Самое читаемое в номере

Александр Тюстин: 62 года в науке

A A A

Евгений Белохвостиков – памяти патриарха пензенского краеведения.

С Александром Васильевичем Тюстиным мы познакомились 16 февраля 2000 г. В тот день я пришел в краеведческий музей с отношением от директора школы, в которой тогда учился. И в этом отношении содержалась просьба – разрешить мне ознакомиться с журналом «Пензенские епархиальные ведомости» (в нем была одна краеведческая публикация, нужная мне для тогдашней работы, я уже не помню точно, какая именно).
Тюстин был в ту пору заместителем директора краеведческого музея и завизировал мое отношение (собственно, благодаря этому точная дата нашего знакомства и сохранилась).
– Ну я не знаю, что будет, если мы «Епархиальные ведомости» начнем школьникам выдавать! – негромко, но вполне определенно выразила свое мнение по поводу его резолюции «Выдать» сотрудница музейной библиотеки.
– Всем подряд школьникам мы и не выдаем, – миролюбиво парировал Александр Васильевич.
А я в это время уже листал журнал.
Почему останавливаюсь так подробно на этом эпизоде? Потому что он очень характерный. Тюстин видит впервые в жизни семиклассника, за несколько минут общения уже понимает, что человек в теме, что раритетное издание ему дать в руки можно, и старается помочь всем, что в его силах, и еще параллельно сглаживает все недовольства.
Последующие годы общения подтвердили, что первое впечатление было верным.

belohvostikov

Александр Тюстин и Евгений Белохвостиков в музее Ульяновых, 2007 г.
Из личного архива Евгения Белохвостикова

* * *
Наиболее часто мы общались где-то с 2002 г. К четырем, если не ошибаюсь, моим работам Тюстин написал вступительные статьи: «Софийский спиртзавод. Становление и развитие», «Святые источники Пензенской земли», «Городской некрополь. XIX в. – 1916 год», «Гонения на Православие в Пензенской области. 1917–1963».
А еще остались его книги с дарственными надписями: «Надежде и опоре пензенского краеведения», «Победителю-ученику от побежденного учителя» и др. С учетом, что это писал мэтр краеведения юноше лет 15-20 от роду, понятно, что это надо было воспринимать с хорошей долей самоиронии. Но льстить мне у Александра Васильевича нужды не было, как вы понимаете, никакой.
На комплименты, вообще говоря, он никогда не скупился. Мне кажется, Тюстин был уверен, что «пересластить» здесь невозможно. Как это у Окуджавы? «Давайте говорить друг другу комплименты – // Ведь это всё любви счастливые моменты». Да, думаю, это – тот самый случай.
Он вообще был щедрым. Не только на комплименты. То, что Тюстин готов был с каждым поделиться своими знаниями и материалами, подтвердят все. Щедро делился знакомствами: меня, к примеру, познакомил с целой плеядой московских и питерских исследователей во главе с Сигурдом Оттовичем Шмидтом.
Не могу вспомнить ни одного примера, когда бы в нем проснулась профессиональная ревность к младшим коллегам, которые разрабатывают те же темы, что и он (чем, к примеру, в последние годы тот же Олег Михайлович Савин очень страдал). Да и вообще за два десятка лет знакомства я не могу вспомнить ни одного момента, когда бы он меня хоть как-то обидел или задел.
Он был очень непритязательным. Достаточно вспомнить его рабочие места: кабинет в краеведческом музее, где практически встык друг к другу стояли столы четырех сотрудников (плюс совершенно бесконечные посетители), или квартиру в двухэтажном бараке в районе КПД.
Если ничего не путаю, Тюстину разрешалось осенью и зимой пораньше уходить с работы, чтобы он мог добраться домой посветлу: этим всё сказано о районе, в котором он жил несколько десятилетий.
И здесь писались статьи и книги о блистательных дворянских родах, о купцах первой гильдии, о кафедральных протоиереях...
Кстати, это для меня одна из загадок: как подросток из села Ломовки в 50-х годах вдруг заинтересовался местными помещиками – не установлением советской власти на селе, не первыми комсомольцами, не героями войны?
Откуда у Тюстина был этот интерес именно к тому, от чего советскую молодежь не то что отучали, а чего она (советская молодежь) вообще знать была не должна?
Благодаря тому, что начал заниматься этим в 60-х, Тюстин успел лично пообщаться с последними представителями пензенской дореволюционной аристократии.
Когда он рассказывал о своих встречах с полулегендарными людьми, о том, как целовал руку актрисы Клавдии Еланской, встречался в доме ветеранов со вдовой певца Александра Мозжухина Клео Карини (и видел там Веронику Полонскую, последнюю любовь Маяковского), бывал в гостях у внучки Гиляровского, переписывался с Давидом Бурлюком, Ильей Эренбургом, Мариэттой Шагинян, мне каждый раз приходилось делать усилие, чтобы осознать: вот этот человек, который сейчас стоит напротив меня, знал их всех лично! Каждый раз заново поражался этому.
Очень жаль, что он не оставил мемуаров.

* * *
О вкладе Тюстина в пензенское краеведение многое сказано и много еще будут говорить. Он действительно поднял целые пласты: дворянство, купечество, некрополь. И, что самое поразительное для меня, интерес к новому не угасал в нем до последних лет.
Поэтому хотелось бы, чтобы его не только помнили как хорошего человека, но и читали. Все-таки главный итог жизни исследователя – его работы.
Да, в его книгах и статьях есть неточности, есть ошибки. Последующим исследователям их можно и нужно искать и исправлять. И все же без ссылок на работы Тюстина мы еще долго не сможем обойтись.
Он прожил долгую жизнь – говорю не столько о физическом возрасте, сколько о научном стаже: первая его публикация вышла в августе 1958 года, 62 года назад. И все же закончить хочется строчками из той же песни Окуджавы: «Давайте жить, во всем друг другу потакая, – // Тем более, что жизнь короткая такая».
62 года в науке. И все же: жизнь – короткая такая.

Евгений Белохвостиков

Прочитано 999 раз

Поиск по сайту