Скольжение Гозмана

Сказки Гозмана
Перед началом встречи Леонид Гозман живо интересовался у организаторов интелпарка, что это вообще за формат и как ему себя вести с пришедшими пензенцами. «С этими людьми нужно разговаривать нормальным языком», – пояснял один из основателей «Академии» Игорь Зайдман.
Зал ресторана «Застолье», где и проходила встреча интелпарка, был заполнен людьми. Игорь Зайдман обратил внимание собравшихся на то, что обычно в «Академии» выступают пензенские интеллектуалы и мастера своего дела, но в этот раз к нам приехали гости из Москвы. Зайдман особо подчеркнул, что москвичам можно задавать любые, даже нелицеприятные вопросы.
Представляясь, Леонид Гозман вкратце осветил свою трудовую биографию. И как-то так получалось, что она была сильно связана с именем Анатолия Чубайса. «Я работаю с Чубайсом», – так, собственно, и сказал Леонид Гозман. Отметим, что своего патрона Гозман называл «главным врагом русского народа». Практически наверняка он говорил это с иронией, но иронической интонации в его словах отчего-то не слышалось.
На данный момент Леонид Гозман возглавляет фонд «Перспектива». Заканчивая с самопрезентацией, московский гость сказал о том, что ему повезло участвовать в проектах, которые считались «невыполнимыми миссиями».
Поначалу Гозман нагнетал. С помощью подготовленной презентации он демонстрировал графики и цифры, показывал, как в России все плохо и безнадежно. Скажем, 100 лет назад наша страна продавала за рубеж на 96% сырье и продукцию первичной переработки и только на 4% – продукцию глубокой переработки. Сейчас ситуация изменилась, но совсем немного.
Теперь доля продукции глубокой переработки в экспорте составляет аж 20%, но на 80% это по-прежнему «первичка» и сырье. И примерно такие же соотношения сохранялись в России на протяжении веков.
Мрачную часть своего доклад Гозман закончил таким тезисом: у России 2 перспективы – либо построение инновационной экономики, либо крах. В принципе, мы можем по-прежнему торговать сырьем, но это путь в никуда.
Леонид Гозман: «Дело не только в том, что нефть кончится. Она, может быть, еще 200 лет не кончится, никто этого не знает. Просто технический прогресс – это освобождение человечества от зависимости от ресурсов. И человечество от нее избавится, как избавилось от зависимости от дров».
Исходя из этого рассуждения, Гозман отметил интересный парадокс: когда самые умные люди нашей страны продвигают технический прогресс, они тем самым подрывают основу экономики нашей страны – торговлю сырьем.
Леонид Гозман развеивал популярный либеральный миф о том, что инновационная экономика создается сама по себе, без участия государства. Мол, главное, чтобы оно не мешало, а рынок сам все расставит по местам.
 На самом деле все инновационные экономики современности были построены при разумном участии государства. Происходило это в разные сроки – от рекордных 10 до 25 лет.
Если говорить конкретно о России и о РОСНАНО, то идею его создания выдвинул в 2007 г. Путин. Целью было получить фактически новую отрасль – российские нанотехнологии. При этом важно, чтобы у нас было и производство, и разработки, и экспорт.
Леонид Гозман назвал 5 факторов, которые необходимы для выполнения поставленных задач. При этом он отметил, что все эти факторы у нас имеются. Это политическая воля, осознание обществом проблемы, квалифицированные кадры, спрос на инновационную продукцию и работа с диаспорами. Особо интересен здесь последний пункт.
Леонид Гозман выразил мнение, что работой с диаспорами – умными людьми, которые уехали из России, но все еще могут ей помочь своими идеями и опытом – занимаются, помимо РОСНАНО, очень немногие.
Таким образом, все 5 факторов у нас сегодня работают. «Почему же у нас вроде все есть, но при этом ничего нет?» – ставит вопрос Леонид Гозман. Чтобы это понять, он приводит старую шутку Жванецкого: «Россия может сделать телевизор не хуже японского, но только один».
Развивая мысль, Гозман сравнивает двух великих изобретателей – Кулибина  и Эдисона. Обобщенный кулибин делает свое изобретение, тут же забывает о нем и начинает создавать следующее. Обобщенный эдисон, напротив, будет добиваться того, чтобы его лампочку покупали миллионы людей и чтобы она висела в каждом доме.
Таким образов, РОСНАНО и занимается тем, что помогает ставить изобретения в серийное производство и продавать их. То есть  перековывает отечественных кулибиных в эдисоны.
В финале доклада Леонид Гозман был вполне оптимистичен, ведь рассказывал он про РОСНАНО. Этот, по сути, венчурный фонд, получил от государства 130 млрд. руб. По мнению Гозмана, это сущие копейки.
Эти средства призваны сыграть роль фермента и первой искры, от которых произойдут действительно серьезные изменения и повалят реально большие деньги.
Сегодня в проектах РОСНАНО крутятся почти 500 млрд. руб. Примерно за 5 лет существования компании с ее помощью было открыто 45 заводов, на которых создано более 15000 высокотехнологичных рабочих мест. Инновационная сфера экономики России показывает рост в 85%, производительность труда в ней уже сравнялась с американской. Одна из главных задач РОСНАНО – сделать так, чтобы талантливым людям захотелось остаться работать в России.
К барьеру, или Во всем виноват Чубайс
После своего доклада Леонид Гозман несколько устранился от беседы и принялся рассматривать что-то важное в своем смартфоне. Эстафету принял Сергей Калюжный, который представился как «главный и единственный ученый РОСНАНО» Поясняя такую формулировку, Калюжный отметил: «РОСНАНО – это не про науку. Это про коммерциализацию инноваций».
Доклад Сергея Калюжного быстро перерос в формат вопрос – ответ. Значительную часть вопрошающих интересовали собственно нанотехнологии.
Например, Николай Овчинников спросил, действительно ли скоро можно будет получать нефть из водорослей, или это технология на уровне фокусов?
Сергей Калюжный ответил коротко: «Не знаю». Этим самым он довольно точно раскрыл сущность венчурных фондов. Из тех предприятий, которым РОСНАНО помогает пройти путь от стартапа до фазы расширения производства, может получиться что-то дельное и выгодное, а может и не получиться. И это притом, что 85% заявок отбраковывается еще на стадии первичного отбора проектов.
Вообще Сергей Калюжный был не слишком оптимистично настроен. Он честно заявил, что не видит среди сегодняшних фирм, с которыми работает РОСНАНО, будущих компаний уровня «Intel».
Чуть позже и Леонид Гозман подтвердил: и в сфере фармацевтики в ближайшие годы вряд ли появится российская компания, способная встать в один ряд с крупнейшими мировыми производителями лекарств.
Сергей Калюжный отвечал на вопросы недолго: он торопился на самолет и вскоре покинул интелпарк. А Леонида Гозмана опрашивали не только по научным вопросам, но и обо всем подряд.
Например, многие не верили, что гость из Москвы приехал просто с популяризаторскими целями. Гозмана спросили, не готовит ли он в Пензе почву для приезда какого-нибудь начальства, и не к выборам ли он приехал? Тот ответил отрицательно.
Позже Леониду Гозману задали еще более конкретный вопрос: не приехал ли он в Пензу пиарить Чубайса как кандидата в президенты?
Гозман поразился этому предположению довольно искренне, а затем ответил: цель его поездки никак не связана с политикой, а Чубайс совершенно точно не пойдет в президенты.
Естественно, Леонида Гозмана попросили прокомментировать отчет Счетной Палаты, в котором говорится о неэффективности и убытках в РОСНАНО. Тот отвечал, что проверяющие просто не так считали, никаких убытков нет, а есть рискованные вложения. Зато прибыль точно имеется.
Один из основных аргументов Гозмана: раз после проверки все утихло, значит, ничего там и не нашли. А если бы нашли, Чубайс бы точно не отвертелся.
Тень Анатолия Чубайса еще неоднократно возникала над собранием интелпарка. Было много вопросов по реформированию РАО «ЕЭС России», в котором и Чубайс, и Гозман принимали участие.
Ответы были предсказуемыми: российскую энергетику никто не разваливал, все стало только лучше. Доказательство – энергетических кризисов в России со времен реформы ни разу не было.
Рассуждения Гозмана не понравились бизнесмену Игорю Чудновскому. Он счел их некорректными, и довольно эмоционально вступил в спор со столичным гостем.
Дальнейшее развитие событий показало, что конфликт в портовом трактире со стороны мало чем отличается от спора в интеллектуальном клубе. Вступая в противоборство, люди всегда действуют одинаково.
Движения Чудновского и Гозмана стали резкими и порывистыми. Спорящие двинулись навстречу друг другу, подбадривая себя на ходу. Когда расстояние меж ними сократилось, соперники выставили головы вперед, глядя друг другу прямо в глаза. Затем началась словесная битва.
Все это действо напоминало еще и известную телепередачу «К барьеру», вот только, как верно заметил позже Игорь Чудновский, на этот раз никакого барьера не было.
Впрочем, столь яростный спор продолжался недолго. Недаром Леонид Гозман является ветераном телешоу типа «Поединок». Давлением и категоричным отсеиванием полутонов он зафиксировал, что энергетических кризисов со времен реформы РАО «ЕЭС России» действительно не было, и значит, в этом моменте он сказал правду.
На остальные вопросы Чудновского Гозман просто отказался отвечать на том основании, что он говорил правду, а его обвинили во лжи. Все было проделано очень ловко.
Вера и надежда
Журналист «Улицы Московской» обратил внимание Леонида Гозмана на то, что народ просто не верит в нанотехнологии. Если бы в магазине продавались качественные товары с надписью «РОСНАНО», то люди, может быть, и поверили бы.
А пока россиянам гораздо легче представить себе, что все миллиарды, направляемые на развитии нанотехнологий, просто разворовываются. Потому-то люди так охотно верят сообщениям о неэффективности и аффилированности в ведомстве Чубайса. Ситуация усугубляется еще и особенностью самих нанотехнологий.
По словам Гозмана, в этой сфере вряд ли будут совершаться «наглядные» изобретения типа самолета. Нанотехнологии – это качественное улучшение уже имеющегося.
В этой связи в качестве доказательств развития наносферы и предъявить-то будет нечего.
Леонид Гозман в своем ответе выделил
2 направления. Во-первых, народ вообще склонен не верить тому, что спускается сверху, от власти. Так что это очень распространенная ситуация.
Во-вторых, людям в принципе незачем знать, выпускается новое лекарство с использованием нанотехнологий или без них. Главное, чтобы таблетка подействовала.
Отвечая на дальнейшие вопросы и развивая тему, Леонид Гозман заметил, что пиар продукции – это вообще не дело РОСНАНО. Инновационные товары должны продвигать непосредственно те фирмы, которые их производят.
Вообще-то, это утверждение Леонида Гозмана выглядит довольно спорным. Может быть, РОСНАНО как раз и должно заниматься пиаром инноваций, к которому они приложили руку.
В конце концов, сам Гозман заявляет: «Мы бы хотели, чтобы образованная часть общества понимала, что делает РОСНАНО».
Действительно, как было бы хорошо, если бы Леонид Гозман перед всей аудиторией интелпарка достал из кармана какой-нибудь хитрый агрегат и сообщил бы: «Вот такую штуку у нас производят. Прибор уникальный, полезный, изготавливается с использованием нанотехнологий, завод по его производству приносит прибыль».
Такая презентация вполне могла бы развеять хотя бы часть неверия, сложившегося в народе. Увы, этого не произошло, ничего Гозман из кармана не достал. Мы снова получили лишь слова.
Под конец Леонид Гозман выдал еще одну порцию слов, отвечая на вопрос «Есть ли все-таки у России шанс?» Перед тем, как ответить, Гозман задумался, замолчал, выдерживая немалую паузу. Стало даже как-то не по себе: чего это он замолчал на таком важном вопросе?
Впрочем, ответ все-таки был положительным. У России хороший интеллектуальный потенциал, хорошее и конкурентоспособное образование (да, Гозман так и сказал), великая культура. Да и средний класс в нашей стране все же растет. В общем, надежда у России есть.