Разве что дает повод для размышлений, которые могут быть интересны таким же любознательным, как ты сам.
В ходе поисков в Интернете некоторых имен, бывших в моей старой записной книжке, я натолкнулся на публикации, авторы которых рассказывали о том, как формировалось демократическое движение второй половины 80-х годов, как в Москве и Ленинграде создавались клубы, где интеллектуалы той поры вырабатывали свои представления о путях развития тогдашнего общества.
И среди имен, упоминаемых в роли идеологов перестройки, обнаружил имя Бориса Павловича Курашвили. Собственно, и в те годы, начиная со знакомства с Борисом Павловичем летом 1986 г., я понимал, что он – один из тех интеллектуалов, кто своими текстами способствовал мировоззренческой революции, совершившейся в СССР во второй половине 80-х годов.
Но в сегодняшних публикациях в интернете он упоминается не просто как провозвестник перестройки, но и как выходец из КГБ, который, очевидно, работал по заданию «конторы».
В качестве примеров сначала приводится статья Курашвили «Нужен ли народный фронт?», вышедшая в газете «Московские новости» 6 марта 1988 г., его выступления на заседаниях клуба «Перестройка» в Ленинграде 7 и 25 апреля 1988 г., его интервью Агентству печати «Новости», опубликованное в эстонской газете «Вчерний Талинн» (26 апреля 1988 г.) и в латвийской газете «Советская молодежь» (27 апреля 1988 г.).
Эти выступления и публикации предшествовали созданию Московского народного фронта и Союза демократических сил, который возглавила Валерия Новодворская.
Но затем через 2 года Курашвили становится советником по правовым вопросам у первого секретаря ЦК компартии РСФСР Полозкова, а после указа Ельцина о роспуске КПСС представляет интересы компартии на слушаниях по вопросу о конституционности этого указа в Конституционном суде.
Дескать, «человек в погонах» легко меняет свои убеждения по команде.
Вспоминаю свои первые впечатления от знакомства с Борисом Павловичем. Оно состоялось 21 июля 1986 г. в Институте государства и права АН СССР на Знаменке. Мне сразу представили его как полковника КГБ в отставке.
Сказано это было шутливым тоном. По его реакции было видно, что он обладает самоиронией и к своей прежней службе к КГБ относится как к тому, что давно прошло.
В ходе разговора – а он, естественно, стал ненавязчиво говорить о том, чем в то время занимался, он как раз заканчивал работу над книгой «Очерк теории государственного управления» – была видна его заинтересованность в том, чтобы его понимание необходимости переустройства государственного управления достигло сознания молодых людей.
Во всяком случае его попытки вовлечь молодежь, пусть даже это два аспиранта, в обсуждение идей переустройства были вполне очевидны, и они производили впечатление полной искренности.
И потому, когда в марте 1988 г. в Пензе я читал в «Московских новостях» статью Курашвили «Нужен ли народный фронт?», я воспринимал ее как искреннюю позицию автора.
Более того, по моим тогдашним ощущениям, Борис Павлович, как идеолог перестроечного движения или, точнее, как автор, который своими публикациями обеспечивал информационное сопровождение неких политических акций, занимал скорее консервативные, а не радикальные позиции.
С высоты нынешнего времени мне представляется, что если Борис Павлович Курашвили работал в информационном поле по заданию своей бывшей «конторы», это как минимум говорит о том, что уже в начале 80-х годов в центральном аппарате КГБ были люди, которые здраво оценивали положение дел в стране и понимали необходимость перемен.
Ведь на самом деле в первой половине 80-х годов, точнее даже, буквально до весны 1987 г., любые публикации в центральной печати, в том числе в научных изданиях, в которых могли содержаться призывы к реформам, обоснование перемен, жестко контролировались сверху по линии ЦК КПСС и КГБ.
И если в печать все-таки просачивались такие публикации, можно с уверенностью сказать, что они были санкционированы.
В таком контексте статья Б. П. Курашвили «Объективные законы государственного управления», опубликованная в № 10 журнала «Советское государство и право» за 1983 г., еще при жизни Андропова, может считаться первым санкционированным сверху предложением политической
реформы.
Конечно, никаких прямых призывов к такой реформе в этой статье Курашвили не содержалось. Речь шла о «признаках назревающей реформы».
В очень мягких формулировках, дабы не напугать правящую элиту, автор называл такие признаки: «а) практическая неизменность системы управления при наличии качественных изменений в общественной жизни; б) множественность и серьезный характер недостатков в общественной жизни, определенно связанных с недостатками в управлении;
в) та устойчивая тенденция, что предпринимаемые меры по текущему совершенствованию системы управления оказываются неэффективными, в лучшем случае выполняются не полностью и приносят результаты значительно ниже ожидавшихся».
Далее Курашвили, не прибегая ни к каким аналогиям, тем более безо всякой конкретики, поясняет, что вопрос о действительной реформе откладывается до тех пор, пока есть возможность проводить квазиреформы, пока есть обстоятельства, отвлекающие от перспективных дел. Он формулирует закономерность к запаздыванию реформ: они проводятся тогда, когда уже перезрели.
В то же время требование, чтобы «реформа заблаговременно предвиделась и своевременно проводилась», Курашвили оценивает как утопичное.
В предпоследнем абзаце своей статьи Курашвили резюмирует: «Демократизация государственного управления (а это закономерная направленность любой «нормальной» реформы) сокращает число задач, решаемых аппаратом, но усложняет решение тех, которые остаются, и требует более высокого, более тонкого управленческого искусства, которое многим работникам, сложившимся в других условиях, нередко оказывается малодоступным».
Публикация статьи, автор которой демонстрировал вольнодумство в отношении государственного аппарата, различал аппаратную реорганизацию и действительную реформу в период, когда закручивались гайки, свидетельствовала о том, что на этажах, где формировалось мнение правящей элиты, сосуществовали и конкурировали противоположные точки зрения.
Представители охранительных взглядов стояли на том, чтобы искоренять всякое инакомыслие, всякую ересь.
Их оппоненты старались идти в ногу со временем и держать руку на пульсе. И возможности даже руководить процессом изменения общественного сознания, вбрасывая для обсуждения публикации с элементами вольнодумства.
Наверное, пора представить автора первых перестроечных текстов и реформаторских идей.
Курашвили Борис Павлович (16 декабря 1925 г. – 29 апреля 1998 г.) родился в Грузии, участник Великой Отечественной войны. Окончил Высшую школу МГБ СССР. Защитил кандидатскую диссертацию по тематике, имеющей гриф «Для служебного пользования».
В 1953-1972 гг. служил в КГБ СССР, в информационно-аналитических подразделениях.
В 1972 г. пришел на работу в Институт государства и права Академии наук СССР. Работал старшим научным сотрудником, заведующим сектором, в 1986 г. или в 1987 г. защитил докторскую диссертацию, был повышен в должности до ведущего научного сотрудника.
Параллельно преподавал в Высшей школе КГБ СССР.
В 90-е годы – эксперт Государственной Думы.
Виталий Найшуль, один из нынешних интеллектуалов, который в 80-е годы тоже испытал на себе влияние идей Курашвили, так отметил его влияние: «Вне экономики был такой Борис Павлович Курашвили, который в 80-м году высказал тезис о слабости государства, который всех ошеломил. Все были уверены, что государство, поскольку оно сажает, очень сильное. Чем больше я живу, тем сильнее это понимаю».
