– Стажировка была обучением или работой?
– Одно не исключало другого. Под нас создали целевые должности. Я стал заместителем начальника Главного следственного управления Генеральной прокуратуры СССР. Следствие курировал Александр Филиппович Катусев, будущий Главный военный прокурор. Одним из моих коллег стал небезызвестный Виктор Иванович Илюхин.
Два прокурора, соседи по кабинету, узнав про мои полномочия, нагрузили меня делами из регионов: от продления сроков содержания под стражей до особых контрольных жалоб в ЦК. Это была вечерняя работа. А днем – выполнение плана стажировки. За 6 месяцев предстояло изучить все направления работы союзной прокуратуры, аналитику и нормативную документацию.
Через полгода мои товарищи стали получать распределения. Один стал прокурором Таллина, другой – прокурором Семипалатинской области.
Однажды вечером мне назначили встречу с Генеральным прокурором Александром Михайловичем Рекунковым. Встреча началась около 22 часов. Я впервые оказался в кабинете Генпрокурора.
«Вообще-то, Вас просят оставить здесь. Хорошо работаете, говорят. Но мы Вас не для этого брали. Перестройка – дело молодых. Отправим на труднейший участок. На Дальнем Востоке были? Нет? Вот и побываете», – начал он наш разговор.
Участок этот оказался Хабаровским краем.
– Чем был труден Хабаровский край?
– На прокурора Хабаровского края Владимира Юрьева «наехал» корреспондент «Известий» на Дальнем Востоке Борис Резник. По инициативе первого секретаря Алексея Черного бюро крайкома освободило прокурора от должности. Это было незаконно, и Рекунков потребовал объяснений.
Несколько месяцев в Хабаровском крае была уникальная ситуация. Рекунков, суд и УВД признавали официальные полномочия Юрьева. А крайком – нет.
После переговоров Черного и заместителя Генпрокурора Побежимова Юрьев был отставлен по собственному заявлению. А меня назначили вместо него. Это напоминало назначение в Губаху, где тоже стояла задача вернуть авторитет прокуратуре.
– Вас крайком согласовал без проблем?
– Как сказать. Я прилетел в Хабаровск 23 февраля 1988 г. Настроение отчаянное, в голове мысль, что дальше Хабаровского края не сошлют.
На бюро крайкома сначала все было чинно. Пока я случайно не обмолвился, что читал в самолете последний номер «Огонька». Чем вызвал живой интерес аудитории: они-то этого номера еще не читали. Беседа стала неформальной.
Но окончательного мнения никто не сказал. Как говорил мой руководитель, завотделом Пермского обкома Станислав Кузнецов, «ни спасибо, ни наплевать».
О положительном решении вопроса узнал уже по прилете в Москву. Краевую прокуратуру я принял 1 апреля 1988 года.
– Как складывалась работа в Хабаровске?
– Здесь я впервые понял, что обладаю уже достаточными опытом и знаниями. В президиуме краевого суда работали пожилые и опытные юристы. Но в полемике с ними по протестам я часто выходил победителем. Большая часть сотрудников прокуратуры закончила ВЮЗИ – Всесоюзный заочный юридический институт. У отдельных сотрудников не хватало знаний.
Мне, на базе моей подготовки, удалось быстро овладеть ситуацией. За год мы подтянули уровень районных прокуратур и успешно прошли московскую проверку. После чего регион перестали считать проблемным.
Хабаровский край очень большой. Я так и не смог побывать во всех районах. Например, в Тугуро-Чумиканский район входят Шантарские острова. Зимой их отрезает от материка льдами и сплошной стеной тумана, пришедшего с океана. Попав туда, можно застрять до середины лета.
– В Хабаровске началась Ваша политическая карьера?
– Моя хабаровская эпопея совпала по времени с перестройкой Горбачева.
Весной 1989 г. назначили выборы в Верховный Совет СССР. Кандидатов выдвигали трудовые коллективы. Выдвинули журналиста Резника, построившего избирательную кампанию на критике в адрес суда, прокуратуры и УВД.
Первый тут прошел вничью: никто не набрал больше 50%. За моей спиной сотрудники милиции и прокуратуры договорились выдвинуть меня во 2 тур, рассчитав, что я смогу защитить их от бесконечных обвинений в коррупции со стороны Резника.
Меня поставили перед фактом, в последний момент пригласив на собрание по выдвижению. Я согласился, получив по привычке согласование в крайкоме.
Во 2 туре Резник занял 2 место, уступив Литвинову, директору одного из крупных предприятий Хабаровска. У меня было 3 место. Перед выборами в интервью я признался, что считаю хозяйственника Литвинова более достойным кандидатом. А Резник затаил обиду. Скоро представился и шанс расквитаться.
Общение со СМИ было тогда важным направлением работы. Однажды я предложил журналистам сделать репортаж из Хабаровского СИЗО, где исполняются смертные приговоры. Тема, абсолютно закрытая в советское время. Я сам провел экскурсию. И дал интервью, сидя на кровати, под которой стояли ботинки, оставшиеся после расстрела лидера банды милиционеров Цигельникова.
В другой камере журналисты смогли задать вопросы приговоренному к смертной казни за убийство учительницы, заменившей убийце мать, и ее внучки. После этого репортажа обо мне узнал весь Хабаровский край.
Вскоре после выборов в Верховный Совет я снялся в репортаже-реконструкции. В прокуратуру обратился азербайджанец, продавец с рынка, у которого милиция вымогала взятку за невозбуждение уголовного дела. Он повздорил с другим продавцом и ударил его ножом. Проверили – дело действительно не было возбуждено в положенные сроки.
Возбуждаем дело о вымогательстве. Снабжаем потерпевшего помеченными изотопами купюрами, чтобы взять вымогателя, капитана РОВД, с поличным. Но хитрый капитан вывел потерпевшего на улицу через запасной выход из дежурной комнаты.
Передача денег состоялась в лифте многоэтажного дома, и задержать с поличным не удалось. Но тем же вечером капитан оплатил в сберкассе квартплату. Оставшиеся деньги изъяли во время обыска. В сберкассе, помимо наших, было обнаружено множество других «изотопных» денег. Спасли ситуацию номера купюр.
В реконструкции этого задержания я выступил в роли руководителя следственной группы, давал команды по рации. Журналист Резник написал критический очерк, обвинив меня в превышении полномочий.
Приехала комиссия из Москвы. Но проверка вынесла решение в мою пользу. Дело было закончено, ушло в суд, обвиняемый признал свою вину. Его лицо мы не демонстрировали, презумпцию невиновности не нарушили.
Заместитель Генерального прокурора направил в «Известия» письмо о необоснованной критике. А у меня состоялась встреча с представителем руководства газеты. После нее в «Известиях» вышла статья о профессиональной этике журналиста. Фамилий не называли. Но вопрос был закрыт.
– Опыт выборов не прошел даром?
– Через год назначают выборы в Верховный Совет РСФСР. Помню, сказал жене: «Если выдвинут, пойду на выборы». Для меня это был шанс реализовать идеи о совершенствовании законодательства в правоохранительной сфере. И меня выдвинули сразу по трем территориальным округам: двум в Хабаровске и от всего Хабаровского края.
По совету первого секретаря крайкома Виктора Пастернака я выдвигался от всего края. В 1 туре занял 2 место, уступив популярному тогда дальневосточному поэту и писателю Павлу Халову. 
Валентин Степанков на заседании Съезда народных депутатов РСФСР, май 1990 г.
За две недели до 2 тура военный прокурор Дальневосточного военного округа познакомил меня со своим анализом избирательной кампании. Я и не знал, что он следит за ситуацией. Я проиграл в городах, где стояли крупные военные гарнизоны. Дальневосточный округ был вторым по числу военнослужащих после Западной группы войск.
Прокурор дал мне в сопровождение полковника, с которым я объехал все крупные гарнизоны Хабаровского края. Главным образом – строительные полки и бригады. Солдаты, большей частью азиаты, приходили на мои выступления уставшие и засыпали, разомлев в тепле. Я расстроился, увидев такое в первый раз.
А офицеры пригласили меня в столовую на ужин. А там над умывальниками – большой плакат с избирательным бюллетенем и галочкой напротив моей фамилии. «Это же нарушение», – говорю я офицерам. И слышу в ответ, что они свой выбор сделали. Что касается солдат, узбеков и таджиков, то они через полгода уедут домой. А офицерам и прапорщикам здесь жить.
Накануне 2 тура происходят теледебаты с Халовым. Я приехал на них окрыленный после встречи с горячо поддержавшими меня летчиками Хабаровского авиагарнизона.
А Халов был потухший, отвечал невпопад, все время крутя в руках браслет от часов. Браслет порвался, но он продолжал вертеть его под столом всю оставшуюся часть встречи. Разница между нами слишком бросалась в глаза.
В 1 туре я проиграл Халову 15%, а во втором опередил его на 15%. И стал депутатом первого свободно избранного парламента России.
Интервью взял Владимир Дворянов
«Улица Московская» благодарит заслуженного юриста России Владимира Фомина за организацию настоящего интервью.
