В чём причины бесконечного кризиса в еврозоне?

A A A

Эксперт «Улицы Московской», кандидат исторических наук Михаил Зелёв предлагает читателям нашего издания анализ причин длящегося вот уже седьмой год экономического кризиса в тех странах Европы, которые в качестве национальной валюты используют евро.

Кризис в еврозоне продолжается уже седьмой год, и конца ему не видно.
Если наложить динамику ВВП в еврозоне в период нынешнего кризиса на динамику ВВП этих же стран в период Великой депрессии, то сравнения будут скорее в пользу
1930-х годов. Седьмой год Великой депрессии – это 1935-й.
К тому времени Италия и Германия уже превысили докризисные показатели производства, Испания практически  восстановила их, и только Франция продолжала находиться в состоянии глубокой депрессии.
Это, конечно, не значит, что нынешнему рядовому гражданину еврозоны живётся хуже, чем в начале 1930-х годов. Развитая система социального обеспечения позволяет поддерживать достойный уровень жизни среди всех. Но сравнение с 1930-ми годами заставляет всерьёз задуматься о причинах такого долгого кризиса.
Не лучше сравнения и с современными США, которые своей крайне неграмотной экономической политикой и спровоцировали мировой кризис перепроизводства в 2008 г.
Хотя в еврозону входят новые индустриальные Словакия и Португалия, а также заблудившаяся в истории Греция, всё же основной массив её членов – это развитые постиндустриальные страны, что делает сравнение с США вполне корректным.
Первоначально динамика экономического развития в США и еврозоне совпадала. Они синхронно вошли в кризис в 2008 г. и синхронно возобновили экономический рост во 2-й половине 2009 г.  Но затем их пути разошлись.
США пусть медленно, но уверенно восстанавливали докризисный объём производства. Сейчас он уже превзойдён как в валовых значениях, так и в расчёте на душу населения. Безработица упала до 5%, что не намного выше докризисного уровня в 4%.
В еврозоне события развивались совсем по-другому. В конце 2011 г. там началась вторая рецессия. Экономический рост возобновился лишь во II квартале 2013 г. Но сейчас еврозона вплотную подошла к третьей рецессии.
Ни о каком восстановлении докризисных показателей говорить не приходится. ВВП на душу населения в постоянных ценах даже продолжает сокращаться. Безработица составляет 11%, что крайне далеко от докризисного уровня в 7%.
Ситуация в отдельных странах ещё хуже. Италия так и не вышла из второй рецессии. А в Испании безработица составляет фантастические 24%, хотя до кризиса она равнялась тем же 7%.
Что же происходит с еврозоной?
Утрата конкурентоспособности?
Современные консерваторы, скорее всего, скажут, что дело здесь в чрезмерном государственном регулировании, огромных социальных расходах и уравниловке, которые привели к утрате деловыми кругами мотивов для экономического развития, что привело к потере конкурентоспособности экономикой еврозоны. Это абсолютно не так.
Возьмём соседнюю Швецию – страну, где максимальная ставка подоходного налога (57%) является одной из самых высоких в мире, страну, славящуюся своей развитой системой социального обеспечения и сильнейшими традициями государственного регулирования экономики. Тем не менее, это не мешает Швеции занимать самые высокие в мире позиции по конкурентоспособности.
Да и среди стран еврозоны немало самых высококонкурентных народных хозяйств планеты: Финляндия, Германия, Нидерланды, Австрия, Бельгия, Франция.
Развитая и грамотно организованная система социального обеспечения является не препятствием, а важнейшим условием успешного экономического развития. Доступность для всех хорошего образования, медицинских услуг, жилья, нормальная городская среда, возможность поддержания достойного уровня жизни являются важнейшими факторами формирования высококвалифицированной рабочей силы, накопления человеческого капитала и повышения конкурентоспособности экономики.
Точно так же обстоит дело и с грамотным государственным регулированием экономики. Без него невозможно представить современную конкурентоспособную экономику.
Излишние административные барьеры и негибкость рынка труда?
Это объяснение гораздо ближе к истинным причинам затяжного кризиса.
Далеко не все страны еврозоны проводили экономические реформы по отмене ненужных административных барьеров и приспособлению рынка труда к условиям постиндустриальной экономики в благополучные годы экономического роста, как это делала, например, Германия. Теперь многим приходится перестраиваться на ходу, в гораздо менее благоприятной ситуации.
Типичный пример – Италия. В годы экономического подъёма и в первые годы кризиса там господствовали консерваторы во главе с Сильвио Берлюскони, проводившие откровенно популистскую политику отказа от болезненных реформ.

eurozone
За серьёзные реформы взялось только в 2011 г. беспартийное правительство Марьо Монти, а затем его дело продолжили коалиционные правительства Энрико Летты и Маттео Ренци, объединившие социалистов, умеренных консерваторов и либералов.
Как писала «The New York Times», «за первые шесть месяцев после прихода к власти Монти распорядился провести больше мер, чем увидела страна за всё предыдущее десятилетие, включая повышение пенсионного возраста, увеличение налогообложения имущества, упрощение бюрократических процедур и преследование лиц, уклоняющихся от налогов».
Не будем также забывать, что в еврозоне, в отличие от США, свободный переток рабочей силы по-прежнему сильно затруднён наличием языкового барьера. Безработный из Флориды без проблем может переехать в Техас или Нью-Йорк, где говорят на том же языке.
Испанскому же безработному, плохо владеющему иностранными языками, гораздо труднее устроиться на работу в Германии или Нидерландах.
И всё-таки запущенное положение на рынке труда и излишние административные барьеры в части стран еврозоны не могут удовлетворительно объяснить столь большую продолжительность экономического кризиса.
Долговой кризис в Южной Европе?
Страны Южной Европы на протяжении 30 лет, предшествовавших введению евро, допускали высокие темпы инфляции и постоянно девальвировали свои валюты относительно марки. Это позволяло им поддерживать конкурентоспособность своих экономик, а высокая инфляция стимулировала рост потребительских расходов и низкую норму сбережения.
С введением евро была допущена фундаментальная экономическая ошибка. Создание единого эмиссионного центра не было дополнено созданием полновластного Министерства финансов еврозоны.
Фискальная политика осталась практически полностью в руках национальных правительств. Бюджетная дисциплина в еврозоне была крайне слабой. Действенных методов контроля за доходами и расходами отдельных стран не существовало.
За всё время существования евро ни одна из стран-нарушительниц маастрихтских критериев, ограничивавших размер государственного долга, бюджетного дефицита и инфляции (а с 2001 г. по 2012 г. правило о 60-% уровне государственного долга нарушали 12 из 17 членов еврозоны), так и не понесла наказания.
Это позволило южноевропейским странам сохранять прежнюю экономическую модель, привлекая огромные заёмные средства по очень низким процентным ставкам. Так у них накопились огромные государственные долги.
Как только появились первые проблемы с возвратом долгов у Греции, было подорвано доверие кредиторов ко всем остальным странам еврозоны с высоким уровнем государственного долга. Началась цепная реакция, приведшая к резкому росту стоимости заёмных средств для Италии, Испании и Португалии.
При этом девальвация – старый проверенный метод решения проблем в этих странах, который позволил бы вновь поднять конкурентоспособность их народного хозяйства и оживить экономику – была уже невозможна. Своей национальной валюты у них уже не было.
Подход европейских финансовых властей к решению проблемы долгов южноевропейских стран оказался предельно жёстким. Условием предоставления новых кредитов стало сокращение государственных расходов  и, соответственно, бюджетного дефицита.
Из всех возможных способов решения проблемы был выбран самый антинаучный.
Кризис не время для экономии. А эти страны вынудили экономить в условиях кризиса. Но сокращение государственных расходов в условиях кризиса только углубляет сам кризис. Снижение совокупного спроса ещё более угнетает экономическую активность.
Нет спроса – нет и стимула наращивать производство. Снижается спрос, снижается и производство. Сокращается производство – растёт безработица. Растёт безработица – растут расходы на пособия по безработице, в то время как налоговые поступления от анемичной экономики падают.
В результате подавляемый бюджетный дефицит только увеличивается.
В итоге огромный государственный долг образовался даже у в целом дисциплинированной в финансовом отношении Испании, несколько лет до кризиса жившей с бюджетным профицитом.
При этом власти ЕС, выбери они другой путь, с лёгкостью могли бы подавить долговой кризис в небольшой Греции в самом зародыше. Для гигантской экономики еврозоны с ВВП в 9,5 трлн. евро привлечь заимствования на 100 и даже больше млрд. евро не составляло никакой проблемы. Но этого сделано не было.
Но подход европейских финансовых и политических властей к решению проблемы долгового кризиса на Юге Европы – это всего лишь частный случай глубоко ошибочной экономической политики, которая вместо преодоления кризиса лишь усугубляет его.
Антикейнсианство
Фундаментальной причиной столь большой продолжительности кризиса в еврозоне является проведение её политическими и финансовыми властями экономической политики, только усиливающей кризис, а не противодействующей ему.
Такой курс восторжествовал не сразу. Поначалу, в 2008–2009 гг., политика правительств стран еврозоны была вполне антикризисной.
Принимались многочисленные программы по стимулированию потребительского спроса (например, «автомобиль в обмен на драндулет»), увеличивались государственные расходы, росли бюджетные дефициты, снижалась ставка рефинансирования. Всё делалось согласно классической кейнсианской доктрине.
И экономика закономерно отреагировала на эти меры возобновлением роста уже в середине 2009 г. Такая политика должна была проводиться ещё несколько лет, вплоть до восстановления докризисных уровней производства и занятости.
Но в 2010 г., когда казалось, что самое трудное уже позади, все антикризисные программы были свёрнуты, восторжествовала концепция сокращения государственных расходов и ужесточения денежно-кредитной политики. Кейнс был отвергнут.
Главным врагом был объявлен призрак инфляции, которая будто бы должна была обязательно появиться в результате больших бюджетных дефицитов. В 2011 г. Европейский центральный банк, возглавлявшийся тогда Жаном-Клодом Трише, даже умудрился дважды поднять ставку рефинансирования. Экономика искусственно была загнана в новую рецессию.
Создаётся впечатление, что в 2010 г. власти еврозоны разом выбросили на свалку все учебники по макроэкономике. Вот уже пятый год мы наблюдаем, как они делают всё, чтобы ещё больше затянуть кризис. Проводится совершенно антинаучная экономическая политика.
Несколько иначе обстояли дела в США. Здесь ФРС ответила на кризис ликвидности программами «количественного смягчения», в рамках которых в экономику было влито около 4 трлн. долл. При этом государственный долг вырос на 7 трлн. долл. Банки получили ликвидность, крупные компании были либо выкуплены конкурентами, либо смогли реструктурировать долги и продолжить работу.
В США тоже не обошлось без увлечения экономией. Возможности для резкого увеличения государственных расходов на федеральном уровне были блокированы господством консерваторов в Палате представителей с 2010 г.
В 2011 г. консервативная оппозиция заставила либерального президента Барака Обаму согласиться на сокращение государственных расходов с 2013 г. в обмен на повышение потолка государственного долга.
Сравнимые с европейскими сокращения расходов были предприняты на уровне штатов. Безусловно, эти меры затормозили оживление экономики, но они были во многом обезврежены грамотной агрессивной политикой Федеральной резервной системы во главе с Беном Бернанке.
Сейчас США, где уже полным ходом идёт экономический подъём, начинают пожинать плоды кейнсианской антикризисной политики. В еврозоне же только сейчас глава ЕЦБ Марьо Драги начал пытаться повторить американский опыт «количественного смягчения».
Чем вызваны такие различия в экономической политике в США и в еврозоне?
Традиционно считается, что главным противником кейнсианской антикризисной политики с её денежной эмиссией, ростом бюджетного дефицита, государственных расходов, государственного долга и инфляцией является финансовый капитал.
Для банкиров кризис менее опасен, чем инфляционный выход из кризиса. Они чётко понимают, что в кризис их банки спасёт государство. А в ситуации инфляционного выхода из кризиса им будут возвращать кредиты обесценившимися бумажками, отчего пострадают только они сами.
Но финансовый капитал сильнее в США и в Англии, чем в еврозоне. По идее, именно в США сильнее всего должны были бы присутствовать антикейнсианские черты в экономической политике, тогда как в еврозоне должно было бы господствовать типичное кейнсианство.
Практика же показала, что всё получилось ровно наоборот. Это и есть одно из любопытнейших открытий этого кризиса, над которым стоит серьёзно подумать.
Недавно своими размышлениями на эту тему поделился выдающийся американский экономист Пол Кругман. Он выдвинул два объяснения указанному феномену.
Во-первых, в США, в отличие от еврозоны, произошла серьёзнейшая дискредитация консервативных идей в результате провального во всех отношениях правления Джорджа Буша-младшего. Эта дискредитация затронула, конечно, и экономические подходы консерваторов, поскольку последние месяцы президентства Буша прошли под аккомпанемент тяжелейшего экономического кризиса.
В 1980-е–1-й половине 2000-х гг. либералы в США практически полностью идейно капитулировали перед консерваторами, превратившись в их бледную копию.
Ими во многом было забыто кейнсианство, приняты на веру все догматы «экономики предложения» (необходимость минимизации перераспределения доходов государством, стимулирования экономики с помощью снижения доходов на богатых, урезания социальных расходов, ослабления государственного регулирования и т. д.).
Тяжелейший кризис, к которому привела такая политика, заставил американских либералов протрезветь и снабдил американское общество мощным противоядием к проповедуемым консерваторами антинаучным идеям.
Как отмечает Кругман, «американские либералы закалились благодаря безумию правых и особенно благодаря опыту, полученному в годы правления Буша. После того как они увидели, как Очень Серьёзные Люди делают героя из Джорджа Буша-младшего (абсолютно смехотворного персонажа на самом деле) и ратуют за войну, начатую благодаря сфабрикованным уликам, американским либералам куда легче, чем европейским социал-демократам, поверить в то, что люди в дорогих костюмах вообще не понимают, о чём они говорят».
В еврозоне подобной дискредитации «экономики предложения» не произошло. Для неё просто не было серьёзных оснований.
Докризисная политика правительств еврозоны была вполне грамотной. Никто здесь не призывал к уничтожению системы социального страхования. Никто не требовал резкого снижения налогов на богатых. Никто не разворачивал грандиозную вакханалию ипотечного и потребительского кредитования, которой отметились США и Англия. В ряде стран даже проводились вполне прогрессивные реформы.
В результате общества стран еврозоны вступили в период кризиса без столь необходимого им критического отношения к правительственной экономической политике. Кейнсианские подходы оказались крайне слабы даже среди европейских социалистов. Мы не увидим доминирования кейнсианцев ни среди входящих в «большую» коалицию немецких социал-демократов, ни среди правящих в Италии демократов, ни среди оппозиционных испанских социалистов.
А французский социалистический президент Франсуа Олянд в августе просто отправил в отставку министра экономики Арно Монтебура, выступившего за отказ от мер жёсткой экономии.
Во-вторых, в США существует хорошая традиция назначать на ключевые правительственные посты людей с академическим прошлым, обладающих широким научным взглядом на ситуацию в экономике.
Блестящим примером тому являются два последних председателя ФРС – Бен Бернанке и Джэнет Йеллен, замечательные учёные-экономисты, чьи открытия давно вошли в учебники по экономике. Особенно здесь выделяется Бернанке, специализировавшийся на изучении Великой депрессии. Его огромный научный опыт в этой области крайне пригодился в условиях последнего кризиса.
В еврозоне же с учёными на важных правительственных постах дело обстоит плохо. Нет такой традиции.
Конечно, на общем фоне выделяется умнейший председатель ЕЦБ доктор Марьо Драги – ученик Франко Модильяни и Роберта Солоу, но это, пожалуй, редчайшее исключение. Можно представить, через какие тернии ему приходится продираться.
Ещё одним объяснением слабости кейнсианских идей в экономической мысли еврозоны является широко известный страх немцев перед инфляцией. Он складывается из двух составляющих.
С одной стороны, немцам свойственно накопление в течение трудовой жизни значительных сбережений, которые тратятся после выхода на пенсию. Естественно, что их крайне нервируют любые намёки на инфляцию. На такие настроения не могут не реагировать немецкие политики.
С другой стороны, это преследующие немецких политиков и финансистов страшные видения гиперинфляции начала 1920-х гг., якобы приведшей к власти Адольфа Гитлера.
Мне всегда казалось, что такого рода дикие страхи – это не более чем удобное прикрытие для отстаивания интересов банкиров. Если же они искренни в своих фобиях, то остаётся только удивляться глубокому невежеству немецкой элиты: Гитлер пришёл к власти не в результате инфляции начала 1920-х, а в результате дефляции начала 1930-х гг.
Политика клерикально-консервативного правительства Хайнриха Брюнинга в 1930-1932 годах, загнавшая немецкую экономику в тяжелейший кризис, очень напоминала политику нынешних властей еврозоны.
*   *   *
Еврозона нуждается в решительной смене экономического курса. Необходимо проведение агрессивной фискальной и денежно-кредитной политики, для того чтобы стимулировать выход экономики из кризиса.
Требуется использовать решительные меры для выкупа итальянских и испанских облигаций ЕЦБ, раскручивания инфляции на короткий период до 5-8%, стимулирования потребительского спроса, а вслед за ним и производства, резкого сокращения огромной армии безработных.
Огромным подспорьем для экономики еврозоны станет и девальвация евро, которая наконец-то началась в последние месяцы благодаря политике ЕЦБ.
Параллельно необходимо принять меры по недопущению повторения ситуации с национальными долгами после выхода из кризиса. В идеале дело нужно вести к созданию единого министерства финансов для еврозоны.
Бесконечный кризис в еврозоне крайне вреден как для мировой экономики, так и для политической ситуации в еврозоне. Анемичный спрос на таком большом и богатом рынке сбыта тормозит развитие всех стран, чей экспорт ориентирован на еврозону.
С другой стороны, неграмотная экономическая политика властей еврозоны (наряду с безумной политикой в сфере иммиграции и интеграции иммигрантов) является главным фактором раздражения для избирателей, всё более склонных голосовать за такие популистские силы, как Национальный фронт во Франции и Движение 5 звёзд в Италии.
Пока надежд на изменение экономического курса мало.
Единственным светлым пятном в экономической жизни еврозоны является лишь политика ЕЦБ в последние недели и месяцы.

Прочитано 2425 раз

Поиск по сайту