Самое читаемое в номере

Памяти Анатолия Левченко

A A A

levchenko aОфицеры пензенского ОМОНа специально для читателей «Улицы Московской» рассказали о своём первом командире Анатолии Левченко, который руководил ими 18 лет и который трагически ушёл из жизни 21 ноября 2014 г. Это коллективный рассказ о том, каким он был на войне и в жизни.

Он берёг личный состав – это первое.
Никогда не подходил к операции с горячей головой. Не спешил, как некоторые, брать под козырёк и резко выполнять тот или иной приказ. К каждой операции подходил с анализом, обстоятельно: присматривался, прислушивался, оценивал. Резких телодвижений не совершал.
Вообще, на Северном Кавказе сложно было работать по военным шаблонам – надо было действовать по обстановке. И я вам откровенно скажу – даже те, кто имел богатый военный опыт, не совсем правильно поступали. Где-то они даже вредили своими шаблонными знаниями.
А наш командир исходил из реальной ситуации, совершать подвигов не торопился. Он думал не только о том, как «зайти и взять». Он думал ещё и о том, как безопасно уйти оттуда. И тем самым сохранил много жизней.
* * *
levchenko1Когда мы осенью 1995 г. приехали в Чечню, было много непонятного.
Вроде бы в посёлках есть власть, есть главы администраций. При этом наряду с ними существует ещё несколько непонятных администраций, которые тоже имеют какой-то вес. Боевики по улицам шастают, поблизости стоят абсолютно неизвестные вооружённые формирования.
Отряд, который стоял в этом месте до нас, практически каждую ночь подвергался обстрелам, были погибшие.
И, когда Анатолий Михайлович прибыл, он сказал: «Надо пообщаться со всеми, кто здесь стоит».
Вышли на связь с главарём банды, и командир поехал встречаться на нейтральную территорию. Вышел человек лет тридцати, в кожаной куртке. Видно было, что он имеет ранения руки и ноги. Сказал, что подчиняется Масхадову.
Анатолий Михайлович говорит: «Что мы с тобой на дороге будем стоять? Поехали к нам – безопасность гарантирую». Тот сел к нему в машину, и они поехали к блокпосту. Там у дороги был наскоро сколоченный стол с двумя скамейками, и они за этим столом решили все вопросы. На тот момент на территории Чечни действовало перемирие, поэтому они договорились друг другу не мешать. Прежде всего, чтобы не было никаких перестрелок и провокаций.
И за 2 месяца командировки у нас действительно не было обстрелов. Стреляли один только раз, да и то свои, не разобравшись, ночью. Что характерно, в этот момент боевики стреляли со своих позиций трассерами вверх – тем самым показывали, что это не они стреляют по нам.
* * *
В марте 2000 г. наш отряд прибыл в Урус-Мартан, и надо было выбрать пункт для временной дислокации.
Анатолий Михайлович лично ходил и смотрел, где будем стоять. Минут по 15 стоял, смотрел по сторонам – оценивал.
Поначалу глава администрации предложил ему большой дом в центре. Это был даже не дом, а настоящий дворец. Сказка. Все условия.
Анатолий Михайлович подумал и говорит: «Что-то не лежит у меня душа к этому месту. Что-то не то. Да, красиво. Да, комфортно. Вроде бы и в центре, и дом хороший. Но мы лучше с краешку».
Он нашёл место на окраине Урус-Мартана, и там с нуля построил базу. Время показало, что эта база стала чуть ли не самым безопасным местом.
* * *
levchenkoОн очень заботился о быте, потому что быт на войне многое решает. Ты целый день на ногах, всегда обутый, всегда одетый. Поэтому необходимо хорошо охраняемое место, чтобы нормально поспать, чтобы сохранялась боеспособность и была смена.
Как правило, всё приходилось строить из подручных материалов. Он сам ходил с молотком, с топором. Научил, как правильно организовать КПП, как построить дом, баню. Вплоть до того, куда какую доску прибить.
Заботился о том, чтобы у бойцов всегда было горячее питание, потому что горячая пища там – самое главное. Много времени проводил на кухне, учил мужиков, как надо готовить. Иногда готовил сам.
Его фирменное блюдо – украинский борщ. Находил где-то сало, доставал откуда-то сметану. Свой борщ он готовил так, что выстраивалась длинная очередь за добавкой.
По утрам замешивалось 12-литровое ведро, и начальник по тылу готовил для всех бойцов блины. Это ведро можно было печь весь день, потому что сколько оттуда ни бери – тесто всё равно растёт.
* * *
Горячим питанием он обеспечивал не только бойцов, но и жителей населённого пункта, в котором стоял отряд.
К примеру, мы развозили еду для пациентов больницы, потому что горячей пищи в полуразрушенных больницах не было.
Возили в местные школы гуманитарную помощь, которая собиралась в Пензе.
Такие вещи очень помогают выстраивать позитивное отношение к нам и выполнять боевую задачу.
Помню, в 2001 г. он организовал 9 мая для местных ветеранов. Если честно, даже глава администрации не знал, сколько у него ветеранов в посёлке. А Анатолий Михайлович разыскал шестерых. Как оказалось, один из них воевал ещё в финскую. По-русски он не говорил – только на чеченском. Но при этом рассказывал про свои боевые годы с таким настроением и гордостью – у нас наворачивались слёзы.
Для каждого из ветеранов Анатолий Михайлович собрал сухой паёк – большую коробку с тушёнкой, гречкой, маслом и т. д. Эти подарки мы развозили в том числе тем, кто не смог приехать из-за болезни.
В одном из домов дверь открыла женщина, говорит: «Наш дедушка уже месяц не встаёт с постели. Ждём – вот-вот помрёт».
levchenko2И когда этому деду сообщили, что российские военные приехали поздравить его с Днём Победы, он встал и лично вышел к нам. А потом, как хозяин, провожал ещё и до ворот.
Семья была в шоке, откуда он нашёл в себе силы.
* * *
Он всегда оставался человеком. Даже в Первую чеченскую кампанию, когда было всё вообще жёстко, когда штабеля трупов и куча раненых.
Знаете, был такой момент: мы прошли какой-то участок, и взяли на нём двух раненых боевиков. Это были явные боевики – с автоматами, со всеми доказательствами. На улице холодно, грязь, все злые.
И вот Анатолий Михайлович докладывает наверх по рации: «Захвачено двое боевиков. Что с ними делать?»
А все злые. Все выходят в эфир и говорят, что с ними надо сделать понятно что.
Он откладывает рацию и даёт команду: оказать первую помощь, напоить горячим чаем и отвести в тёплое место.
Мы командира уважали, но тут некоторые взорвались: да как же так?! Да Вы посмотрите, что они творят с нашими военнопленными!
Он подождал, когда все успокоятся, потом говорит: «Ребята, надо оставаться прежде всего людьми. А озвереть мы всегда успеем».
* * *
Он научил работать так, чтобы местные жители оставались на твоей стороне.
Проводится, например, операция по зачистке населённого пункта. Прежде, чем зайти в адрес, он обязательно посмотрит, кто там живёт: есть ли ветераны, женщины.
И оказалось: отнесись с уважением к этому дому, и люди сами покажут тебе, в каком доме нужно искать то, что ты ищешь.
* * *
Если какая боевая операция – он самый первый. Он водил нас на операции лично, за чужими спинами не прятался.
Бывали случаи, когда операция вроде бы стандартная, вроде бы алгоритм проработанный. Вот тогда мог перепоручить заместителю. Но до исходного рубежа провожал лично, чтобы подключиться в случае чего.
Очень хорошо разбирался в людях. Умел сортировать и назначать тех, кто лучше всего с этим справится.
* * *
15 марта 2001 г. группа пензенского ОМОНа попала в окружение у села Комсомольское. Анатолий Михайлович находился неподалёку, во втором фланге. Ему по рации доложили, что окружают, атака захлебнулась, нужна помощь. В эфире слышна стрельба, крики.
Он тут же задал вопрос всем нам:
– Кто готов?
Мы поначалу замялись, замолчали, потому что многое непонятно.
И тут он уточняет:
– Кто готов со мной?
В строй встали все. Он взял броню и пошёл вытаскивать тех, кто оказался в беде.
Потом ребята с других отрядов удивлялись: «У вас командир нормальный вообще? Он сам в бой ходит. У нас не то что командиры – у нас даже замы не ходят в бой».
* * *
Он был простой человек, не пижон. Одевался стандартно, скромно, по уставу. Никогда не строил из себя рейнджера. И вместе с тем своим видом и поведением внушал уважение. Все, кто командовал рядом с нами, ходили к нему за советом. Даже генерал Гаджиев.
У Анатолия Михайловича всегда был ПМ, иногда носил автомат. Всегда носил с собой нож. Но только не боевой, а чисто для хозяйственных целей – сало там порезать или хлебушка.
Обязательный атрибут – офицерская планшетка, в которой хранились списки, карта и другие документы.
Каждого бойца знал по имени-отчеству, помнил день его рождения и всегда поздравлял. Помогать был готов, не взирая на ранги.
Никогда не стеснялся «сойти в народ». И если уж был повод и кто-то пил, то, никакого секрета здесь нет, мог вместе со всеми 50 грамм треснуть. А иногда и сам наливал.
Принимая людей на работу, с осторожностью относился к тем, которые говорили: «Я вообще не пью».
Проводя собеседования, обязательно спрашивал, сколько можешь выпить и что ты после этого делаешь? Кто-то отвечал: «Песни пою». Ну и т. д.
В этом плане он делил людей на 3 категории: малопьющие, выносливые и застенчивые.
Малопьющий – это тот, который пьёт-пьёт, а ему всё мало.
Застенчивый – пьёт, и после этого за стенку держится.
Выносливый – это тот, которого из-за стола выносят.
Он любил посидеть в большом кругу, знал много анекдотов и был прекрасным собеседником на самые разные темы.
Причём, если сидишь с ним за столом, не дай Бог, чтобы утром ты не вышел на зарядку. На зарядку он приходил самый первый и всех ждал.
Иногда мы думали, что он вообще не спит. Даже когда в ночном наряде находишься, он подойдёт и с каждым лично побеседует, как отец родной. Уходит, а ты думаешь: когда же он спит интересно?
Наверное, когда-то спал. Но это так и осталось загадкой.
* * *
Однажды мы парились в бане. Выходим – Анатолий Михайлович носки стирает. А один из офицеров оставил свои носки как раз в этом месте!
Понятное дело, что ступор. Он подходит к Анатолию Михайловичу, говорит: «Анатолий Михайлович, давайте я Вам постираю».
Тот говорит: «Миш, успокойся. Я сам постираю!»
Ну, он-то думает, что стирает свои носки.
И вот они стояли несколько минут в этой бане и перетягивали носки.
Командир-то думал, что ему услугу хотели оказать. А Миша думал: «Ё!!! Да как же так!? Ё!!! Командир мои носки стирает!»
* * *
В 90-е годы жилось трудно. Поэтому с войны привозили сухой паёк.
Дома лежат фотографии семейного ужина, когда жена встречает из Чечни. Скромный стол: картошка, селёдка, капуста и самый простой салат.
Иногда нам зарплату не давали по 2-3 месяца.
И Анатолий Михайлович как решал этот вопрос?
Он договаривался с какой-нибудь столовой, и мы после службы заезжали туда, нас под запись кормили. Фамилия – и сколько ты съел.
Мало того, он знал, что наши жёны и дети голодные. Поэтому продукты, которые мы получали на Кавказе (в основном тушёнка и крупы), мы везли в Пензу, и по средам каждый боец получал паёк, который с гордостью нёс домой.
* * *
Он очень любил свою супругу Любовь Григорьевну. И это был пример для всех нас, как надо относиться к женщине и любить жён.
По традиции приносил из дома соленья и закрутки, ставил на стол и говорил: «Это от Григорьевны». Естественно, было очень вкусно, потому что всё домашнее. Там и варенья, и салаты, и запечённая рыба, и собственные консервы.
Разводил живность: у него были перепёлки, утки. Заходишь к нему в кабинет – каждого угощал свежим яйцом.
В последнее время занимался пчёлами, особенно на пенсии. Часто приезжал в ОМОН и проверял в кабинетах холодильники: есть ли мёд? Если кончился – ставил новую банку. А когда отправляли бойцов в командировку на Северный Кавказ, то лично провожал и каждому вручал «гомоночек», в котором был мёд, домашние консервы и его традиционная наливка.
* * *
То, чему он научил всех нас… Есть такие знания, которые нельзя передать словами или написать на бумаге. Это передаётся от сердца к сердцу, от учителя к ученику.
Он передал пензенскому ОМОНу свой дух, свой характер. И вроде бы прошло 4 года, как он на пенсии, а всё равно оставался с нами. Он постоянно здесь был и за каждого сотрудника переживал, потому что каждого лично принимал на работу и много лет воспитывал.
Мы принципиально не стали делать ремонт в его кабинете. Обычно когда приходит новый руководитель, сразу делают ремонт, чтобы ничего не напоминало. Но мы сказали: нет, у нас не надо, потому что здесь 18 лет работал Левченко, здесь его дух.
И вдруг он погибает.
Да ещё так совпало, что к 30 декабря мы должны оставить это здание и переехать в Ахуны. Это ведь как раз его 40 дней.
Материал основан на воспоминаниях полковников полиции Николая Рукавишникова, Михаила Новикова, Дмитрия Ризина, Сергея Кулямина, подполковников полиции Алексея Шумилова и Николая Позднышева, майора полиции Михаила Коршунова.


Прямая речь
Николай Рукавишников, командир пензенского ОМОНа с июля 2011 г., преемник Анатолия Левченко:
– У Анатолия Михайловича был очень большой опыт. И чем больше он делился этим опытом, тем больше я понимал, как мало знаю в жизни.
Последний раз я виделся с ним за день до гибели. По традиции 20-го числа мы проводим контрольно-тестовые испытания молодых сотрудников на право ношения чёрного берета. Анатолий Михайлович у нас председатель комиссии.
В этот раз было четверо кандидатов. Двое прошли испытания успешно.
Анатолий Михайлович сначала подбодрил тех, которые не прошли. Потом вручил береты тем, кто прошёл.
Что примечательно – он очень радовался за одного бойца, который до этого сдавал 5 раз и всё никак не мог сдать. Он так искренне за него радовался, когда вручал. Говорит: «Денис, ты молодец! Ты всё-таки добился своего!»
Мы с ним сфотографировались, потом посидели в кабинете, пообедали. Он постоянно был на телефоне, звонки-звонки-звонки. Видно, что где-то ждали, он обещал скоро подъехать, но как-то затягивал.
Посидел с нами, и, как ни странно (я даже сам не знаю, почему так случилось), я не вышел его провожать.
Обычно провожаешь его из кабинета до машины. И у машины ещё минут 15 постоим.
А тут все встали, он нам говорит: «Нет, ребята. Не надо меня провожать. Я пошёл».
Он встал и ушёл. И мы не вышли его провожать.
А на следующий день он погиб.

 

Прочитано 3533 раз

Поиск по сайту