Советская эпоха – понятие, уже по факту, всё более и более превращающееся в миф. Но для моих пятидесяти лет этот эпохальный пафос в сознании пока не стыкуется.
Какая такая эпоха? Ничего особенного не заметил. Не был, не состоял, не участвовал. Починял свой примус с переменным успехом. Да невзначай оставлял зарубки на память. Я наивно полагал, что если что-то помню, то и все это помнят.
Но я заблуждался. Мои воспоминания несколько альтернативны, как оказалось. И, думаю, этим интересны.
Проблема в том, что я из умненьких. Из умненьких в самом проблемном смысле. Я больше гуманитарий, чем технарь. А это в провинции – приговор. И моё высшее техническое – это одновременно и спасение, и разочарование. Полного лузерства удалось избежать, но ощущения полноты бытия нет.
Какую пользу я бы принёс человечеству, если бы находился на подобающем мне месте? ( Шутка такая.)
А так, остаётся только посильное участие в среднестатической программе российского мещанского счастья в эпоху уже суверенной демократии.
А была ли альтернатива? Увы. Российская тема «горе от ума» оформилась давно. И оформилась в элитной среде. А в этой среде не было нужды заботиться о добывании хлеба насущного. Там возникла проблема экзистенционального свойства: «Служить бы рад, прислуживаться тошно».
Но нам, простолюдинам, приходится сложнее. И мы часто наблюдаем привычную картину соседской гениальности в виде интеллектуального запоя или юродства городского сумасшедшего. Но надо признать, что становится их, городских сумасшедших, всё меньше и меньше.
Современные условия не способствуют выживанию подобных маргиналов. Не вписаны они в систему. А для умненьких система – это «наше всё».
Только система может обеспечить комфортной экологической нишей и сытно прокормить. Только система продвинет по социальной лестнице. Но она же накладывает жёсткие ограничения.
Любые попытки вольнодумства, если они не соответствуют идеологическим и политическим потребностям правящей элиты, будут пресекаться на корню. И не нужны особые репрессии. Достаточно отлучить от кормушки и от научного творчества. И всё. Умные идут грузить «чугуний».
В советские времена гуманитарная сфера декларировалась как государствообразующая. Создание нового советского человека требовало всеобъемлюще правильного коммунистического воспитания. И воспитания качественного. В историческом противостоянии с Западом наша победа должна была быть полной и окончательной.
Эта информационная война требовала серьёзных интеллектуальных усилий. И серьёзные социалистические интеллектуалы были востребованы. Умненьких замечали, привечали и помогали встроиться в систему. Конечно, с испытательным цензом и гарантированной преданностью коммунистическим идеалам. Ну, а дальше, как получится. С волками жить – по-волчьи выть.
Но что делать, если научный поиск вступает в противоречие с государственными идеологическими догмами? Ведь гуманитарные науки – это всегда политика. А политика и мораль – вещи несовместимые. Политик из любой ситуации должен выйти победителем и за ценой не постоит.
Вот такие победители и пишут историю. И если явно соврать невозможно, то о многих шероховатостях просто замалчивают. А системные гуманитарии переведут всё это в красивую и удобоперевариваемую форму.
И потом в легендарно-патриотическом виде донесут до широких народных масс. По требованию начальства учебник истории можно переписывать хоть каждый год. Такая работа хорошо оплачивается.
Историческая истина – понятие слишком относительное. Где объективные критерии? На что опереться? На источники? Так многие из них уже в своё время были зачищены и сфальсифицированы. И именно они были специально сохранены для благодарных потомков.
Так что любую историческую версию можно и обосновать, и опровергнуть по собственному усмотрению без страха и упрёка. Удобный вариант для проходимцев. А нам, честным умникам, куда податься?
К счастью, выход есть. Есть методика, которая позволяет приблизить прошлое к нужной достоверности. Начнём с того, что с началом письменной истории человечества планета Земля уже является большой коммунальной квартирой. И любые толчки и перемещения людских масс волнообразно распространялись в разные стороны от эпицентра.
Характер взаимоотношений народов при таком раскладе моделируется как та же коммунальная склока, бессмысленная и беспощадная. У всех своя правда, своя ненависть, своя победа, свои поражения и свои герои. И если отношения между соседями сразу не заладились, то они уже не наладятся до конца. До самой их смерти.
А дальше грамотно задаём начальные условия. Геополитический расклад, государственный и политический режим, хозяйственный уклад, экономические и демографические ресурсы. И с учётом всего этого исторические вызовы не оставляют простора для свободы действий. Пытаясь минимизировать урон, любой правитель в конкретной исторической ситуации будет действовать только так, и никак иначе. Поэтому взаимоотношения властных элит и внутри, и вовне становятся предсказуемыми.
Вот почему информация, исходя из которой правитель принимает судьбоносные решения, её обработка и анализ, прохождение ею всех этапов властной вертикали, всегда являлась главной государственной тайной.
И сегодня мы, электорат, практически ничего не знаем о реальной политической кухне. Рассказать правду себе дороже. Поэтому секретность сохраняется столетиями.
Но чем дальше события прошлого отстоят от нас, тем меньше в них геополитической актуальности, элитных интересов, государственной целесообразности, компромата и инсайда. И поэтому работать, допустим, с античным прошлым гораздо проще и безопаснее.
Советские умники всегда пользовались этой ситуацией. В самые крутые времена освоили сказки, где в такой иносказательной форме актуализировали невесёлую советскую действительность. Формальности были соблюдены. Идеологической диверсии не усматривалось, и цензура бездействовала.
Почитайте сказки Е. Шварца. Стоит только заменить наши наименования на их западных королей, принцесс, герцогов и министров, и уже вроде писано не про нас. Но пророчество, тем не менее, прозвучало. Пророчество жестокое и фатальное. Другое дело, как на него прореагировали? А никак. В родном Отечестве пророков нет.
Позже, в режиме оттепели, интеллектуальную диссидентскую функцию взяла на себя советская фантастика. Повести братьев Стругацких, пьесы Горина и т. д. Если в стране и был застой, то только не у гуманитариев.
Конечно, официальная советская идеология при переходе к развитому социализму стала загнивать. И воспринималась широкими массами трудящихся пародийно и цинично. А демонстративная преданность коммунистическим идеалам воспринималась или как подчинение насилию, или как глупость, или как подлость.
Интеллектуальное творчество требовало свободы слова, общечеловеческих ценностей и гарантии возврата к единому цивилизационному пути. Вот и старались советские умники как могли.
А они смогли угадать не только контуры будущего, но и описать наш российский крестный путь достаточно детально. Но их, как всегда, не услышали или не поняли. А кто понял, сделали вид, что не слышали. Потому что пророчества эти оказались не очень оптимистичными. А даже как-то катастрофичными.
На таких пророчествах публичная политическая деятельность невозможна. Образ светлого будущего не вырисовывается. А если не вырисовывается, то срабатывает синдром Кассандры. Народ в массе своей не реагирует на негативные и фатальные прогнозы. И так жизни нет никакой, а тут ещё эти умники каркают. Хуже-то ещё куда? Оказывается, есть куда. Да так, что живые могут позавидовать мёртвым.
Я хочу напомнить один забытый эпизод, который предвосхитил нашу революцию
1991 г. Когда заходит речь о «цветных» революциях, тут же всплывает речь об их идейном вожде и вдохновителе Джине Шарпе.
В 2003 г. он написал книгу «От диктатуры к демократии», ставшую настольной книгой любого современного революционера.
По правде говоря, его первые работы по методам ненасильственной борьбы вышли в начале 70-х годов под впечатлением Парижской весны 1968 г. и массовых протестов против войны во Вьетнаме. Но тогда, когда по Западному миру прокатился «левый марш», эти явления банально рассматривались в режиме общего кризиса капиталистической системы. Что на практике подтверждало его окончательный крах. Пусть и ненасильственными методами.
Но случился крах социалистической системы, и именно по сценариям профессора Шарпа. Вот тогда его методики и обрели всемогущий и универсальный способ революционных действий.
А я не буду читать Шарпа. Мне не интересно. Я и без него давно знаю, как работают эти методы. Я смотрел советский фильм-сказку 1974 г. «Иван да Марья». Сценарист – А. Хмелик, режиссёр – Б. Рыцарев. Актёрский ансамбль выглядит впечатляюще: Бортник, Пискунова, Рыжов, Ахеджакова, Бурляев, Никулин, Казаков, Гафт.
Они и развернулись во всей красе под стихи Высоцкого. Вроде сказочная тема, и нечистая сила присутствует в достаточном количестве.
Но проблемы обыгрываются очень не сказочные. Царь Евстигней – самодур. Но тиранствовать по-сталински не может, времена не те. Времена застойные. Вышел у Евстигнея конфликт с солдатом Иваном, честным и добрым парнем.
Конфликт вначале пустяковый, но переросший в серьёзный политический кризис. На пути тихого семейного счастья Ивана с девушкой Марьей встал царь Евстигней с его коррупционной и разложившейся вертикалью власти. Вот и закрутился революционный процесс.
Пункт первый. Верховная власть должна быть скомпрометирована в глазах народа. Особенно быстро слетает флёр сакральности самодержца в результате семейно-сексуальных скандалов в его ближнем кругу. Личность царя становится анекдотической.
А почтеннейшая публика внезапно прозревает, увидев на королевском троне шута. Добавляем сюда коррупцию, неэффективный экономический курс и отсутствие политических свобод. То есть полный джентльменский набор. В фильме семейные разборки представлены диссидентским бунтом царевны Аграфены.
Пункт второй. Солдат Иван – неформальный народный лидер. Герой и спаситель Отечества. И по своим нравственным началам автоматически становится лидером оппозиции. Харизматичный, благородный, верный слову, кристально честный. За таким люди точно пойдут.
Пункт третий. Армия и силовые структуры должны оставаться нейтральными. Хотя это уже измена. Такой нейтралитет есть переход силовых структур на сторону революционеров. Формально военные действуют по приказу. Но если его нет, то находится свой Пиночет и наводит конституционный порядок. Или не находится.
В фильме силовые структуры царя покинули. Но детально авторы не стали прорабатывать эту тему. Слишком скользкая. Особенно для советского застойного времени.
Пункт четвёртый. Раскол элит представлен в сказке скандалом царя и няньки, которая являлась его ближайшим советником и завхозом. Обиженная нянька тоже ушла от царя, хлопнув дверью.
Пункт пятый. Основные протестные акции и информационную войну против режима возглавила Марья. Существо по определению милое, хрупкое и беззащитное. Применение против неё жёстких силовых мер – просто верх беспредела. Ни у кого рука не поднимется.
И даже царь понимает, что в этом случае индивидуальный террор против ярких оппозиционных личностей не поможет. А только умножит ряды их сторонников. Для удержания власти необходим террор массовый и беспощадный. Даже не считаясь с угрозой гражданской войны. Но в тех условиях у царя уже не было ни сил, ни средств, ни политической воли. Тем более что информационная война была им проиграна вчистую. Опереться ему было не на что.
Пункт шестой. У деспота, терпящего поражения, должен остаться вариант почётной отставки. С гарантией безопасности семьи и накоплений на чёрный день.
Если потеря им власти автоматически ведёт к гибели его и всех его близких, то защищаться он будет до последнего с яростью обречённых. А это точно спровоцирует гражданскую войну с элементами геноцида.
Мне кажется, что я отразил все основные условия «цветной» революционной ситуации. Именно такая ситуация сложилась в 1991 г. Умники умудрились предсказать её в 1974.
Но меня в этой истории озадачила другая вещь. Во всей этой революционной борьбе нет ни слова об экономике. И это неспроста. Советские умники уже были знакомы с цитатой, подхваченной ими опять же из художественной литературы. Задумывают революцию гении, совершают фанатики, а пользуются плодами проходимцы.
Сейчас это высказывание уже не подлежит сомнению и может быть оформлено как историческая закономерность. А тогда это выглядело просто кощунственно. Великий Октябрь был святее всех святых. Означенные проходимцы – это о ком? И всё же. Как экономика реагирует на революционную смену правящего режима и эпизоды гражданской войны?
Вопрос очень интересный и даже философский. Вот только ответ на него оптимизма не внушает.
После победы поле битвы всегда достаётся мародёрам.
Как-то в далёкой эмиграции заспорили Владимир Ленин и Роза Люксембург. Въедливая марксистка Люксембург задала некорректный вопрос. Базис формирует надстройку, и это аксиома. Это материализм.
А любая социальная революция производит именно надстроечные действия. Она захватывает власть, казнит царей, сменяет правящую элиту и насильственно проводит социальные эксперименты. При этом ломается хрупкое геополитическое равновесие, и дальше – куда кривая выведет.
Экономика – процесс энергетический. А энергия в природе взаимодействует только с энергией. И чтобы развиваться, нужно добыть больше энергии, потратив на это опять же энергию. Просто вся наша Вселенная устроена как скопище сгустков энергии. И, прикладывая сравнительно небольшой энергетический импульс в виде работы, можно полностью преобразовать такой сгусток в приемлемые нам формы в виде тепла, электричества и т. д., получив на выходе энергетический выигрыш в сотни и тысячи раз больше.
А вот надстройка, в том числе и государственное управление, процесс информационный. А информация сама по себе энергию не рождает. Она её перераспределяет, если есть что распределять. Но именно с помощью информации ищут возможности найти дешёвые способы извлечения энергии из сгустка. Это и есть прогресс.
И вот европейская социал-демократка Роза Люксембург не усмотрела в ленинской революционной теории детально проработанных методов воздействия информационной надстройки на материалистический базис. По Марксу, что-то такое объективное должно сподобить новую революционную власть на прогресс. Но что это может быть?
Она не могла успокоиться очередными демагогическими приёмами, которыми Владимир Ильич владел мастерски. Ленин оценил подвох и подавил бунт на корабле со всей пролетарской беспощадностью. Бедной женщине досталось.
Я думаю, Ленин вспомнил этот спор, когда Люксембург уже не было в живых. Будучи главой советского правительства. Опять эта умненькая еврейка оказалась права. Теория теорией, а практика практикой.
А на практике системные энергические преобразования люди осуществляют, трудясь в поте лица. А что заставляет человека работать? Стимулы. Изначально это были алчность и насильственное принуждение. При капитализме всё более и более стала преобладать алчность, но это для белого человека. В колониях же осталось – как придётся. А в Америке из-за рабства гражданская война случилась.
С алчностью ясно. Стихия природная. Неустранимая. А вот социализм не создал объективного стимула, сравнимого по силе с алчностью. Ну почему при социализме люди должны добровольно вкалывать больше и лучше? Поверив в демагогическую декларацию, что прибыль от экономической деятельности будет распределяться справедливо и на общественное благо? Очень наивно.
Однажды наши пламенные народовольцы воодушевились общинным бытиём российской деревни, по идее создававшей первичные социалистические коммуны, ростки новой счастливой жизни. И пошли в народ, готовить революцию.
Но все их радужные мечты и планы разбились о традиционный, готтентотский, крестьянский уклад. Если я увёл у соседа корову, то это подвиг, достойный всяческого общественного поощрения. А если сосед увёл у меня, то это уже страшное преступление. Какой уж тут социализм. Крепко тогда обиделись революционеры на крестьян. И отомстили крестьянам по полной после своей победы.
Победа революции состоялась. Враги разбиты. Советская власть укрепляется на местах. А остаткам российской экономики всё хуже и хуже. А потом вообще наступил голод.
Чтобы предотвратить дальнейшую катастрофу, Ленин продавил НЭП. И ситуация улучшилась в кратчайшие сроки. Но масштаб разрухи и техническое отставание потребовали ещё более крутых мер. Социалистические стимулы не возникли, а капиталистические советское правительство посчитало исчерпанными и малоэффективными для предстоящих преобразований.
Стимулы применили традиционные: эсхатологические, внеэкономические, классово-шовинистические. Зато ускорились по максимуму. Благими намерениями вымощена дорога в ад.
Предсказанным «цветным» крахом завершилась Горбачёвская эпопея. Ельцинская – это уже про мародёров на поле боя после блестящей победы. Ну каких подвигов можно было ожидать от этой гоп-компании «спасителей отечества», когда их судьба была определена задолго до их рождения. Хватай больше – беги дальше. Такой шанс выпадает раз в столетие. Не воспользовался – сам виноват.
Вообще, все физические процессы моделируются одинаково. В том числе и социальные катаклизмы. Революция – это бифуркационный самозатухающий процесс. Самозатухание приводит к новому устойчивому состоянию системы.
Это состояние не очень соответствует намерениям, желаниям, декларациям партийных программ и воле вождей противоборствующих сторон. Революции – мероприятия кровавые, но исторически поверхностные. Юридически, отмена рабства в Америке – достижение Гражданской войны. Но имеет ли негритянское население равные права с белыми даже сейчас?
Крепостное право у нас отменили в то же время, что и рабство. Но почему никуда не отменился наш привычный феодализм?
И вот ещё одно важное для мировоззрения замечание. Революция производит в основном бесполезную и деструктивную работу. Бессмысленно растрачивает энергию, уничтожает веками копившиеся ценности и разрушает жизненно важную инфраструктуру.
После всех кровавых безобразий необходим тяжёлый этап восстановления. Но и тогда система продолжает обладать повышенным энергетическим потенциалом. Это позволяет совершать внешнюю экспансию, провоцировать войны за мировое господство и реализовывать реваншистские программы. Так что революции – это эксцессы роста системы. Но никак не загнивания.
Современные умники растеряли последние остатки общественного признания и диссиденткой солидарности. Системные – правильно помалкивают.
У них стратегия выживания такая. Чем ты умнее, тем больше должен делать вид, что дурак, и даже справка соответствующая имеется. Хранится вместе с диссертацией. И это правильно.
Вот Наполеон был неумником, как оказалось. И всецело преданный ему системный умник Талейран раньше всех это понял. Наполеон широко шагал и даже не заметил, когда пересёк красную черту. Талейран не стал оппозиционером и не стал распространяться попусту на всех углах, предрекая конец наполеоновским авантюрам.
Талейран прикинулся слабоумным идиотом и стал секретно «сливать» своего императора, покупая благорасположение будущих победителей. Именно роль слабоумного спасла ему жизнь. И угадал. Вовремя предать – это не предать, а предвидеть.
А несистемные – по факту оказались неумники. Предсказывать больному, который скорее мёртв, чем жив, чудесное выздоровление от волшебного лекарства в виде свободной руки рынка есть шарлатанство. И от разгневанных родственников больного получили метлой по гениталиям. Весьма справедливо. Когда дело пахнет керосином, лучше не высовываться со своими прогнозами.
Сейчас, для посвящённых, нет никакой интриги. Всё идёт как по расписанию. Наш путь определен. И он – только вперёд.
Можно, конечно, покаркать во след. Что путь этот гибельный, что режим мобилизационный, что весь цивилизованный мир от нас отвернётся, что не выдержим экономических трудностей, что элита предаст народ, что ни в коем случае нельзя ссориться с мировым гегемоном.
Этого гласа вопиющего в пустыне мы даже не услышим. А если услышим, то обозначим как иностранного агента и раздавим. Никто ничего не заметит. А мы дальше пойдём. И это главное.
P. S. Можно ли в Пензе создать высокоинтеллектуальный гуманитарный продукт? Можно. Только зачем?
