Редко бывает так, чтобы столь молодое политическое движение уже было бы освящено столь ярким символом.
В 2013 г. никарагуанское правительство начало устанавливать вокруг столицы Манагуа пёстро раскрашенные металлические «древа жизни». Это преподносилось как дар народу от первой леди Росарио Мурильо.
Всего было установлено 140 таких скульптур, каждая стоимостью в 25000 долл. В год на их освещение тратился 1 млн долл. Контракт на их установку достался компании, принадлежащей родственнику президента Даниеля Ортеги.
Так что, когда протестующие 18 апреля запрудили улицы города, вокруг было полно подходящих предметов для того, чтобы выместить на них свой гнев. Совместными усилиями они с помощью цепей опрокидывали любимые «деревья» Мурильо, а вместе с ними, возможно, и политическое будущее этой страны.
Спустя несколько дней после начала протестов одно из «деревьев» так и продолжает лежать у дороги. Проезжающие автомобили удовлетворённо сигналят. На нём сидят несколько молодых никарагуанцев.
Другие разбирают с него лампы на сувениры. «Это как [кусочки] Берлинской стены», – говорит один из них. А рядом один из сотрудников службы безопасности предполагает, что правительство столь боится народного возмущения, что даже не спешит убрать остатки собственного поверженного памятника.
Протесты вспыхнули, когда Ортега объявил о реформе пенсионной системы, в рамках которой никарагуанцы должны были платить более крупные взносы и получать меньшие пенсии.
Правительственные головорезы открыли огонь по безоружным демонстрантам. Согласно данным одной местной правозащитной группы, сотни людей были ранены, а по меньшей мере 34 человека – убиты.
До сих пор неясно, был ли отдан полиции официальный приказ стрелять на поражение. Правительство сделало всё возможное, чтобы ограничить распространение информации.
Некоторые средства массовой информации были лишены доступа в Интернет. Среди погибших оказался и один из журналистов. Ему в голову попала пуля, когда он вёл трансляцию для Facebook Live.
Бывший марксист
и его жена
Протесты стали крупным потрясением для этой страны, бывшей оплотом спокойствия в регионе. Хотя самому Ортеге не привыкать к насилию. Он возглавлял в 1970-е годы левую революцию против клептократической диктатуры семейства Сомоса, а большую часть следующего десятилетия провёл на посту президента, отражая натиск поддерживаемых Америкой повстанцев.
Но после его возвращения к власти в 2006 г. и он, и страна сильно изменились.
Если раньше Ортега воевал с бизнесом, церковью и Соединёнными Штатами, то теперь он предстал в роли консервативного католика, обещающего устойчивость своим бывшим противникам.
Америка была приятно удивлена его прагматичной позицией по вопросам миграции и контрабанды наркотиков, хотя он продолжал пользоваться антиимпериалистической риторикой и голосовать в ООН вместе с Венесуэлой и Кубой.
Чтобы успокоить церковь, он принял один из самых жёстких в мире законов об абортах.
Он завоевал доверие деловых кругов своей консервативной макроэкономической политикой и даже внёс в конституцию положение о «постоянном диалоге ради поиска согласия» между государством и частным сектором.
На практике это обеспечило крупному бизнесу предсказуемые условия для развития и влияние на принятие экономических решений в обмен на его невмешательство в остальные аспекты деятельности правительства.
Уладив дела со своими старыми противниками, Ортега взял курс на подрыв демократии и утверждение в стране умеренного культа личности.
Он взял под контроль избирательные комиссии и верховный суд, распустил оппозиционные партии, подтасовывал результаты выборов и нарушил сроки своего пребывания у власти. В 2016 г. он назначил Мурильо на пост вице-президента и отдал в её ведение большинство вопросов текущего управления страной, основав тем самым династию, напоминающую ту, что сам сверг в 1979 г. Президентская чета взирала на вас с бесчисленных рекламных щитов.
Гражданам говорили, что каждый правительственный проект является результатом её забот. Ортеги претендовали на роль родителей нации. В своих ежедневных радиообращениях Мурильо не только расхваливала правительственные программы, но даже, как вспоминает один дипломат, говорила гражданам, что стоит надеть носки, поскольку вечер будет прохладным.
Роль демократических институтов была полностью выхолощена. Западные правительства свернули свои программы помощи. Вместо того чтобы принять их требования, Ортега предпочитал искать покровительства со стороны своего венесуэльского собрата-самодержца Уго Чавеса.
С 2008 г. по 2015 г. Никарагуа купила у Венесуэлы по льготным ценам нефти на 4,5 млрд долл. Венесуэла потом перекачивала эти деньги назад в Никарагуа, предоставляя займы одному банку, принадлежащему правящей партии. Эти средства, свободные от парламентского контроля, тратились на социальные проекты, предназначенные для поддержки сторонников Ортеги.
Хитрая стратегия Ортеги сбила с толку многих либеральных наблюдателей. С одной стороны, это была самая недемократичная страна в Центральной Америке, с другой, она, на зависть соседям, наслаждалась экономическим ростом и низким уровнем преступности.
В регионе даже стали подражать её самодержавию. Хуан Орландо Эрнандес, президент Гондураса, в прошлом году был переизбран, как убеждены многие, благодаря подтасовкам.
Однако с Никарагуа произошло то же, что и с Кубой времён Фиделя Кастро после падения Советского Союза. Крушение венесуэльской экономики мгновенно обнажило зависимость никарагуанской модели от внешнего финансирования.
Венесуэла больше не могла
содержать своих союзников. В
2016 г. поставки нефти из Венесуэлы в Никарагуа упали на две трети. В свою очередь произошло резкое падение никарагуанского экспорта в Венесуэлу.
Без венесуэльской щедрости Ортега уже не мог поддерживать прежний уровень правительственных расходов, позволявший умиротворять общество.
Чтобы как-то справиться с растущим бюджетным дефицитом, он пошёл на резкое увеличение тарифов на электричество. Программа бесплатного обеспечения жилищ бедняков цинковыми крышами превратилась просто в программу субсидирования ремонта крыш.
Ожидается, что в августе закончатся средства в пенсионной системе. (Они, по данным местной газеты La Prensa, были частично вложены в фирмы, связанные с высокопоставленными чиновниками и высшими функционерами правящей партии.)
Именно эта нехватка средств заставила правительство пойти на сокращение пенсий, которое вызвало массовые протесты. Если всё предшествующее десятилетие первая пара страны ставила себе в заслугу все успехи Никарагуа, то теперь ей приходится нести ответственность за все неудачи. 23 апреля несколько сот тысяч человек прошли по улицам Манагуа, скандируя «Мы не боимся» и «Даниель и Самоса – это одно и то же».
В условиях изнуряющей тропической жары старушки у ворот наполняли водой из садовых шлангов бутылки проходившей мимо молодёжи. В одном месте несколько человек взобрались на 15-метровый рекламный щит с изображением Ортег и сорвали плакат под ликование толпы.
Как утверждает Феликс Марадьяга из Института стратегических исследований и публичной политики, это шествие было крупнейшим в истории страны.
Первоначальная реакция Ортеги только подлила масла в огонь. 21 апреля он заявил, что в ряды протестующих затесались бандиты, а протестами управляли некие «меньшинства». Но на следующий день он признал, что попал в трудное положение и отменил пенсионную реформу.
Однако протесты продолжились, что означало, что пенсионная реформа была лишь одной из причин общественного недовольства.
Сейчас президент занял примирительную позицию, отозвал полицию с улиц и призвал к национальному диалогу. Однако в деловых кругах сомневаются, что он способен восстановить прежнее положение. «Я не знаю, что происходит… За эти три дня они совсем обезумели», – сказал о правительстве влиятельный управляющий одной крупной компании.
Чтобы восстановить доверие, режим должен привлечь к переговорам широкий спектр социальных групп: женские и индейские организации, фермеров и, что особенно важно, студентов.
Менее чем за неделю одной из самых сильных оппозиционных групп страны стали студенты-политологи из Никарагуанского политехнического университета. 23 апреля по их призыву основная колонна демонстрантов отклонилась от намеченного маршрута и совершила 6-километровый марш к университету, где прошла панихида по двум студентам, убитым предыдущей ночью.
В самом университетском городке студенты, забаррикадировавшиеся, чтобы предотвратить проникновение полиции, ходят в балаклавах, стремясь избежать опознания, а санитары носят марлевые повязки.
Некоторые считают, что призыв к диалогу – это ловушка. «Они хотят, чтобы мы вышли из нашего убежища», – говорит один студент.
Однако один из вождей настаивает, что их движение в принципе не против диалога. «Мы хотим демократического решения, а не войны», – говорит он.
Студенты призывают к немедленной отставке 72-летнего Ортеги. Некоторые капитаны бизнеса хотят, чтобы он ушёл с поста президента до окончания своего срока в 2021 г.
Но ключевым вопросом на переговорах будет проблема преемника. Если он будет настаивать на том, чтобы власть досталась его жене или на сохранении контроля над государственным аппаратом, чтобы обеспечить ей победу, протесты будут только нарастать.
Пока Ортега ещё крепко держится за власть. Его манёвр с пенсионной реформой показывает, что, в отличие от Николаса Мадуро, наследника Чавеса в Венесуэле, он способен на тактическое отступление.
Однако в условиях, когда Никарагуа едва сводит концы с концами, президент уже не может наслаждаться почти абсолютной властью в отсутствие сильной оппозиции. С этой точки зрения можно сказать, что вторая эпоха Ортеги близится к завершению.
The Economist,
28 апреля 2018 г.
