Родина Виктора Рыжакова

A A A

«Улица Московская» вновь поднимает тему семейной истории и ее соотношения с историей страны.
На этот раз в центре внимания – две книги Виктора Рыжакова: повести «Гримасы времени» и
«Вся жизнь – путь в науку» (2013 и 2015 годов выпуска соответственно).


Виктор Рыжаков – 1938 г.р., профессор, доктор технических наук, заведующий кафедрой «Техническое управление качеством» ПензГТУ.
Первая из представленных книг «Гримасы времени» является повестью в литературном смысле этого слова. Она во многом биографична: сам автор пишет в предисловии, что это повествование было бы невозможным, если бы не его частые беседы при встречах с бабушкой, матерью и отцом.
В основу книги легли воспоминания семьи, подвергшейся раскулачиванию и построившей свой быт заново. Однако это все-таки художественное произведение. Автор многое додумал, литературно обрамил события, добавил свой взгляд на времена «великого перелома».
Но есть в книге не литературные, а конкретно исследовательские моменты. Автор предлагает версию того, кем были основоположники рода Рыжаковых в его родном селе Верхний Шкафт (Городищенский район Пензенской области) – супруги Иван Петрович (1826-1924) и Анисья Михайловна (1826-1916).
Кроме того, автор рассматривает историю самого названия селения, предполагая, что оно называлось ранее Верхний Скафт, от слова «скалтома» –  мельница для размалывания свинцовой руды. Само же село выросло, вероятно, из группы домов крестьян, обслуживавших кошары (овчарни).
Вторая же книга «Вся жизнь – путь в науку» является повестью в несколько ином смысле. Здесь автор сам ведет повествование о своей жизни, приводит свои воспоминания о событиях, которые видел собственными глазами. Это уже личное свидетельство истории.
ryzhakovИ хотя Виктор Рыжаков сосредотачивает основное внимание своего повествования на себе и своей семье – отце Василии Григорьевиче, матери Татьяне Ивановне и бабушке Елене Михайловне, в его описаниях просматривается и характерные черты эпохи 40-х, 50-х, 60-х годов.
Книга интересна с культурологической, филологической точек зрения. Автор употребляет слова и выражения, ныне почти вышедшие из употребления. Бабка качает зыбку, в которой спит младенец. Зыбка – это колыбель, которую обычно подвешивали к потолку.
Или: бабушка набирает землянику в бурак. Это местное название туеска (сейчас, наверное, следует пояснять и то, что такое туес – это берестяная коробка с крышкой).
Или: друг Виктора Володька Солонин работает летом
1950 г. на комбайне дергачем. Это означает, что в нужный момент мальчишка дергал за веревку, опрокидывал копнитель соломы и сбрасывал копну в нужном месте, чтобы получался ровный ряд.
Или еще цитата: «Нам, детям, в то далекое военное и послевоенное время казался вкусным колоб – жмых, засушенный после отжима масла из подсолнечных семечек. Его возили на Стеклозавод из Лунина в качестве корма лошадям и мулам. Добрые извозчики отламывали от плиток колоба куски и давали нам, голодным и заморенным детям».
Вообще тема военного и послевоенного голода и нужды часто возникает на страницах повести. Автор вспоминает, как соседский мальчишка из более богатой семьи дразнил его, отрывая кусочки хлеба и бросая их на землю. Виктор Рыжаков вспоминает, как подбирал эти кусочки и ел, и как скрипели при этом пыль и песок на зубах.
Хлеб, надо сказать, в те годы делали с эрзац-добавками: с тертой картошкой, лебедой, истолченными в ступе листьями липы, с «кукушкиным хлебом» (клевером). Но и такого хлеба не всегда хватало. Сам Виктор Рыжаков в детстве часто падал в голодные обмороки.
В связи с таким полуголодным существованием среди людей рождались традиции взаимовыручки – помогали соседям, если у тех нет хлеба на ужин. Цитата: «Без веса, на глаз отрезалась часть каравая хлеба (того качества, какой был) и передавалась человеку, который приходил. Эквивалент этого хлеба потом возвращался в удобное время для заемщика в количестве, также определенном на глаз, условно. Эта выручка, возможно, и предупреждала иногда голодные обмороки, болезни, и имела продолжение в одалживании инвентаря,  транспортных средств, например, двухколесных тачек – тарантаек, веревок, вил, пил, топоров и т. д.».
Лечились на селе преимущественно народными средствами. Даже просто добраться до больницы, попасть на прием к врачу было непростой задачей во времена детства Виктора Рыжакова.
Сам автор, переболев в детстве корью, из-за отсутствия надлежащего медицинского ухода получил осложнение на глаза с серьезным ухудшением зрения. Очки для деревенского паренька были практически недоступной роскошью, да и отношение к очкарикам со стороны других ребят было весьма недружелюбным.
Еще одна примета послевоенного времени, описанная автором, – пленные немцы. Летом и осенью 1945 г. в окрестностях родного села Виктора Рыжакова располагались лагеря военнопленных. Немцам разрешалось вольное хождение по деревням, где они обменивали пайковую селедку на молоко и яйца. Молодому Виктору Рыжакову выходцы из Германии запомнились людьми наглыми и недоброжелательными.
Военнопленных водили под конвоем на обязательные работы – на покос. На работу немцы шли не спеша, вальяжно, иногда посмеиваясь. При этом автор не помнит, чтобы конвоиры резко кричали на своих «подопечных».
Цитата: «Возвращался конвоируемый отряд также не спеша и достаточно рано, примерно в четвертом часу пополудни, и вид у отряда пленных не был изнуренным, например, как у местных мужиков после работы на покосе в колхозе или на выделенном пае. Эффективность работы военнопленных мой дед Иван Иванович оценивал словами: «Я один за это время накашиваю больше».  

ryzhakov2

В оправдание немцев надо сказать, что дед Виктора Рыжакова был не простым косарем, а настоящим русским богатырем. Автор с восторгом вспоминает, как тот работал: «Косил мой дед как сказочный богатырь: распластывался как могучая птица, захватывал ряд почти в три метра. После каждого взмаха по-богатырски произносил «Ха!», скашивал и сгружал в рядки и скошенную траву, и кусты черемухи… Без перерыва, без отдыха дед косил, наверное, с восьми-девяти часов утра до двух часов дня, и я с ним: пытался не отставать, но силы были неравные».
Прожил дед Иван до 96 лет, и всю жизнь честно трудился, не покладая рук. На последнем году своей жизни, в 1990 г., он спрашивал у своего внука то ли с юмором, то ли с печалью: «Где же сила?», и с грустью качал головой.
Надо сказать, что автор повести постарался вспомнить и отметить чуть ли не всех людей, которые оставили в его жизни яркий след. О хороших людях Виктор Рыжаков говорит добрые слова, о плохих людях – не очень.
Кроме того, в обеих книгах содержится множество фотографий. На этих кадрах в основном члены семи Рыжаковых и родные места.
Изучая фотографии, можно узнать много любопытного: как одевалась крестьяне в середине ХХ века, какие игрушки были в то время у детей, как выглядели сельские дома и подворья.
Кроме того, можно заметить и более тонкие вещи: на каком фоне было принято фотографироваться, как располагались люди на снимке (обычно в центр ставили главу семьи, патриарха/матриарха), что считалось красивым, чем было принято гордиться (например, на снимке Виктора Рыжакова он расположился рядом со своим новым мотоциклом «Урал»).
Когда автор начинает рассказывать о своей учебе в ППИ, на страницах повести появляется и Пенза, но ей Виктор Рыжаков уделяет значительно меньше внимания, чем своей малой родине.
Вторая часть книги, где рассказывается о научной деятельности  автора, серьезно отличается от первой. Скорее, эти рассказы будут интересны тем, кто хорошо разбирается в высоконаучной тематике и технологических изысках. Простое жизненное повествование начисто исчезает во второй части книги.
Сам автор говорит о своей повести как о попытке сохранить хоть частичку первозданного очарования, которое оставили в его душе родные места. Виктор Рыжаков с сожалением отмечает, что Верхний Шкафт и окрестные села изменились за прошедшие годы не в лучшую сторону.
Вместо богатых колхозных угодий на полях царит мерзость запустения. Население Верхнего Шкафа стареет, молодежь разъезжается, работы в округе нет, некоторые из малых сел перестали существовать. О некоторых вещах недавней истории мы только теперь и можем узнать из личных и семейных воспоминаний «летописцев» своей жизни.

Прочитано 1741 раз

Поиск по сайту