Когда заходит речь о главных разочарованиях ХХ в., то обычно все вспоминают про Россию и Аргентину. На заре прошлого столетия обе страны многим казались наиболее очевидными претендентами на вхождение в развитый мир.
Но в итоге Россия не придумала ничего лучшего, как стать сырьевым придатком ЕС и Китая. Аргентина же как была, так и осталась поставщиком на мировой рынок широкого спектра аграрной продукции.
По данным ВТО, в 2014 г. на долю аграрной продукции пришлось 52% аргентинского экспорта. Сейчас его основными статьями являются кукуруза, соя, соевое масло и соевый жмых. Причём среди покупателей аргентинской продукции практически весь мир.
Среди стран с доминированием аграрного экспорта Аргентина – самая богатая. По данным МВФ, в 2014 г. её ВВП на душу населения по паритету покупательной способности составил 22302 долл. (В России – 24449 долл.)
Вот только прорваться в развитый мир за счёт кукурузы и соевого жмыха нельзя. Чтобы стать развитой постиндустриальной страной, специализирующейся на производстве высокотехнологичных и наукоёмких промышленных товаров, никак не обойтись без экспортно-ориентированной индустриализации. А здесь у Аргентины большие проблемы.
Родина Рауля Пребиша после Второй мировой войны, несмотря на собственные многочисленные провалы и пример других стран, раз за разом отдаёт предпочтение модели импортозамещающей индустриализации.
Остался верен ей и пришедший к власти в 2003 г. после тяжелейшего кризиса леволиберальный Фронт за победу. Президенты Нестор Кирхнер (2003-2007) и Кристина Фернандес де Кирхнер (2007-2015) возвели протекционизм в ранг национальной идеологии. Аргентина, как и Россия, славится самыми высокими протекционистскими барьерами, сохранившимися даже в рамках ВТО.
Идея левых либералов заключалась в использовании протекционизма для привлечения в страну иностранных инвесторов. Иностранные промышленные ТНК, чтобы обойти заградительные барьеры, начинали строить свои заводы в самой Аргентине. Разумеется, эти заводы работали в основном на внутренний рынок. Что-то похожее наблюдалось и в России в последние 15 лет.
На первый взгляд, итоги этого процесса впечатляют. Аргентина в 2011 г. на 2/3 покрывала внутренний спрос на компьютеры за счёт собственного производства. По мобильным телефонам этот показатель равен 80%, по сельскохозяйственным машинам – 60%.
А в автомобилестроении наблюдался совсем уж неожиданный эффект. Иностранные автоконцерны, разместившие производство в Аргентине (Toyota, Volkswagen, GM, Ford, FIAT, Honda, PSA и другие), нашли выгодным использовать свои производственные мощности в этой стране для экспорта. То же самое происходило и в производстве автокомплектующих (прежде всего, двигателей).
В 2013 г. из 791 тыс. произведённых здесь автомобилей было экспортировано 433 тыс. Это были уже элементы экспортно-ориентированной индустриализации. (В России такой эффект не наблюдался). Правда, львиную долю экспорта поглощала всего одна страна – соседняя Бразилия.
В результате, только благодаря феноменальному развитию автомобилестроения, с 2003 г. по 2013 г. доля в аргентинском экспорте продукции машиностроения выросла с 8% до рекордных для этой страны 18%.
Но недолго музыка играла.
Кризис модели импортозамещающей индустриализации
В последние 3 года в стране наблюдается очевидный кризис предложенной левыми либералами модели.
Ставка на постоянный рост внутреннего спроса оказалась бита. Падение цен на аграрную продукцию на мировых рынках привело к сокращению доходов населения. (С 2012 г. мировые цены на сою упали в 2 раза, хотя ещё остаются на 35-40% выше, чем в начале прошлого десятилетия).
Эффект от девальвации песо в 2001 г. оказался полностью исчерпан. Песо вновь стал дорогим, что привело к катастрофической потере конкурентоспособности многими отраслями как на внутреннем, так и на внешних рынках.
Практикуемые Аргентиной протекционистские меры вызывают всё большее раздражение со стороны её торговых партнёров. Это породило целую серию торговых споров в рамках ВТО. Ответные шаги по закрытию своих рынков для аргентинских товаров предприняли даже Китай и Бразилия.
Аргентина имеет десятки неразрешённых судебных конфликтов. Ряд зарубежных активов страны арестован. Дошло до того, что в последние годы К. Фернандес де Кирхнер летает в зарубежные командировки на самолётах, зафрахтованных у иностранных собственников, опасаясь ареста президентского лайнера. Буэнос-Айрес умудрился ещё больше подорвать доверие иностранных инвесторов, экспроприировав нефтегазовую компанию YPF, принадлежавшую испанской корпорации Repsol.
Безудержный рост субсидий (4% ВВП) и расходов на содержание разбухшего государственного аппарата привёл к образованию бюджетного дефицита. Любопытно, что только за первые 10 лет правления Фронта за победу, число государственных служащих выросло с 2,4 до 3,4 млн.
Страна пережила уже 2 рецессии (в 2012 г. и в 2013-2014 гг.) и сейчас живёт в условиях стагнации.
В автомобилестроении наблюдается настоящий обвал. Спрос стремительно сжимается и внутри страны, и в охваченной тяжёлым кризисом аграрной Бразилии. В 2014 г. производство автомобилей рухнуло на 22%, что отбросило страну с 19-го на 21-е место в мире. Аргентина пропустила вперёд Словакию и Италию.
В 2015 г. обвал продолжился. Только за I полугодие производство автомобилей упало на 12% по сравнению с тем же периодом прошлого года. Аргентина рискует закончить этот год на 24-м месте, пропустив вперёд Польшу, Малайзию и Южную Африку.
В стране свирепствует инфляция. Подлинные её значения давно являются тщательно оберегаемой государственной тайной. Никто не верит в официально объявленный уровень роста цен на 14% в прошлом году. МВФ оценивает прошлогоднюю инфляцию в 28%.
Для борьбы с оттоком капитала правительство ввело целый ряд запретов на свободную продажу валюты. Это ударило не только по связанному с внешнеторговыми операциями бизнесу, но и по населению, привыкшему использовать покупку долларов для защиты от стремительного роста цен.
В стране падает уровень жизни. Быстро растёт число бедных. 75% пенсионеров получают доход на уровне прожиточного минимума. Стремительно растут теневые экономика и занятость.
Ещё более тщательно оберегаемой тайной, чем уровень инфляции, является уровень преступности. Правительство перестало публиковать какую-либо статистику по этой теме с 2010 г. В городах процветают убийства, похищения, грабежи. Участились коррупционные скандалы в правительстве.
Стратегическим просчётом всех аргентинских правительств последних десятилетий является игнорирование чудовищного отставания страны в области образования. Вспоминается знаменитая история, как один бравый генерал, подвизавшийся на посту министра образования во времена правления мракобесной военной хунты (1976-1983), велел изъять из школьного курса некоторые разделы математики, поскольку эта наука способствует развитию критического мышления.
С тех пор ситуация не улучшилась. Проведённое в 2012 г. в рамках проекта PISA исследование показало, что аргентинские 15-летние школьники уступают в знании математики своим сверстникам даже из таких экспортно-сырьевых стран, как Австралия, Норвегия, Россия, ОАЭ и Казахстан.
Какая-либо стратегия в последние годы у правительства К. Фернандес де Кирхнер отсутствует. Страна живёт в режиме ручного управления: для устранения сиюминутных проблем принимаются близорукие тактические решения, что лишь обнажает всё новые противоречия.
В этой ситуации в Аргентине идёт мощный рост протест-ного движения, основу которого составили городские средние слои (мелкая буржуазия, квалифицированные рабочие, инженеры, низший менеджмент, учителя, врачи, профессура, юристы). С сентября 2012 г. после долгого перерыва
возобновилось проведение «маршей пустых кастрюль».
С ноября 2012 г. рабочие вновь стали проводить всеобщие стачки.
Правительство в этих условиях стало всё чаще прибегать к националистической и «антиимпериалистической» риторике. Вновь началась раскручиваться истерика по поводу английских империалистов, захвативших в 1833 г. Фолклендские острова. Но надо признать, что, к чести правительства К. Фернандес де Кирхнер, оно не пошло на развязывание новой войны с Англией, как это было в 1982 г.
Беспрецедентному давлению со стороны Розового дома стали подвергаться суды. Были предприняты попытки экономического давления на независимую прессу.
Даниэль Шоли
К. Фернандес де Кирхнер, не имея права баллотироваться на 3-й срок, выдвинула на этих выборах в свои преемники 58-летнего Даниэля Шоли.
Д. Шоли – выходец из среды столичной средней торговой буржуазии. Экономист. В 1990-е годы был главой представительства шведской компании Electrolux в Аргентине. В 1997 г. избран в Палату депутатов. При Несторе Кирхнере был вице-президентом страны. С 2007 г. дважды избирался губернатором Буэнос-Айреса – крупнейшей провинции Аргентины (16 из 43 млн жителей).
Д. Шоли сделал ставку на тех, кто опасается радикальных реформ (бюджетников, пенсионеров, которым обещано повышение пенсий, чиновников, лояльный властям бизнес). Он обещает не прибегать к резкой девальвации песо, сохранить достигнутый уровень социальных гарантий, не прибегать к резкой либерализации внешнеэкономической деятельности. В 1-м туре 25 октября ему удалось набрать 37% голосов. При этом тревожным звонком для левых либералов стало то, что им не удалось 25 октября сохранить за собой кресло губернатора Буэнос-Айреса, которое отбили у них оппозиционные консерваторы.
Маурисио Макри
Оппозиция представлена во 2-м туре вождем консервативного Республиканского предложения 56-летним Маурисио Макри, набравшим в 1-м туре 34% голосов.
М. Макри – плоть от плоти, кровь от крови аргентинской крупной буржуазии. Его отец Франческо Макри – строительный магнат и владелец автомобилестроительной компании Sevel, ликвидированной в 1999 году.
Инженер-строитель по образованию, М. Макри начинал карьеру, работая на управленческих должностях в деловой империи отца. В 2005 г. был избран в Палату депутатов, а с 2007 г. дважды избирался алькальдом 3-миллионного Буэнос-Айреса. Он заслужил большой авторитет своими достижениями в сфере реорганизации транспортной системы столицы. Это подтвердили и выборы нового алькальда в июне-июле, в результате которых консервативная оппозиция сохранила контроль над главным городом страны.
В отличие от своего отца, М. Макри является решительным сторонником свободной торговли. Он обещает для выхода из экономического тупика провести «шоковую терапию»: немедленно девальвировать песо, быстро отменить все ограничения в области внешней торговли и движения капиталов, урегулировать судебные споры с иностранными державами, банками и компаниями.
Это, по мнению консерваторов, должно резко повысить привлекательность страны для иностранных инвесторов, что приведёт впоследствии к быстрому экономическому подъёму. М. Макри также обещает резко изменить внешнеполитический курс, взяв чёткую ориентацию на дружественные отношения с США и ЕС.
Можно ли ожидать, что такая политика наконец-то приведёт к началу экспортно-ориентированной индустриализации Аргентины? Такой уверенности нет.
Хотя предлагаемые меры в основном правильны, их недостаточно для начала экспортно-ориентированной индустриализации. Либерализация внешнеэкономической политики сама по себе приводит лишь к укреплению наиболее рентабельных в стране отраслей. Для Аргентины это сельское хозяйство.
Так уже дважды бывало в истории этой страны. От не оправдавшей надежды импортозамещающей индустриализации пытались с помощью либерализации внешней торговли уйти военный диктатор Хорхе Видела (1976-1981) и консервативный президент Карлос Менем (1989-1999). Но это приводило всякий раз лишь к закреплению аграрной специализации страны.
Для успешной экспортно-ориентированной индустриализации необходима ещё и рассчитанная на долгие десятилетия активная промышленная политика. Она должна включать, как минимум, развитие образования, в том числе профессионально-технического, науки, транспортной и энергетической инфраструктуры, стимулирование модернизации производства с помощью внедрения всё новых передовых технических и экологических стандартов, решительную борьбу с монополизмом, гибкую поддержку работающих на экспорт промышленных компаний.
Только так можно сделать решительный шаг к повышению конкурентоспособности аргентинской промышленности и изменению отраслевой структуры экономики. Именно так поступали Япония, Южная Корея, Италия, Испания. Именно так поступают Турция, Мексика, Таиланд, Китай.
Существует ли понимание всего этого у аргентинских консерваторов? Хотелось бы надеяться. Но, к сожалению, что-либо точно сказать по этой проблеме нельзя.
Стратегическая промышленная политика находится, увы, в стороне от предвыборных дебатов. Правящая партия и оппозиция обсуждают сейчас гораздо более приземлённые вопросы. С уверенностью можно сказать лишь то, что М. Макри не собирается повторять роковую ошибку К. Менема с привязкой курса песо к доллару.
Но даже если М. Макри понимает всё это, он столкнётся в проведении своей политики в случае победы на выборах с минами, заложенными в самом государственном устройстве Аргентины.
Аргентина, как и большинство латиноамериканских государств, имела неосторожность списать свою конституцию с конституции США, учредив президентскую республику. Это значит, что правительство в стране формирует не парламент, а отдельно от него избираемый президент.
В результате, если в Конгрессе большинство имеет оппозиция, то она, не неся никакой ответственности, может спокойно блокировать законодательные инициативы правительства. Такой саботаж реформ подрывает эффективность деятельности правительства, но зато повышает шансы оппозиции на победу на следующих выборах. Примерно так ведут себя сейчас, саботируя реформы либерального правительства Барака Обамы, американские консерваторы, имеющие большинство в обеих палатах Конгресса.
По итогам выборов в аргентинский Конгресс 25 октября ныне правящий Фронт за реформы и его союзники получили абсолютное большинство в обеих палатах.
Если победа достанется М. Макри, то через полгода оппозиция вполне сможет начать саботаж его реформ в парламенте. А поскольку «шоковая терапия» вряд ли добавит правительству популярности, на промежуточных выборах в Конгресс в 2017 г. левые либералы скорее всего только увеличат своё большинство.
Чего ждать от выборов?
Прогнозы по исходу голосования 22 ноября давать очень трудно. Данные опросов противоречивы и ненадёжны.
Д. Шоли и М. Макри активно борются за избирателей, проголосовавших в 1-м туре за правого либерала Серхио Массу из Единства за новую альтернативу. Он получил тогда 21% голосов.
С. Масса занимает промежуточную позицию между Д. Шоли и М. Макри. Так что победить в воскресенье может любая сторона.
Станет ли 2015 г. для Аргентины «годом великого перелома», очередным фальстартом или символом отказа страны от давно назревших перемен, как обычно, покажет историческая практика.
Михаил Зелёв,
кандидат исторических наук
