| Справка «УМ» Кислов Александр Иванович родился 10 июня 1948 г. Заслуженный работник культуры России, действительный государственный советник 3 класса, кандидат социологических наук. В 1991 г. учредил и возглавил первую в регионе независимую газету «Поволжье», которая стала центром притяжения демократических сил. Работал первым заместителем главы администрации Пензенской области, собственным корреспондентом газеты «Известия», начальником Департамента СМИ и информационной политики Пензенской области. С 2012 г. возглавляет Пензенский региональный институт народосбережения. |
В нас, русских, много метафизики. Язык у нас метафоричный, образный, многозначный, очень сложный для филологов на Западе. Рационально они понимают все: про суффиксы, спряжения.
Но «въехать» в иные наши тексты они просто не в состоянии. Недоразвиты.
Классическая фраза: «Мороз и солнце; день чудесный!» Четыре слова, и мы видим целую картину. Мы ощущаем хруст снега под ногами, морозный воздух, пьянящее солнце.
Западный переводчик видит иное. Отсутствие облаков, низкую температуру воздуха, оптимальную влажность, способствущие полезному для здоровья походу на лыжах.
Я открыл для себя Чехова лет в 10. Читал его всего, включая пьесы. Я забывал содержание, сюжеты меня не очень волновали, главное было – фраза. Она трогала своей гармонией и музыкой.
Потом был Гоголь. А потом все подряд.
Самые сильные ощущения – в юности. Однажды, уже в студенческие годы, попал в руки томик Вознесенского. И я в нем утонул. Поразили ритм и рифмы.
«В час отлива возле чайной// Я лежал в ночи печальной»…
«Говорила биолог, молодая и зяблая…»
«Травим зайца, опохмелившись, я, завгар, лейтенант милиции…» 
Василий Аксенов, Анатолий Гладилин, Вадим Шефнер, другие авторы из журнала «Юность». Геннадий Шпаликов: «Я никогда не ездил на слоне…»
В журнале была хорошая литература, полная романтики и чувств, светлых и чистых. Фильмы 60-х. Игорь Таланкин, Даль, Адомайтис… «Девять дней одного года». Стильный Смоктуновский с пижонской походкой, очень органичная Татьяна Лаврова.
Поголовное увлечение романами Ильфа и Петрова. Я и сейчас могу их цитировать.
Потом была армия. Это была настоящая армия, и офицеры запомнились как очень приличные люди. Было трудно: я служил механиком-водителем ракетной установки, мы постоянно выезжали на ученья, и всю службу я пахал как папа Карло. Наводчики, вычислители отдыхают на марше, а я за рычагами. Они занимаются в классе, а я обслуживаю матчасть.
Я так и остался в стилистике 60-х. И умереть хотел бы с этими ощущениями. Душевный подъем, надежда. Эстрада: Магомаев, Караклаич, Адамо…
Короткие драповые пальто с непременно поднятым воротником, белая рубашка, галстук, остроносые туфли; у девочек – шпильки и платья по фигуре; сленг – ироничный, с претензией на некую философичность.
Никаких мыслей о материальном, разговор о деньгах считался уделом фарцовщиков, которых откровенно презирали.
Теперь вся эта фарца и мошенники – первые люди. Быстро из ничего возникла популяция и, как чума, заполнила социальное пространство.
Отношение к ним у народа с приходом рыночных отношений не изменилось. У меня тоже. Я по-прежнему убежден, что развитие государства возможно лишь при условии, что управлять им будут высокоморальные люди.
В 1991 г., когда делал революцию в Пензе, наивно полагал, что таковыми являются Ельцин и его команда. Вскоре они нас, глупых, быстренько сдали и скроили страну на свой лад.
Теперь думаю, что выход только один. Нужно снимать весь верхний слой, всю пену, и начинать все сызнова. Это будет патриотично. Иначе страна кончится.
У Фромма есть работа «Быть или иметь». В ней он, в частности, пишет, что моральные нормы основаны на присущих человеку свойствах, и грубое их попрание ведет к душевному и эмоциональному разладу.
Иначе говоря, нынешние крупные и мелкие мошенники, которые понимают себя хозяевами жизни – люди больные, разрушающие сами себя. Их по-прежнему ведут материальные соображения, в то время как общество в массе придерживается в большей степени гуманистических ценностей.
Бальзак писал: все крупные состояния нажиты преступным путем. Я полагаю, что счастье многих современных богачей сомнительно. Они в клетке.
Тех, кто в клетке, надо жалеть.
Негативизм нынешнего времени характеризуется фразой «Мочить в сортире». И не только террористов. В унитаз слили многие идеалы и ценности.
Нравственность, честь, совесть, репутация стали смешными архаизмами. Значение имеют только деньги и власть.
Но надежду терять не надо. Как сказал Венедикт Ерофеев: царь Ирод тоже погубил всех младенцев, но Иисуса просмотрел.
Я всегда мечтал уметь писать. Как сейчас говорят, ассоциативно и экзистенциально. В этом и есть секрет литературы и добротной журналистики.
«Литература – это тончайшая игра на воспоминаниях», – сказал Алексей Толстой устами одного своего героя. Тронул струну какой-то незначительной деталью: снежинка на стекле, лист кленовый на мокром асфальте, солнце сквозь облака и ледяной ветер – и читатель, зритель твой.
Литература – это далеко не журналистика. Не раз пытался литературить, но постоянно сбивался на документалистику. Обилие фактов, журналистская привычка цепляться за них не дают выбраться в свободное творчество.
Мне говорят: пора бы книгу издать. Но постоянно кажется, что читать ее не будут. Я хочу, чтобы была литература, чтобы были слово, фраза. А получается в лучшем случае документальный очерк. Или фельетон.
Горький говорил: «Можешь не писать – не пиши». Я так и делал. А вот теперь уже не могу. И, кажется, что-то начало получаться. Какие-то фрагменты, диалоги.
Наверно, нужно было созреть.
Есть формула счастья: крепкая семья, интересная работа, чистая совесть. Основная масса русских людей понимают деньги как средство, а не как цель.
Мы знаем точно: денег должно быть столько, чтобы хватало на жизнь. Потребности у нас скромные. Нам хватает.
Главное богатство – в ощущении свободы и полноты жизни. Значит, мы богаты.
Хлещет черная вода из крана,
Хлещет рыжая, настоявшаяся,
Хлещет ржавая вода из крана.
Я дождусь – пойдет настоящая.
Андрей Вознесенский
Может, и дождемся.
Александр КИСЛОВ
