Каждый год в День взятия Бастилии французы вывешивают национальные флаги, откупоривают шампанское и восторгаются мифами об основании Республики. Но 14 июля этого года, когда французский посол в Кабуле Давид Мартенон записывал обращение к своим согражданам, ему было явно не до веселья.
«Мои дорогие соотечественники, – начал он, – положение в Афганистане чрезвычайно тревожно». По его словам, посольство Франции завершило эвакуацию афганских сотрудников. Через три дня было приказано улететь особым рейсом и гражданам Франции. После этого, учитывая «предсказуемое развитие» событий, заявил он за месяц до падения Кабула, Франция больше не сможет обеспечить безопасный выезд.
В мае, когда Франция начала отзывать своих дипломатов и их семьи из Афганистана, даже друзья обвиняли её в пораженчестве и в приближении падения режима.
Организованная ею эвакуация (французы вывезли 42 рейсами 2834 человека) была несовершенной. На родине осталось некоторое количество афганских граждан, которым угрожает расправа. Когда союзники пытались вывезти своих афганских сотрудников из Кабула, французы оказались в такой же зависимости от американских военных, как и все остальные.
Впрочем, в Париже царило тихое удовлетворение. Французы продемонстрировали «впечатляющую дальновидность», сказал лорд Рикеттс, бывший британский посол в Париже.
Тем, что французы стали действовать раньше всех, опираясь на собственный анализ совместных разведывательных данных, они обязаны своему незначительному присутствию в Афганистане. Франция сражалась там плечом к плечу с союзниками по НАТО с 2001 г. «Мы все американцы», – гласил заголовок на первой полосе Le Monde после 11 сентября.
Париж вывел все свои войска из Афганистана к 2014 г.
Отчасти это было связано с его намерением сосредоточиться на собственной антитеррористической операции в Сахеле. Впрочем, французам легче было принять решение об эвакуации из Кабула, поскольку они привыкли действовать по собственному усмотрению, даже если это раздражает Америку.
Сейчас европейцы размышляют о тревожных последствиях афганского провала и о своей односторонней зависимости от Америки. Британия и Германия потрясены и обижены.
Для французов же, которые сделали из Суэцкого кризиса 1956 г. вывод, что на Америку никогда нельзя полностью полагаться (этот урок был подкреплён опытом президентства Обамы и Трампа), Афганистан стал лишь подтверждением тому, о чём они и так давно подозревали.
Не секрет, что не все европейцы разделяют точку зрения Франции. Когда Эмманюэль Макрон вскоре после своего избрания президентом в 2017 г. появился в обитой деревянными панелями лекционной аудитории Сорбонны и заявил, что Европе нужны «суверенитет» и «способность действовать самостоятельно» в вопросах безопасности, это был голос вопиющего в пустыне.
В Германии и далее к востоку к призыву Макрона отнеслись с раздражением, как к ещё одной надоевшей голлистской попытке подорвать НАТО и оттеснить Америку с позиции гаранта европейской безопасности.
С тех пор настроения немного изменились, поскольку Макрон попытался убедить друзей, что речь идёт не о замене, а о дополнении трансатлантического альянса. Но, несмотря на это, всего год назад Аннегрет Крамп-Карренбауэр, немецкий министр обороны, достаточно прямолинейно заметила, что «надо покончить с иллюзиями по поводу европейской стратегической автономии».
В Британии же призыв Макрона был сочтён несоответствующим вновь обретённой этой островной нацией свободе самостоятельно определять свою собственную роль на международной арене. Выход из ЕС как раз и был задуман для того, чтобы избежать участия Лондона в строительстве европейской суверенной системы обороны.
Разгром в Афганистане привёл к изменению риторики. Том Тугендхэт, депутат парламента от консерваторов, служивший в Афганистане, предостерёг, что Британии, «очевидно, не стоит зависеть от одной нации», и назвал её возможными партнёрами Францию и Германию.
Бен Уоллэйс, британский министр обороны, предположил, что национальным вооружённым силам нужно быть готовыми «к участию в разных коалициях и не зависеть от одной нации». Не было нужды даже уточнять, кого он имеет в виду. «Мы все были унижены американцами», – сказал один британский дипломат, указав на наличие общей заинтересованности в том, чтобы это больше не повторилось.
Для старающейся избегать конфликтов Германии Афганистан стал важным опытом. Разочарование ранило немцев. Армин Лашет, кандидат в канцлеры от консерваторов, назвал вывод войск «величайшим поражением со времени основания НАТО».
Одним словом, Европа, похоже, осознала, что ей многое придётся делать самостоятельно. Понимают это скептики или нет, но именно об этом говорил Макрон. И ещё будет говорить, когда в 2022 г. Франция в порядке очерёдности возглавит Совет ЕС. Никто не заявляет об этом так громко, как он. Но молча все признают: «Чёрт! А Макрон был тогда прав!»
К оружью, европейцы!
Из этого ошеломляющего вывода вытекают два больших вопроса для европейцев. И на них нет лёгких ответов.
Во-первых, что в действительности значат для Европы «суверенитет» и «стратегическая автономия»? Большинство стран обязались увеличить военные расходы. Впрочем, пока даже Германия (в отличие от Британии и Франции) так и не довела их до отметки в 2% от ВВП. Кроме этого, нет ясности и согласия в вопросе о том, как должна взаимодействовать с ЕС вышедшая из него Британия.
Следует ли европейцам просто стремиться к ограниченному управлению региональными конфликтами, например, в Сахеле или в Ираке? Или им надо строить коллективную оборону всего континента?
Реалисты настаивают на первом, да и то лишь в определённой степени. Энтузиасты намекают на возможность последнего варианта. Впрочем, даже в Сахеле Франция всё ещё полагается на американские разведку и логистику.
Во-вторых, действительно ли Европа готова сделать всё, что нужно, чтобы выжить в одиночку? Практика не убеждает в этом. Пока Европа лучше придумывает всевозможные аббревиатуры, чем наращивает свои возможности.
«Если мы не можем присмотреть даже за кабульским аэропортом, значит, существует большой разрыв между нашим анализом и нашей способностью действовать», – говорит Клаудия Майор из Немецкого института международных проблем и безопасности.
Предполагается, что необходимы огромные усилия. «Я не уверен, что европейцы психологически готовы к такому вызову», – пишет Жерар Аро, бывший французский посол в Америке. Возможно, призыв Макрона, как и его посла в Кабуле, справедлив. Но готовы ли прислушаться к нему европейцы?
The Economist, 4 сентября 2021 года.
