Рано утром в понедельник в Нейпьидо военные арестовали 75-летнего премьер-министра Аун Сан Су Чжи и президента Вин Мьина. Аресту подверглось всё руководство правившей Мьянмой либеральной Национальной лиги за демократию (НЛД).
Избранный в ноябре парламент нового созыва, который должен был собраться на своё первое заседание в понедельник, был распущен. В стране введено военное положение сроком на 1 год. Вся власть перешла в руки 64-летнего главнокомандующего Мин Аун Хлэна.
Всё вернулось на круги своя – к военной диктатуре, от которой Мьянма, казалось, навсегда избавилась в 2011 г. Словно и не было этих десяти лет.
ИТОГИ РЕЖИМА ДВОЕВЛАСТИЯ (2016-2021)
В 2011 г. под давлением экономических санкций и тяжелейших разрушений и разорения, вызванных пронёсшейся над страной в 2008 г. бурей «Наргис», бирманские военные были вынуждены пойти на серьёзные политические реформы и частичный демонтаж своего режима.
После проведения в 2015 г. демократических выборов, на которых, как и в 1990 г., победила НЛД во главе с Аун Сан Су Чжи, генералитет согласился на установление в стране режима двоевластия (об истоках этого режима я подробно писал в статье «Двоевластие в Мьянме» в «УМ» № 626 от 26 марта 2016 г.).
Военные закрепили за собой четверть мест в обеих палатах парламента и руководство министерствами обороны, внутренних дел и пограничной охраны. Для изменения конституции требовалось набрать три четверти голосов депутатов обеих палат, что фактически обеспечивало военным право вето при попытках гражданского правительства перестроить бирманское государство.
Все остальные полномочия по управлению страной передавались в руки правительства во главе с Аун Сан Су Чжи, чья партия имела абсолютное большинство в обеих палатах парламента.
Главным достижением правительства либералов стало начало глубокой перестройки экономики Мьянмы. Страна начала превращаться из сырьевого придатка в новое индустриальное государство.
Ещё в 2016 г. главными экспортными товарами Мьянмы были природный глаз и платина, а в 2018 г. на долю обрабатывающей промышленности приходилось уже 32% бирманского экспорта.
Разумеется, пока в национальной индустрии доминируют низкотехнологичные текстильная промышленность (производство готовой одежды) и металлургия (производство меди и ферросплавов). Но с этого начинали все новые индустриальные страны.
В Мьянму стали активно переносить производство многие текстильные ТНК, привлекаемые дешевизной местной рабочей силы.
Машиностроение находится в зачаточном состоянии. На его долю в 2018 г. пришлось всего 3% национального экспорта (в России – 4%).
По уровню жизни Мьянма сопоставима с Бангладешем и Пакистаном, которые находятся на той же стадии экспортоориентированной индустриализации.
Её ВВП на душу населения в 2019 г., по данным МВФ, составил всего 11% от аналогичного показателя Японии – самой бедной из развитых стран.
О глубокой отсталости Мьянмы свидетельствует статистика по средней ожидаемой продолжительности жизни.
По данным ОЭСР, в 2018 г. средняя ожидаемая продолжительность жизни бирманцев при рождении составила всего 66 лет (для сравнения, в Японии – 84 года, в Германии – 81, в США – 78, в Китае – 76, в России – 72, в Афганистане – 64 года).
Однако положительные перемены в социально-экономической жизни Мьянмы при Аун Сан Су Чжи остались практически не замеченными за рубежом.
Их затмила организованная бирманскими военными этническая чистки мусульман-рохинджа в Ракхайне. Она была начата в 2016 г. при поддержке и сочувствии буддистского большинства населения Мьянмы.
В результате чистки погибли тысячи людей, а более 700 тыс. человек были вынуждены бежать в соседний Бангладеш.
Хотя лично Аун Сан Су Чжи не несёт никакой ответственности за организацию чистки (этим занимались не подчиняющиеся ей военные), она не осудила это преступление, поддержанное общественным мнением страны.
Более того, в 2019 г. премьер-министр не постеснялась поехать в Голландию и там публично защищать действия своих военных перед лицом Международного суда. Это стало концом всемирной популярности Аун Сан Су Чжи.
Однако премьер-министр оставалась очень любима среди своего народа. Это позволило ей привести НЛД к ещё более убедительной победе на всеобщих выборах в ноябре 2020 г., которые фактически превратились в референдум по доверию её правительству. На них либералы завоевали 83% тех мест в парламенте, что не были зарезервированы за армией.
Именно ноябрьские выборы стали катализатором военного переворота.
Крайне обеспокоенные ростом популярности и влияния Аун Сан Су Чжи военные, действуя в духе Дональда Трампа, выдвинули в адрес правящих либералов совершенно безосновательные обвинения в подтасовках.
После выборов начались переговоры между правительством и армией. Генералы требовали пересчёта голосов и переноса созыва нового парламента на более поздний срок. Но правительство отказывалось идти на уступки.
ПЕРСПЕКТИВЫ ВОЕННОЙ ДИКТАТУРЫ
Действия военных вызывают недоумение. Что заставило их пойти на переворот? Ведь, на первый взгляд, ничто не угрожает их власти и влиянию.
Существуют две версии подобного развития событий.
Первая связана с личными обстоятельствами главнокомандующего Мин Аун Хлэна.
Он родился в Юго-Восточной Мьянме в семье инженера-строителя. В 1974 г. сделал единственно правильный выбор и поступил в Военную академию, навсегда связав свою судьбу с армией.
В нищей Мьянме эпохи диктатуры Не Вина (1962-1988) военная карьера была одним из немногих способов обеспечить личное благополучие за счёт ограбления собственного народа.
Мин Аун Хлэн прошёл все ступени военной иерархии. Когда военный диктатор Тан Шве в 2011 г. решил уйти в отставку, чтобы дать дорогу реформам, он разделил занимаемые им посты между двумя преемниками: президентом и диктатором стал бывший премьер-министр Тейн Сейн, а главнокомандующим – начальник Генерального штаба Мин Аун Хлэн, который через год получил высшее в бирманской армии звание старшего генерала.
В этом году Мин Аун Хлэну исполняется 65 лет, что означает, что он должен был уйти в отставку после 10 лет командования вооружёнными силами. По-видимому, у генерала возникало всё больше опасений по поводу своего будущего, назначения преемника, перспектив остаться на свободе и сохранить в собственности своей семьи награбленные за годы службы богатства.
Вторая гипотеза связана с обострением противоречий между армией и гражданским правительством.
При всей своей автономности и неподконтрольности гражданским властям бирманская армия продолжала финансироваться из государственной казны. Это означало, что в руках у либералов находился важнейший рычаг воздействия на генералов – военный бюджет.
Правительство Аун Сан Су Чжи вело затяжную, но скрытую от глаз широкой общественности борьбу с генералами за сокращение раздутых военных расходов, тяжёлым бременем ложившихся на эту нищую страну.
406-тысячная бирманская армия занимает по численности 11-е место в мире. Эта орава дармоедов, как саранча, обжирает свою родину. Поэтому возрастание трений между военными и правительством Аун Сан Су Чжи, стремившимся к проведению прогрессивных социально-экономических реформ, было предсказуемым и неизбежным.
Новая эпоха военной диктатуры заставляет задуматься над двумя вопросами о будущем Мьянмы.
Во-первых, какова будет реакция народа?
Генералы свергли крайне популярное правительство. Этот шаг не останется без последствий. Вот только мы не знаем, когда и в какие формы выльется народный протест. К сожалению, экономическая статистика из Мьянмы поступает с большим опозданием. Но вряд ли можно сомневаться, что эту страну обошёл стороной нынешний мировой экономический кризис.
Во-вторых, смогут ли военные продолжить курс Аун Сан Су Чжи на экспортоориентированную индустриализацию?
Это не так-то просто просчитать. Мы знаем примеры, когда куда более развитые страны, чем Мьянма (например, Бразилия), сходили с траектории прогрессивного развития. Удержится ли на ней Мьянма?
Оптимизм внушает лишь то обстоятельство, что в обозримой перспективе ожидаются умеренные цены на природный газ – главный сырьевой товар этой страны.
Михаил Зелёв, кандидат исторических наук
