Плавание вольным стилем

Всякий раз, когда одна из американских компаний по генетическому тестированию рекламирует наборы для проверки ДНК, Майкл (имя изменено) знает, что произойдёт дальше: вскоре он получит послание от одного из своих ранее ему неизвестных отпрысков.
Тридцать лет назад, будучи студентом Хьюстонского университета, Майкл стал донором спермы. Лечебница «вызывала меня из запаса», говорит он, когда появлялся клиент, желавший расширить свою семью.
На данный момент этот 55-летний мужчина знает о примерно 60 детях (и дюжине внуков), которых он произвёл на свет. Ещё четырёх детей родила ему его жена. Он подозревает, что является отцом в общей сложности порядка 100 детей.
«Я мог бы написать книгу», говорит он, о настигающих его всю жизнь последствиях того, что в то время казалось всего лишь лёгким заработком да стимулом к ведению здорового образа жизни. (Он избегал алкоголя и наркотиков, чтобы сохранить подвижность своей спермы).
Некоторые из его потомков регулярно выходят с ним на связь. Он удивлён тем, сколько людей поверили, что тот, кто их воспитал, является их биологическим отцом: «Иногда они очень злятся из-за того, что им лгали всю жизнь».
Ему известно, что некоторые из его отпрысков знают о нём, но не выходят на связь. Знает он и о том, что в Facebook существует группа его потомков, но сам он в ней не участвует. В День отца он получает множество открыток.
Всё большее число мужчин (и женщин, жертвующих свои яйцеклетки) имеют подобный опыт. Поскольку американская индустрия донорства спермы и яйцеклеток практически не регулируется, никто толком не знает, сколько детей было зачато таким образом.
Перемены в обществе способствуют чрезвычайному и беспримерному росту этой отрасли. Большинство детей, отцом которых является Майкл, воспитывались в гетеросексуальных семьях.
Сейчас подобные пары представляют меньшинство пациентов таких лечебниц. Отчасти это связано с тем, что быстрый прогресс репродуктивной медицины позволяет всё большему числу таких пар решить свои проблемы и самим зачать ребёнка.
Росту спроса на услуги таких клиник способствуют две перемены в обществе: легализация гомосексуальных браков и рост числа одиноких женщин, решивших стать матерями. Сегодня большинство клиентов банков спермы – это гомосексуальные пары и женщины, не имеющие партнёра.
Розанна Херц из Колледжа Уэллсли, автор книги «Случайные семьи», говорит, что этот рынок стремительно растёт, поскольку американцы-гомосексуалы достигают брачного возраста, а всё большее число женщин решается стать матерями-одиночками.
Поскольку зачатие с использованием донорской спермы намного проще и доступнее зачатия с использованием донорских яйцеклеток, детей, рождённых от доноров спермы, вероятно, будет больше.
Стремительный рост спроса и отсутствие государственного регулирования привели к образованию области, которая развивается «скорее по законам бизнеса, чем медицины», говорит Дав Фокс из Университета Сэн-Диегоу, автор книги «Рождения правильные и неправильные».
Граница обычно размыта. Регулирование зачатия должно заставить задаться сложными этическими вопросами о том, кого считать родителями ребёнка. Но потребность в каких-то простейших правилах ощущается уже давно, не в последнюю очередь потому, что клиники теперь уже сами принимают, например, такие решения: доноры спермы должны быть такого-то роста и иметь, по меньшей мере, диплом об окончании колледжа.

ВРАТА ДЛЯ ГАМЕТ
Наиболее очевидный пробел, который следует закрыть, это законодательное ограничение числа детей, что может помочь создать один донор спермы, сколь бы высоким и блистательным он ни был.
Америка – одна из немногих стран, где нет подобных ограничений (в Британии, для сравнения, существует лимит в 10 семей на 1 донора).
Многие лечебницы устанавливают собственные ограничения.
Джэймс Шамонки из Generate Life Sciences, которая управляет Калифорнийским криобанком – самым большим в Америке хранилищем спермы, – говорит, что, хотя людей больше всего беспокоит то, что слишком значительное число сводных братьев и сестёр может привести к кровосмешению, куда большую озабоченность вызывает то обстоятельство, что донор со своевременно не диагностированным наследственным заболеванием может способствовать его широкому распространению по всему свету.
Если нет законодательных ограничений, то могут попираться даже введённые самими фирмами правила. Элэн (имя изменено) считает, что является отцом «сотен» детей, поскольку на протяжении 4 лет три раза в неделю сдавал свою сперму в клинику.
Спермы у него было много, поэтому большинство его пожертвований распределялось по 15-20 флаконам (для каждой попытки осеменения требуется 1 флакон), которые отправлялись на продажу.
Эта лечебница, говорит он, никогда ничего ему не сообщала о существовании каких-либо ограничений на число детей, которых он может породить. Впрочем, он не жалуется. В свой самый прибыльный год он заработал таким образом 50000 долл.
Помимо медицинских соображений, есть и другая важная причина ограничения плодовитости донора. Дети, рождённые от спермы или яйцеклеток доноров, также как приёмные дети, часто хотят выяснить своё происхождение. Но трудно построить прочные отношения, когда у тебя столько детей.
Уэнди Крамер из «Регистрации братьев и сестёр, рождённых от доноров», которая помогает установить связи между их отпрысками, говорит, что это хороший пример того, что договор между клиникой и возможными родителями не учитывает интересы самих детей.
Она создала эту группу в 2000 г., когда её в то время 10-летний сын, зачатый с использованием донорской спермы, стал интересоваться своей большой семьёй.
В прошлом месяце он узнал о существовании ещё двух своих сводных братьев и сестёр. Теперь общее их число равняется 22. А ведь Крамер говорили, что её донор спермы будет отцом не более чем 10 детей. Этот предел она считает значимым.
С этим связан и вопрос об анонимности. Большинство американских лечебниц, занимающихся оплодотворением, предлагает донорам следующее условие: их имена останутся неизвестными их детям, пока те не достигнут 18 лет или вообще никогда.
Но дети, зачатые от доноров, как и приёмные дети, психологически себя лучше чувствуют, если им рассказывают об их происхождении с младенчества и разрешают, если они хотят, разыскивать своих родственников. Так что существует значительное давление в пользу запрета на анонимность.
В любом случае обещание анонимности является ложью, поскольку существует тест ДНК. Впрочем, за это приходится платить: если анонимность запрещается, то число доноров падает.
В других странах решили, что благополучие детей того стоит. Анонимность (и платность донорства) – одна из причин, по которым Америка превратилась в экспортёра спермы.
Многие наблюдатели хотели бы, чтобы закон требовал от клиник проводить всеобъемлющее обследование здоровья доноров.
В 2014 г. выяснилось, что один популярный донор, ставший отцом бесчисленного числа детей в нескольких штатах и, по меньшей мере, в двух зарубежных государствах, врал, когда говорил, что является нейробиологом-полиглотом с коэффициентом умственного развития в 160 и превосходным здоровьем.
На самом деле он был отчислен из университета, являлся уголовником и страдал рядом нарушений здоровья. Это привело к многочисленным судебным искам против той клиники из Джорджии, что торговала его спермой, не проверив состояние его здоровья и уголовное прошлое. Некоторые из них были отклонены на том основании, что лечебница не нарушала никаких законов.
The Economist, 6 марта 2021 года.