С лампочками в багаже

A A A

Как миграция делает наш мир умнее. Мигранты со множеством связей ускоряют распространение идей.

Миграция способствует распространению идей. И часто хороших идей. Порою простых идей вроде тёплых булочек из маниоки, фаршированных сыром.
Криштина Талацко приехала в Австралию, выйдя замуж за австралийца. Полученный ею за границей диплом по юриспруденции не давал ей возможности работать здесь по специальности, поэтому она занялась предпринимательской деятельностью.
Она заметила, что её друзьям нравится, когда она их потчует сырным хлебом – лёгким, воздушным, маслянистым лакомством из родной Бразилии. Она вернулась в Бразилию, чтобы изучить организацию выпечки таких булочек в промышленных масштабах.
Не найдя нужного оборудования в Австралии, она завезла его из Бразилии и начала торговать новым для австралийцев (и не содержащим клейковины) удовольствием. Её бизнес процветает. Теперь Талацко экспортирует свою вкусную еду в 25 стран.
Повсюду иммигранты более склонны к предпринимательству, чем коренное население. Люди, которые взяли и отправились за тысячи миль, чтобы начать новую жизнь, очевидно, легки на подъём. К тому же многие страны не признают иностранных дипломов, как обнаружила Талацко, что также выталкивает мигрантов в бизнес.
Одно исследование 2015 г. обнаружило, что самые распространённые фамилии среди основателей новых фирм в Италии – это Ху, Чэнь и Сингх. На четвёртом месте с большим отрывом идёт фамилия Росси.
Выгоды для принимающей страны носят далеко не только финансовый характер. Конечно, Талацко нанимает австралийцев и платит высокие налоги. Но она также добавила новую закуску в их меню, сделав их жизнь чуть более радостной.
Целых 29% австралийцев родились за рубежом. Это в 2 раза больше, чем в Соединённых Штатах – самой известной в мире стране иммигрантов.
До 1973 г. иммиграция была ограничена преимущественно людьми европейского происхождения. Это называлось политикой «белой Австралии». С тех пор иммиграционная политика перестала обращать внимание на цвет кожи, стала необычайно гостеприимной, но и безжалостно избирательной.
Претендентам на получение «высококвалифицированной независимой» визы начисляют баллы за образование, трудовой опыт, знание английского и, что особенно важно, возраст.
Идеальный возраст – 25-32 года, когда потенциальные мигранты заканчивают колледж (возможно, за счёт другой страны), и впереди у них вся трудовая жизнь. Претендентам с самым высоким количеством баллов предоставляют вид на жительство, даже если у них нет приглашения на работу. Кое-кто считает, что надо больше учитывать мнение работодателей, но система и так работает достаточно хорошо.
Ежегодный приём Австралией иммигрантов растёт с 1980-х годов: с 69000 в 1984/85 годах (включая 14000 беженцев) до примерно 200000 в период с 2011 по 2018 годы (включая 10–20 тыс. беженцев). К тому же с 2008 по 2018 годы удвоилось число иностранных студентов в австралийских университетах, достигнув 400000 человек.
Теперь высшее образование – третья по стоимости статья австралийского экспорта.
Австралия изменилась. Крупные города стали многонациональными. В Бэнкстауне – пригороде Сиднея – ливанские ресторанчики соседствуют с вьетнамскими конторами по переводу денег. Его 32000 жителей говорят дома на более чем 60 языках.
Приток мозгов со всего света сделал Австралию более богатой и динамичной. С 1973 г. её население удвоилось, а ВВП вырос в 21 раз. Страна наслаждается 28 годами непрерывного экономического роста.
Австралия – хороший пример действия нескольких тенденций.
Во-первых, как исключительно желанное направление иммиграции, она может отбирать лучших иммигрантов. Нация подходит к этому делу очень серьёзно.
В нашем мире самые высококвалифицированные мигранты – самые подвижные. Они встречают меньше препятствий, поскольку желанны во многих странах. Они готовы ехать далеко. 80% беженцев и 50% низкоквалифицированных мигрантов перебираются в соседние страны.
Среди высококвалифицированных мигрантов так поступают лишь 20%. Половина из них уезжает за более чем 4000 км.
Их привлекают всего несколько направлений.
Три четверти высококвалифицированных мигрантов направляются всего в 10 стран, а почти две трети – всего в 4 страны: Америку, Британию, Канаду и Австралию.
Все четыре – богатые, англоязычные, и обладают лучшими университетами. Блестящее сочетание!
Три из них были основаны как государства, куда будут стекаться мигранты, чтобы начать новую жизнь. У четвёртой – Британии – есть долгая, хотя и изменчивая, традиция космополитической терпимости.
Иммигранты знают, что смогут стать американцами, канадцами, австралийцами или британцами. Мало кто способен вообразить, что сможет стать китайцем или японцем. Да и немцем стать нелегко.
В этих странах мигранты предпочитают селиться в нескольких крупных городах.
В Мельбурне или Лос-Анджелесе больше родившихся за рубежом жителей, чем во всём Китае.
Доля родившихся за границей среди жителей Торонто, Сиднея, Нью-Йорка и Лондона составляет, соответственно, 46%, 45%, 38% и 38%.
В этих городах умные люди со всего мира встречаются и обмениваются идеями. Кремниевая долина не могла бы функционировать без инженеров со всей планеты. Финансовая индустрия Лондона не могла бы работать без аналитиков из Италии, Индии и Индианы.
45% из списка 500 крупнейших американских компаний Fortune (включая Apple, Google и Levi Strauss) основаны иммигрантами или их детьми.
С 2000 г. две пятых американских нобелевских лауреатов по научным номинациям – иммигранты. В целом по планете мигранты получают патенты на изобретения в три раза чаще, чем коренные жители.

ОТТУДА ВСЕ ПЕРЕЕДУТ СЮДА
Высококвалифицированные мигранты делают местных жителей более производительными. Коммерческие или научные проекты, как правило, вовлекают в работу большие команды людей с разными талантами и умениями.
Отсутствие хотя бы одного специалиста может привести к остановке или провалу всего проекта. Поэтому, если черпать таланты со всего мира, проще закрывать подобного рода прорывы и воплощать в жизнь большие идеи.
Как показывает исследование Стивена Диммока из Наньянского технического университета, те стартапы, что получили визы для своих иностранных сотрудников в ходе организуемой в Америке визовой лотереи, более склонны к расширению. Вот почему сокращение Трампом числа таких виз не приведёт к созданию новых рабочих мест для американцев.
Как отмечает Бритта Гленнон из Университета Карнеги и Меллона, это скорее побудит американские фирмы переносить те операции, что требуют талантливых сотрудников, за рубеж.
Иммигранты приносят новые перспективы. Они приносят с собой знание зарубежных рынков и связи. Это ускоряет обмен информацией между странами.
Как отмечает Уильям Керр из Гарвардской школы бизнеса, транснациональным корпорациям, которые нанимают много высококвалифицированных иммигрантов, легче вести бизнес в странах их происхождения.
Срираман Аннасвами, индийский инженер, переехавший в Австралию, основал консалтинговую компанию с ежегодным оборотом в несколько миллионов долларов, которая делится с австралийскими компаниями информацией об индийских специалистах в области анализа данных. Он открыл им путь к огромному резервуару индийских талантов.
Один его клиент – компания из области машинного обучения – ищет 50 специалистов в области обработки данных, чтобы прогнозировать необходимость ремонта водопроводных труб. Большая телекоммуникационная фирма ищет специалистов для своего инновационного центра, где будут работать 2000 человек.
В Австралии не найти такого числа специалистов. А Аннасвами нашёл ей индийских партнёров необходимой квалификации.
Самый очевидный выигрыш от иммиграции экономисты называют «статическим»: мигранты из бедной страны зарабатывают больше в момент прибытия в богатую страну.
«Но подлинный выигрыш – динамический», – говорит Чаглар Озден из Всемирного банка. Это сложное взаимодействие новоприбывших с местными жителями и остальным миром.
«Вот что создало американское чудо [последних двух с половиной веков]», – говорит Озден. Именно это сделало богатой и Австралию.
Не все австралийцы довольны массовой иммиграцией. Некоторым неудобно жить в стране, где белые больше не составляют подавляющее большинство населения. Большинство аборигенов сожалеет, что первыми прибыли в Австралию белые поселенцы.
Но в основном недовольство связано не с цветом кожи. Чаще всего люди жалуются, что города перенаселены, а жильё стало недоступным. Есть и беспокойства геополитического характера: некоторые китайские мигранты могут быть агентами влияния пекинской диктатуры.
Памятуя об этих опасениях, австралийское консервативное правительство сократило с этого года ежегодную квоту мигрантов (без беженцев) со 190000 до 160000.
Тем не менее в целом общественное мнение поддерживает иммиграцию: 82%, по данным опроса Фонда Скэнлона, считают, что иммигранты полезны для Австралии; 52% считают, что нынешний уровень иммиграции достаточен или слишком низок, против 43%, которые говорят, что он должен быть снижен.
Большинство австралийцев нежно любят своих зубных врачей из Южной Африки и высоко ценят водопроводчиков, откуда бы они ни были. Насилие против иммигрантов крайне редко.
В основе необычайно открытой иммиграционной политики Австралии лежит жёсткость. Целый ряд сменявших друг друга правительств поддерживали принцип, что Австралия сама решает, кого пускать, а кого нет.
Тех, кто пытался въехать нелегально, арестовывали ещё в море и, если ни одна страна не принимала их, отправляли на свалку истории на отдалённый тихоокеанский остров Науру.
Это жестокая и противоречивая политика, но она позволила отвадить нелегальных иммигрантов от подобного рода опасных морских путешествий. Она также позволила заручиться согласием общества на приём большого числа легальных иммигрантов.
Эллисон Харелл из Квебекского университета говорит, что избиратели гораздо более терпимо относятся к иммиграции, если чувствуют, что их страна контролирует свои границы.
Австралии, расположенной на отдельном материке, это делать проще, чем Соединённым Штатам, которые имеют длинную сухопутную границу с развивающейся страной.
Когда люди считают, что правительство потеряло контроль над границами страны (как это было в Германии в период кризиса с беженцами 2015-2016 годов), они становятся более враждебными к мигрантам.
Избиратели поддержат более высокий уровень иммиграции, только если процесс их приёма будет упорядоченным и выборочным. Они хотят сами отбирать, кого можно пустить.
Вот почему кадры «каравана» из тысяч центральноамериканцев, шагающих на север и требующих, чтобы их всех пустили в Соединённые Штаты, приносят голоса Трампу.
Существуют опасения, что если все богатые страны будут брать пример с Австралии и охотиться за лучшими зарубежными талантами, то и без того бедные страны будут становиться всё беднее и беднее.
Способствовать «утечке мозгов» безнравственно, поскольку если все врачи и инженеры покинут Либерию или Гондурас, то больные там будут умирать, а мосты – рушиться. Это слишком примитивный довод. Мигранты посылают деньги домой. Много денег. Инженер, который зарабатывал в Замбии 7000 долл. в год, может получать в Америке 70000 долл. и посылать домой куда больше своей зарплаты на родине. Мигранты не теряют связи со своей родиной. Некоторые, проведя 10-20 лет за границей, возвращаются, чтобы начать дело, используя те знания и технологии, что они приобрели в более передовых странах. Так, грубо говоря, зародилась индийская индустрия информационных технологий.
Мукеш Амбани, богатейший промышленник Индии, бросил учебу в Стэнфордском университете. Джэк Ма, основатель Alibaba – крупнейшей в Китае компании в области электронной торговли, – познакомился с возможностями интернета во время путешествия в Америку.
Как показывает исследование Фонда Кауфмана, две трети индийских предпринимателей, вернувшихся на родину после работы в Америке, хотя бы раз в месяц выходят на связь с бывшими коллегами, обмениваясь профессиональными слухами и идеями.
Более того, соблазн заработать большие деньги за рубежом заставляет жителей бедных стран становиться всё более инициативными. Они охотнее получают образование и овладевают умениями, на которые есть спрос на рынке. Среди них много тех, кто никогда не эмигрирует, например, потому что влюбился или заболели его родители.
Многие уехавшие возвращаются. В исследовании Фредерика Докье и Ийеля Рапопорта делается вывод, что «высококвалифицированная эмиграция не истощает человеческий капитал», а, если правильно с ней обращаться, может сделать страну, отправляющую за рубеж своих граждан, богаче.
Крупные страны вроде Индии, Китая и Бразилии несомненно, выиграли от отправки за рубеж мигрантов.
Однако, если страна начинает терять более 20% выпускников своих университетов, как это происходит в некоторых маленьких африканских странах, этот процесс надо немедленно останавливать.
The Economist, 16 ноября 2019 года.

Прочитано 1091 раз

Поиск по сайту