роду Робертсонов. Предки его бежали от англичан в Швецию, получили поместье в Финляндии. В 1818 г., после присоединения Финляндии к России, Старки вступили в российское подданство.
Шведом по происхождению был и контр-адмирал Оскар Адольфович Энквист – командующий крейсерским отрядом II тихо-океанской эскадры. При Цусиме русским флотом командовали три адмирала – Рожественский, Небогатов и Энквист. Первые два сдались, но Энквист сумел с частью своего отряда уйти от противника.
Шведские корни угадываются и у Р. Н. Вирена, впоследствии – последнего командующего императорским Балтийским флотом (растерзан разбушевавшимися матросами в 1917 г. на Якорной площади С.-Петербурга).
Командиром Балтфлота предстояло стать и другому герою Порт-Артура – остзейскому дворянину Николаю Оттовичу Эссену. В Порт-Артуре он командовал броненосцем «Севастополь» – единственным крупным кораблем, который перед падением крепости пытался прорваться во Владивосток. Эссен вывел его с обстреливаемого рейда в бухту Белый Волк, но японцы узнали о передислокации.
В течение шести ночей «Севастополь» отражал атаки японских миноносцев, но единственная торпеда решила судьбу корабля. Сам Эссен умрет 10 лет спустя, в разгар I мировой – в каюте своего флагмана от воспаления легких, так и не сойдя на берег.
Еще один остзеец Михаил Федорович Шульц (Максимилиан Герберт Готлиб фон Шульц) командовал легендарным крейсером «Новик» – единственным кораблем из отряда Витгефта, которому удалось добраться из Порт-Артура до берегов России. Он был перехвачен возле Сахалина японским крейсером «Цусима» и после тяжелого боя укрылся на рейде Корсаковского поста. Где и был затоплен экипажем из-за повреждений и опасности захвата неприятелем.
Шульц тоже дослужился до адмиральских чинов. В 1919 г. вышедший в отставку адмирал, уединенно проживавший в г. Луга в доме своей сестры, был расстрелян ВЧК.
Из старинного курляндского рода происходил и светлейший князь А. А. Ливен – командир еще одного крейсера («Диана»), вырвавшегося из Порт-Артура.
Василий Николаевич (Ганс Вильям) Ферзен командовал крейсером «Изумруд», входившим во II тихоокеанскую эскадру Рожественского. Единственный из отряда Небогатова отказался капитулировать, прорвал неприятельское окружение и ушел к российским берегам.
Из лифляндских дворян был и адмирал Карл Петрович Иессен – командир Владивостокского отряда крейсеров.
Предки адмирала Николая Карловича Рейценштейна во времена Семилетней войны воевали за Фридриха Великого, при Екатерине II перешли на русскую службу; один из них был губернатором Литвы.
Во времена Карла II в Россию бежали из Англии предки одного из немногих героев Цусимы – командира эсминца «Громкий» Георгия Керна. Погиб на мостике своего судна в неравном бою с японскими кораблями.
Наконец, заморские корни прослеживаются еще у одного героя Цусимы – командира броненосца береговой обороны «Адмирал Ушаков» В. Н. Миклухо-Маклая (брат известного путешественника-этнографа; также погиб в неравном бою).
Его далекий прародитель – шотландский рыцарь Майкл Маклай поступил на службу в Тевтонский орден и был взят в плен запорожскими казаками в знаменитой Грюнвальдской битве. Проявленная им доблесть была такова, что казаки приняли Маклая в свой круг и переиначили его «ФИО» в «Миклуха». На русской службе казаки Миклухи, перейдя в дворянское сословие, решили восстановить родовое имя – так и образовалась двойная фамилия Миклухо-Маклай.
Конечно, последняя справка – из области исторических анекдотов: за 500 лет Миклухи-Маклаи успели и оказачиться, и обрусеть.
Тем не менее вопрос остается: что же заставляло потомков «битых под Полтавой шведов» и на Чудском озере псов-рыцарей вкупе с беглыми шотландцами сражаться в этой совершенно чуждой им войне? И неплохо (на общем фоне) сражаться!
Притом что мы приучены воспринимать прибалтов как антагонистов всего русского, российского и православного!
Как в данном случае, прибегая к терминологии В. Дворянова, сработала национальная самоидентификация?
Прибалтийским мызам остзейских баронов японцы никоим образом не грозили. Мало того, серьезное поражение России открывало дорогу независимости их «малых исторических родин», о чем, судя по нынешней пропаганде, они только и мечтали.
В этом смысле рвение эссенов-ферзенов-рейценштейнов в дальневосточных боях выглядит довольно далеким от самоидентификации как патриотов Курляндии-Лифляндии-Эстляндии и пр.
Так может, они идентифицировали себя как русских? Обрусели?
И это не ответ на вопрос.
Представители «титульной нации» к войне «за великокняжеские концессии в Корее» относились с отчетливой прохладцей.
Автор этих строк не намерен бросить даже краешка тени на доблесть и мужество русских моряков и офицеров. Но от фактов никуда не денешься: благодаря сданным в плен и брошенным на мелководье полузатопленным кораблям японский флот в 1905 г. удвоился.
На конец войны под флагом адмирала Того находилось 4 броненосца и 8 броненосных крейсеров. Из числа захваченных русских судов в строй японского флота вошли 6 эскадренных броненосцев, 2 броненосца береговой обороны, 3 крейсера I ранга, в т. ч. один броненосный; много меньших судов.
Очевидно, дело не в «самоидентификации», а в чем-то другом. Но в чем?
Феномен воинского рвения «лиц прибалтийской национальности» в той войне объясняется элементарно просто, если перестать путать понятия самоидентификации и патриотизма. И воспринимать патриотизм именно как любовь к родине, а не как чинопочитание и готовность раздувать культ личности очередного «хозяина земли русской».
И не путать любовь к родине с готовностью участвовать в обогатительных войнах той олигархической группировки, которая пристроилась «к кормилу» этой родины и рулит им в свое удовольствие и процветание.
Как бы то ни было, но русские помещики, разночинцы и кантонисты (каковым был, например, адмирал Макаров) даже в своей офицерской и генеральско-адмиральской ипостаси были все-таки ближе к русскому народу, к основной массе населения страны, чем остзейские бароны или шведские ландскнехты.
И к началу XX столетия понимали, что жить на иждивении народа и при этом губить его сыновей в интересах зажравшейся и от того все более алчной камарильи спекулянтов, подавшихся в бизнес царских родственников и прочей номенклатурной братии, не комильфо.
А спекулировать патриотизмом, чтобы гнать народ на бойню ради очередного «хапка» этой узкой и сугубо эгоистичной и циничной группировки, значит надолго или навсегда поставить крест на патриотическом воспитании населения.
На фоне примерно таких мотивов строилась защита Небогатова в суде по делу сдачи эскадры, и, по сути дела, адмирал выиграл дело. Вместо полагающейся смертной казни получил 10 лет заключения, из которых отсидел только два года.
То есть и суд, и общественность, и царь понимали эту аргументацию и не осмеливались ею пренебрегать. Но и отказаться от халявного ресурса в виде миллионов бесправных и безответных призывников сил душевных не хватало.
Где еще найдешь такой удобный расходный материал для обогащения аннексиями, контрибуциями и прочими милитаристскими бонусами?
Возвращаясь к статье В. Дворянова, остается только согласиться с выводами германских социологов (в частности, в статье цитируется мнение Э. Ноэль-Нойман), что самоидентификация носит не только национальный характер, но и профессиональный, и, надо полагать, классовый.
Причем профессиональная и классовая идентификации могут стать ведущими по отношению к национальной, предопределить ее интенсивность (статданные по вопросу см. в статье Дворянова).
Что и подтверждается на примере остзейских и шведских баронов времен Русско-японской войны. В прибалтийских губерниях отменили крепостное рабство на 45 лет раньше, чем в России. В Финляндии его не было никогда. Там и там формировался либеральный буржуазный строй, и потомкам псов-рыцарей не оставалось ничего иного, как подвинуть национальную самоидентификацию в сторону и идентифицировать себя профессионально, классово – как служивое сословие.
Проще говоря, воевать за тех, кто платит. Щедро расходуя доставшуюся от псов-рыцарей и рейтар Густава-Адольфа генетическую закваску первоклассных вояк и не думая, комильфо то или не комильфо.
Потому и идентифицируются они на фоне русско-японских побоищ столь обаятельно и привлекательно.
Алексей Борисов, вольный мыслитель
