Большая часть успеха Германии в последние десятилетия связана с тем, что она не сбивалась с курса. Даже её драмы были драмами преемственности. Вспомним хотя бы, как в 2015 г. Ангела Меркель отказалась изменить политику страны в отношении предоставления убежища перед лицом огромного наплыва сирийских беженцев.
«Мы справимся», – сказала она, держа дверь открытой. В этом часто цитируемом заявлении звучали сочувствие и уверенность. Германия достаточно сильна и устойчива, чтобы справиться со столь чрезвычайным событием. Небольшие поправки возможны, глубокие изменения курса – нет.
Кризис, вызванный началом СВО России на Украине в феврале, – это потрясение иного порядка. Олаф Шольц, сменивший Меркель в декабре прошлого года у кормила власти и руководящий коалицией социал-демократов, зелёных и либералов, быстро уловил этот сдвиг.
Всего через три дня после того, как русские танки пересекли границу, он провозгласил наступление «поворотного момента». Дух времени изменился. Германия будет поддерживать Украину до конца, сказал он. Она накажет Россию санкциями и будет строить собственное войско. Она изменит свою готовность чрезмерно зависеть от поставок природного газа из России.
Столь жёсткие слова позволили начать широкое обсуждение необходимости свернуть с наезженной колеи. Теперь у немцев уже нет ничего святого. Зелёные, входящие в правительство Шольца, похоже, готовы прикусить язык в вопросе об АЭС и использовании угля. Консерваторы уже поговаривают о возможности снять ограничения по бюджетному дефициту, которые сдерживают государственные инвестиции. Промышленные титаны признают, что немецкий бизнес потонет, если не научится плавать в этих новых, более бурных водах.
Если всерьёз воспринимать всю эту риторику, то, похоже, рождается новая Германия: более деловая и менее склонная к проповедям, менее самодовольная и более решительная. Она обещает превратиться в более самостоятельный и напористый локомотив расширяющегося европейского проекта, в мировой промышленный узел и центр экологически чистых технологий, в страну, которой нравится самоутверждаться за счёт использования собственного войска. Если всё двинется в указанном направлении, то вызванное СВО преображение Германии может оказаться одним из самых больших сожалений Владимира Путина.
Но тут есть одно большое «если»…
Справедливости ради надо сказать, что вновь обретённая Германией готовность к переменам связана не только с Путиным. Давление нарастало годами. Несмотря на процветание, немцы видели, что их инфраструктура страдает от десятилетий недофинансирования, что их промышленность чрезмерно зависит от экспорта в Китай, что их компании сталкиваются со всё более острым дефицитом кадров. Многие говорили о том, что недостаточно внимания уделяется таким долгосрочным проблемам, как изменения климата и поддержание платёжеспособности пенсионной системы.
Слабые результаты христианских демократов Меркель на прошлогодних выборах отразили накопившееся нетерпение нации. Пришедшее ей на смену правительство – самое молодое и разнородное за всю историю Германии. «Светофорная» коалиция, называемая так из-за того, что цветами входящих в неё партий являются красный, жёлтый и зелёный, начала с выдвижения сильной программы внутренних реформ. В ней говорится о построении более экологически чистой и цифровой «социальной рыночной экономики».
Но вскоре всё это затмил «поворотный момент». Но элементы этой программы по-прежнему проводятся в жизнь наряду со стремлением улучшить вооружённые силы и преобразовать энергетический ландшафт.
Спустя шесть месяцев после речи канцлера его коалиция немало преуспела в переходе от слов к делу. Германия посылает деньги и оружие украинскому правительству. Она выделила дополнительные средства через ЕС и «возвратные» сделки, в рамках которых немецкое оружие поставляется союзникам по НАТО, а те, в свою очередь, направляют больше вооружений Украине. Она также приняла около миллиона беженцев. Около 150000 украинских детей сейчас учатся в немецких школах.
Многие, впрочем, видят и здесь недостатки. Германия, конечно, посылает средства, но другие страны посылают больше, особенно если мерить их долей в ВВП. На Украине жалуются на медлительность Германии, на то, что в длинном списке её подарков преобладают складские излишки и подержанные товары. Есть признаки того, что немецкое войско, опустошённое десятилетиями недофинансирования, не хочет расставаться с тем немногим, что у него есть.
Тем не менее такой медлительный, но последовательный подход может привести к тому, что в конечном счёте Германия поможет Украине больше, чем большинство других стран. Военные поставки, безусловно, ускорились. В этом месяце на фронт прибыли первые мобильные ракетные установки немецкого производства. Это самый значительный вклад этой страны, которая десятилетиями вообще отказывалась поставлять оружие в зоны боевых действий.
Нужно больше красных шаров
Когда речь идёт об изоляции неэнергетических секторов русской экономики, то здесь результаты более впечатляющи. Несмотря на санкции, последовавшие за присоединением Крыма в 2014 г., на начало этого года Германия оставалась главным иностранным инвестором в Россию.
На русской земле работали порядка 4000 немецких фирм. Более 200 компаний и сейчас ведут свои дела в России. Среди них Globus (супермаркеты) и Fresenius (здравоохранение).
Но подавляющее большинство фирм прекратили там свою деятельность и отозвали свой персонал, пойдя гораздо дальше, чем требовали санкции ЕС. Это было связано и с соображениями безопасности, и с учётом общественного мнения, и просто с уверенностью, что так будет правильно. Всё это больно ударило по инвестициям, партнёрским отношениям и продажам, но никто не жаловался.
Политики тоже сделали своё дело. Зелёные давно славились сильной пацифистской составляющей, но что-то её нигде не было видно, когда 41-летняя Анналена Бербок, министр иностранных дел и один из двух ведущих представителей этой партии в правительстве, заявила, выступая перед студентами Новой школы (Нью-Йорк), что «жестокая война» России – это посягательство на «свободу, демократию и права человека».
Партия самого Шольца долгое время характеризовалась мягким подходом к России. Её предыдущий канцлер Герхард Шрёдер, занимавший этот пост на рубеже тысячелетий, после отставки превратился в лоббиста интересов России. Тем не менее 44-летний Ларс Клингбяйль, один из двух нынешних сопредседателей партии, прямо называет военную силу законным инструментом достижения мира.
Больше всего союзников по НАТО воодушевила та часть речи Шольца, где он пообещал увеличить военные расходы до 2% ВВП. Эту цель альянс согласовал более 10 лет назад, но Германия всё никак не могла достичь этого показателя. В середине 2010-х годов она тратила на оборону немногим более 1% ВВП.
Динамика доли (в %) военных расходов в ВВП отдельных стран в 1989–2021 годах. Источник: Стокгольмский институт исследования проблем мира.
Создаётся особый фонд размером в 100 млрд евро, который будет использован для увеличения военного бюджета с 51 млрд евро в 2021 г. до 80 млрд евро. Первые крупные траты из него пойдут на укрепление очень слабых ВВС. Они получат 35 истребителей F-35. На их закупку в Америке будет потрачено 8,4 млрд долл.
Но одного увеличения капиталовложений недостаточно. «На бундесвер надо тратить много средств, – говорит Нико Ланге, бывший руководитель аппарата министерства обороны, – но что нам действительно нужно изменить, так это бюрократическую культуру».
Он говорит, что немецкое войско стало настольным. «Мы возимся с обучением украинцев обращению с нашим «передовым» оружием, тогда как это нам надо учиться у них, как правильно импровизировать на поле боя и проявлять инициативу».
Но сколь бы важным ни был рост военных устремлений Германии, куда более серьёзные последствия для немецкой экономики влечёт изменение её энергетической политики. Правительство Меркель не только позволило довести долю газа, импортируемого из России, до 55%, но и одобрило продажу русским компаниям нефтеперерабатывающих заводов, газохранилищ и прочей важной инфраструктуры. Оно не строило терминалы для регазификации сжиженного природного газа (СПГ). Оно запретило добычу сланцевого газа, который мог бы позволить Германии жить за счёт собственных энергоносителей.
Рыночные реформы в области финансирования развития возобновляемой энергетики способствовали более устойчивому, но в то же время и более медленному росту в этой сфере. Непродуманный ответ на катастрофу в Фукусиме привёл к запрету атомной энергетики.
Идея, что взаимовыгодная торговля будет способствовать переменам в России, полностью провалилась. Германия оказалась в трагическом положении финансиста воинственности Путина. По данным Центра исследований энергетики и чистого воздуха (Хельсинки), с 24 февраля Германия положила в его карман около 18 млрд евро в виде оплаты за ископаемое топливо.
Динамика объёма производства обрабатывающей промышленности ряда стран в 2015–2022 годах. За 100 принят уровень 2015 г. Источник: ОЭСР.
Ожидаемые трудности с отказом страны от русской энергии к лету 2024 г., как надеется правительство, вызвали появление в печати опасений по поводу катастрофической деиндустриализации и народных восстаний. Пока, впрочем, сокращение происходит быстрее, чем ожидалось, и не вызывает особых проблем.
По мере того как Путин сокращал поставки газа, Германия находила различные источники для его замещения, часто перехватывая газ, предназначенный для других стран. По данным правительства, сейчас импортируемый из России газ составляет всего 26% от общего объёма. Хранилища, которые перед СВО были почти пусты, в августе оказались должным образом заполнены. К началу следующего года должен быть введён в эксплуатацию первый из пяти новых терминалов по приёму СПГ.
Происходит и сокращение спроса. Такие крупные компании, как Mercedes-Benz и химический великан BASF, заявляют, что могут обойтись гораздо меньшим количеством газа, чем поначалу думали. Эта автомобилестроительная компания говорит, что уже сократила потребление газа на 10%, а к концу года может довести его до 50%, не уточняя, правда, каким образом.
Правительство намерено организовать аукционы, которые позволят компаниям предлагать сокращение потребления газа по определённой цене. Это позволит властям найти более эффективные варианты. Чтобы поощрить бережливость среди бытовых потребителей, которые обычно заключают контракты на газ с фиксированной ценой, правительство с октября начнёт взимать надбавку, в то же время обещая финансовую поддержку наиболее пострадавшим.
И промышленное, и бытовое потребление газа будет сокращаться и соседями Германии (они обещали снизить его на 15%). В сочетании с расширением поставок в Европу газа из Катара, Алжира и Америки и временным возвращением к генерации электричества посредством сжигания угля это позволит Германии пройти зиму без нормирования потребления и с минимальным импортом русского газа. Скажем, 20% загрузки пропускной способности трубопровода «Северный поток – 1». Но если зима выдастся особенно холодной или если Россия полностью остановит поставки, то потребуются дополнительные меры.
Энергетический кризис привлёк всеобщее внимание к Роберту Хабеку, вице-канцлеру и министру экономики, который является ведущим представителем зелёных в правительстве. Война обеспечила сильный попутный ветер честолюбивым намерениям зелёных расширить мощности возобновляемой энергетики в Германии. Хабек использует этот кризис для того, чтобы преодолеть политическое сопротивление этим мерам в тех землях, где правят христианские демократы. В июле верхняя палата парламента (где представлены земли) одобрила предложенный им пакет мероприятий по ускорению планирования, одобрения и строительства объектов зелёной энергетики.
Хабеку помог его деловой подход. Например, он согласился на временное открытие законсервированных угольных ТЭС. Пока он не отказался от своих давних планов закрыть в декабре три последние АЭС, что должно привести к сокращению выработки электроэнергии на 6%.
В условиях его высокой популярности, наличия множества союзников по всей Европе, призывающих к закрытию, в условиях, когда, согласно опросам, около 80% немцев, включая большинство зелёных, готовы продлить эксплуатацию этих АЭС по меньшей мере ещё на несколько месяцев, такая уступка выглядела бы неразумной.
Таким образом, Германия расширяет круг своих поставщиков энергии, что должно сделать её стратегически менее уязвимой. В долгосрочной перспективе увеличение доли возобновляемых источников энергии и переход от природного газа к водороду, получаемому с помощью электролиза, может сделать её ещё более самодостаточной.
Но из-за высоких цен на газ и на выбросы углерода в атмосферу (что означает, что уголь является не столь уж и дешёвым источником энергии) в ближайшей перспективе себестоимость промышленной продукции должна резко вырасти, что вызывает серьёзные опасения по поводу судьбы тех отраслей, что так полагались на дешёвый русский газ.
Впрочем, как отмечает Моника Шницер из Мюнхенского университета, здесь важнее относительные издержки, чем абсолютные: «Если другие страны столкнутся со столь же высокими ценами на газ, что со временем произойдёт из-за положения на мировом рынке, то производство вполне может остаться в Германии, особенно тех продуктов, где важны не только топливо, но и технологии».
Но экономика с крупной химической промышленностью и столь высокой зависимостью от обрабатывающих отраслей всё равно не может спокойно смотреть на рост цен на энергоносители.
Немецкая обрабатывающая промышленность больше не растёт в абсолютном выражении. Но в 2019 г., накануне пандемии, на её долю приходилось 20% ВВП Германии, тогда как в Америке 11%, а в Британии – всего 9% ВВП. Хотя экономисты и ожидают дальнейшего сдвига в структуре народного хозяйства в сторону увеличения сектора услуг, его промышленный характер в целом сохранится.
Как объясняет Йенс Зюдекум из Дюссельдорфского университета, «немецкая сфера услуг – это не новая Facebook, а скорее услуги, тесно связанные с обрабатывающей промышленностью, например, интернет вещей».
Но преобразование промышленной экономики требует серьёзных умений в цифровой сфере, а в этом деле Германия сильно отстаёт. Меркель назвала интернет «новой землёй» ещё в 2013 г. Хотя широкополосный и высокоскоростной мобильный доступ к интернету улучшается, степень проникновения цифровых технологий в бизнес или органы власти не впечатляет.
Главный вызов здесь, как, впрочем, и во многих других областях, связан с нехваткой квалифицированного персонала. Население трудоспособного возраста в Германии в текущем десятилетии будет сокращаться быстрее, чем в любом другом крупном народном хозяйстве, кроме Южной Кореи. Даже с учётом высокой иммиграции, которую Германия теперь собирается поощрять (ещё один признак разворота в сторону прагматизма), эта страна вряд ли сможет компенсировать дефицит рабочей силы.
Промышленность также сталкивается с проблемой рынков сбыта. Россия потеряна. BDI – немецкая промышленная ассоциация – ещё в 2019 г. предупреждала о необходимости избежать чрезмерной зависимости от китайского рынка. В условиях энергетического перехода меняется и природа вещей, которыми хочет обзавестись человечество.
Возьмём наше любимое автомобилестроение. Соглашение, согласно которому Tesla – производитель электромобилей – строит завод под Берлином, было воспринято как крупный успех. Но даже если, несмотря на склонность этой компании к вертикальной интеграции, этот завод увеличит благосостояние некоторых поставщиков, это не принесёт радости национальной сети высококвалифицированных компаний-проектировщиков, специализирующихся на тонкостях двигателя внутреннего сгорания.
Немецкие автомобилестроители движутся в том же направлении, что и Tesla. Им теперь нужны не топливные форсунки, а аккумуляторы. А только азиатские страны умеют делать их дёшево. Германия же умеет лишь делать изысканно.
Могут оправдаться надежды на новые высокотехнологичные кластеры вокруг завода Tesla и на «Кремниевом перекрёстке» под Магдебургом (что тоже на Востоке), где американский производитель микросхем Intel вкладывает 17 млрд евро в завод по производству полупроводников. За ними могут прийти новые иностранные инвестиции.
Но это не значит, что от этого обязательно выиграют существующие немецкие производители. В повестке дня Германии – мучительные перемены, которых эта страна так долго стремилась избегать. Тем не менее усилия ЕС по переносу существующих цепочек поставок из Китая в «дружественные» страны обязательно принесут пользу некоторым немецким производителям.
Важность врагов
Немцы вполне могут простить своим политикам лишения, связанные с событиями на Украине. Последние опросы показывают, что подавляющее большинство населения страны по-прежнему выступает за введение санкций против России и поставки оружия Украине. 
Динамика популярности (в %) ведущих партий Германии (ХДС/ХСС, «Зелёные», СДПГ, АдГ, СвДП, «Левые») в сентябре 2021 – августе 2022 г. Источники: национальные опросы; Wahlrecht.de.
Но среди партий, входящих в правящую коалицию, растёт популярность лишь у зелёных. Популярность Шольца и его партии с февраля неуклонно снижается. Сторонники третьей партии – свободных демократов – всё больше перебегают на сторону христианских демократов. Чувство национального единства подрывается спорами о роли федерального и региональных правительств в снижении спроса на газ и размещении ветряков и линий электропередач.
Констанца Штельценмюллер из мозгового треста Brookings уверена, что Германия не вернётся к старым привычкам. Она считает, что «поворотный момент» вполне возможен, что правительство делает всё, чтобы он наступил. Но она и предостерегает. «Он стал возможным лишь благодаря Путину и его нежеланию останавливаться, – говорит она. – Если бы СВО длилась всего неделю, то всё могло бы пойти по-другому». Возможно, для того чтобы Германия оказалась привержена идее перемен, ей необходим постоянный вызов.
The Economist, 13 августа 2022 года.
