×

Предупреждение

JUser: :_load: Не удалось загрузить пользователя с ID: 451

Почему Штази не спасло ГДР

A A A

Мне довелось работать в ГДР с 1983 г. по 1988 г. Проживать в самом красивом, на мой взгляд, городе Восточной Германии – Дрездене. По долгу службы я исколесил на машине добрую половину ГДР, включая такие крупные города, как Потсдам, Берлин, Карл Маркс Штадт, Магдебург. Каждый из этих городов был по-своему великолепен. Однако Дрезден оставил в моей памяти наиболее яркие воспоминания. Мне казалось, что каждый камень в этом городе дышит историей.
Мои служебные обязанности были связаны с деятельностью штаба 1-й гвардейской танковой армии Группы советских войск в Германии – ГСВГ. В этом смысле мне, как и другим офицерам – моим коллегам, здорово повезло.
Во-первых, Дрезден, о котором я уже сказал. Во-вторых, мы жили не в военном городке с ограниченным режимом передвижения, а на обычной городской улице немецкого города, практически на берегу Эльбы, в типовой пятиэтажке. До сих пор помню название этой улицы – Курт Фишер Аллее.
На соседней улице – Родеберг Штрассе, находились ухоженные особняки, выделяющиеся своей унифицированной похожестью, что даже для социалистической, Восточной Европы того времени было нетипичным.
Мы с семьей часто прогуливались в их окрестностях вечерами: нас привлекали чистота и ухоженность дорожек и проулков, петляющих между домами. Было видно, что эти особняки не жилые, а предназначались для чего-то другого.
Как выяснилось позже, уже после объединения двух Германий и распада СССР, принадлежали указанные домовладения Министерству государственной безопасности ГДР – Штази. А в одном из них во второй половине указанных лет частенько бывал и работал наш нынешний Президент – Владимир Владимирович Путин, занимавший в те годы скромную и неброскую должность директора дрезденского Дома дружбы СССР-ГДР.

 Помнится, как иногда будничными утрами молодой невысокий человек в неброском светлом плаще въезжал через шлагбаум внутрь режимной территории штаба армии на таком же светлом «Трабанте» с немецкими номерами.
Аккуратно парковал его на стоянке и с кейсом в руке, аккуратно ступая каблуками по немецкой булыжной брусчатке, исчезал за массивными дверями монументального здания. Поднявшись на этаж, человек также неброско и незаметно исчезал за плотной дверью с кодовым замком и глазком.
А мы, совсем молодые тогда еще офицеры великой страны Советов, несущие службу всего в нескольких десятках километров от стартовых позиций американских «Першингов», нацеленных на СССР, уважительно посматривали вслед явно tuzov

бросающемуся в глаза штатскому на немецком авто внутри режимной территории, думая про себя с придыханием: вот они, настоящие наши разведчики. Люди – легенды. Не в кино, а совсем ведь рядом.
И нам было тепло от сопричастности к великому таинству и мощи нашего родного государства. Мог ли я знать тогда, что этот невзрачный молодой человек с кейсом в руке – будущий Президент России.
Но это все в далеком будущем. А тогда были 80-е. Вторая половина которых в СССР характеризовалась периодом, названным позже «брежневским застоем».
Могучая наша держава, вторая по запасам ядерного оружия после США, находилась в режиме «железного занавеса» для подавляющего большинства ее жителей.
В указанные годы в долгосрочные, многолетние командировки за рубеж выезжали лишь дипломаты, разведчики и офицеры-военнослужащие, проходящие службу в Группах войск по всему миру.
Можете себе представить впечатления молодых лейтенантов, впервые пересекающих на поезде реку Буг на своем пути из Москвы во Франкфурт-на-Одере. Не оказался исключением и я. Все происходило как во сне. Синий заграничный паспорт с тиснением «Служебный», суровая таможня, неулыбчивые пограничники, поезд, медленно въезжающий на мост, за которым чужая земля.
Удивляло все! Проводники в вагонах, разносящие чай и убирающие за нами туалеты – все исключительно мужчины (мы тихо посмеялись в купе, что наверняка каждый из них как минимум майор КГБ). Строгий запрет открывать окна и двери при проследовании состава транзитом по территории Польши. Ведь она по негласному правилу считалась не самой лояльной участницей Варшавского договора. Невиданные доселе пейзажи чужой страны. Лица чужих людей. Нарезанные на узкие и длинные делянки поля. Бредущая с плугом лошадка.
Обостренно-классовый взгляд молодых людей на чуждый нам по определению мир из окна поезда, под завязку накачанных коммунистической пропагандой, конспектами tuzov2

В. И. Ленина и инструктажами «особистов». У ног которых – вся жизнь и вечная молодость.
Сегодня это уже вызывает улыбку. Потому что сегодня у семей большинства чиновников всех уровней, депутатов, первых лиц министерств, ведомств и даже силовых структур есть счета в банках стран НАТО с суммами, явно не вписывающимися в их официальные доходы на государевой службе.
В странах, которые в описываемое мною время по терминологии военной доктрины Вооруженных сил СССР считались нашими «главными противниками».
Есть у этих людей и недвижимость там же, а их дети и жены зачастую уже и резиденты этих же стран. Да что там дети и жены!
Нет-нет, да вбрасываются в СМИ подтвержденные документами факты о двойном гражданстве именитых фигур-небожителей, вершащих государеву политику в отдельно взятой стране. Парадоксально, но эти люди, как и их семьи, по факту давно живут в режиме двух родин.
Все это через призму воспоминаний тех лет кажется странным. Странным потому, что именно эти товарищи сегодня под флагами горячо любимой всеми нами партии Единой России взахлеб вещают нам о патриотизме и любви к России.
Никого не хочу обидеть, но создается обоснованное впечатление, что Россия для этих глашатаев – всего лишь временное пристанище для какой-то другой жизни, будущей, которая состоится для них самих и их отпрысков потом, когда Россия с их недрами и уникальной государственностью создаст им условия для безбедного существования там, у «врагов».
Здесь, в Азии, они «работают в поте лица на благо Отечества». Там, в Европе и США, фактически уже живут. Вот так все перевернулось. Ненормальное стало нормальным.
Некогда «главный враг», в противостоянии которому я принимал участие четверть века назад, стал тихой и уютной обителью для выкачанных из России капиталов и их счастливых обладателей с менталитетом эмигрантов. Увы не тех, которые использовали последний патрон револьвера от тоски к Родине в далекие 20-е.
tuzov3

Тогда, сидя в вагоне экспресса Москва-Франкфурт на Одере, этого нельзя было даже представить. Это все равно, если бы сегодня, например, сотрудник ФБР или ЦРУ в США, или Форин Офиса в какой-нибудь там разложившейся от пороков и скверны Британии со следами полония на стаканах – обычным, вообщем-то, делом для стран-изгоев такого уровня с их продажной полицией и властью, имел счета в Сбербанке РФ с деньгами сомнительного происхождения. Или квартиру в собственности на Кутузовском в Москве. Или на худой счет на Преображенке.
А его дети жили в Москве и зажигали там в местных кабачках, раз от раза попадая в полицию и ФСБ для дачи объяснений и подписки о сотрудничестве, вслед за своим папой с его счетами на Сейшелах.
Но вернемся к нашему повествованию. Говорят, первое впечатление о событии – самое адекватное. Приехав в страну, вспоминаю, как я и мои товарищи были поражены изобилием товаров и продуктов питания в ГДР.
После скудных прилавков брежневского застоя в СССР это было для нашей неокрепшей юной психики как шок. 10-12 сортов мяса, колбас, окороков. Фрукты, овощи, изысканная кондитерка немыслимой красоты и изощренности. Алкоголь в бутылках со всего мира.
Витрины с броскими одеждами. Джинсы местного производства фирмы «Боксер», но по лицензии «западников», а потому ничем не отличающихся от «настоящих». Даже способностью к потертости. Советские подписные книги в изящных переплетах, знаменитый майсенский фарфор. И повсюду запах ароматнейшего кофе из кофе-машин, который, казалось, персонал, обслуживающий это изобилие, потреблял непрерывно и тоннами.
Всего этого купить «по-потребности» вряд ли было возможно, но кое-что, бесспорно, купить удавалось. Зарплата лейтенанта была порядка 800 восточных марок. Из них около 60 марок – партийный взнос за членство в КПСС. Остальное – на жизнь.
С учетом того, что жены офицеров в Группах войск, как правило, не работали, разделенное на трех – четырех членов семьи довольствие астрономическим уже не казалось. Да и изобилие, так поразившее в первые недели, постепенно приелось и нам, русским.
А все эти «изыски» для демократических немцев на деле были лишь предметами первой необходимости на минимально приемлемом с точки зрения цивилизованной Европы уровне. Они это знали хорошо, ведь, по статистике, в каждой семье ГДР имелись родственники в ФРГ, с которыми они общались.
tuzov4Проживая в Дрездене, погружаясь все глубже и глубже в то, что называется страноведческими аспектами, общаясь с немцами, простыми и не очень (нашими подшефными коллегами была дрезденская полиция), поляками, проживающими там, читая обзоры местных СМИ, которые составлялись политотделом для офицеров штаба армии, постепенно приходило понимание чего-то недосказанного. Того, что спрятано от внешних взоров за искусно декорированными витринами якобы всеобщего благоденствия.
Тогда это были лишь штрихи в понимании, лишь улавливающие некие несоответствия. Да и некогда было думать о чем-то более основательно, все свободное время сжирала напряженная служба и ежемесячные выезды по тревоге на рубеж предполагаемого на военный период командного пункта.
Сегодня это понимание тех лет уже более сбалансированное, учитывающее опыт нашей постсоветской новейшей истории и практику наших дней. Хотим мы или нет, а на ум приходят определенные параллели той Восточной Германии и нынешней России.
Начинаешь осознавать, что именно молодые годы, проведенные В. В. Путиным в ГДР, в КГБ-Штази, сформировали каркас его мироощущения, взгляды на политику и стратегию государственного устройства.
Очевидно и то, что реализованная умными партийными бонзами из СЕПГ и руководителями немецких чекистов модель витрины социалистического мира для внешнего потребления была априорно лишена будущего. Чего бы ни писали отдельные историки и аналитики. Так как была основана не на объективных механизмах всеобщей истории, цивилизаций, теории государственного управления, как науки, а на сиюминутных интересах очередной команды менеджеров и страхе общества перед всевидящим оком главного инструмента реализации указанной политики, ущербной, как показало время – Штази.
Политический сыск пронизал все стороны жизни этого молодого, искусственно созданного государства. Не секрет, что МГБ ГДР считалось наиболее профессиональной спецслужбой в мире.
По качеству работы по отдельным его направлениям приближающейся к знаменитому израильскому Моссад. Мне кажется, кое в чем даже превосходящее советский КГБ ведомство, которое традиционно считалось старшим братом и прародителем Штази.
Связано это, на мой взгляд, с национально-психологическими особенностями немцев, которые по определению не могут делать работу плохо. В своем большинстве, конечно. Именно этот немецкий педантизм, как мне кажется, позволил отшлифовать ремесло политического сыска в ГДР до столь высокоуровневого мастерства, превратив его в настоящее искусство.
Бесспорно, сотрудники Штази были высокоморальными людьми, прошедшими строжайший отбор на профпригодность. Подлинная элита немецкого общества в ГДР. Обласканная особым статусом и преференциями. Этакие «прусские дворяне» и по духу, и по выражению. И внешне, и внутренне.
Я никогда не слышал от сотрудников полиции Дрездена на совместных фуршетах и не читал в обзорах СМИ нашего политотдела, в т.ч. бульварно-либеральных, нацеленных на негатив, о том, что, например, заместитель начальника Дрезденской полиции устроил бы всех своих родственников на госслужбу. А начальник отдела окружного департамента Штази имел бы в элитах кличку «Корлеоне» и был бы замечен со своими коллегами в рейдерском роспиле «Роботрона» – дрезденского флагмана вычислительного машиностроения в социалистической Европе и СССР.
Или что бывшие сотрудники Штази оседлали бы коммунальный бизнес города Дрездена, организуя установку в домах немцев странных счетчиков учета расходов ресурсов (в указанные годы в ГДР все это уже использовалось, так как газ поставлялся из СССР), завышающих показания в пользу установщиков. Это, конечно же, был нонсенс, не совместимый со статусом службы и ее обитателей.
Более того, лица, ославившие уважаемые структуры подобными изысками, скорее всего просто пропали бы из публичной сферы в череде внесудебных процессов, так и не явившись в суд. Немецкий педантизм и в этой сфере действовал жестко и бескомпромис-сно. Без поблажек для своих.
Но вернемся к политической модели ГДР и роли Штази в ней в качестве цементирующего начала.
До середины 1980-х годов сеть осведомителей, называвшихся «неофициальными сотрудниками», развивалась беспрецедентно быстрыми темпами.
В 1989 г. численность сотрудников и агентов госбезопасности оценивалась соответственно в 91015 человек на штатной основе и около 200000 неофициальных сотрудников.
Это означает, что приблизительно каждый десятый гражданин ГДР тех лет сотрудничал с министерством, что является одним из самых высоких уровней насыщения общества агентурой в мировой истории.
Не удивительно поэтому, что Министерство государственной безопасности старательно контролировало поведение граждан Восточной Германии с целью предотвращения любых политически некорректных поступков в корне.
При этом мозговым центром этой структуры, ее концептуантом, была СЕПГ. Контролируя средства массовой информации, образование и культуру, СЕПГ владела монополией на выражение общественного мнения. Штази использовалось СЕПГ для борьбы с неугодными и подавления любой оппозиции в зародыше.
На этом фоне пропаганда должна была увеличивать число новых сторонников режима, прежде всего среди молодежи. Она скрывала реальное положение дел и оправдывала «временные трудности».
Надо признать, что СЕПГ применило собственное ноу-хау в политике социалистического государства того времени, убедив «старшего брата» в целесообразности этого, разбавив, по-сути, сталинскую модель политического режима ее «мягким» вариантом, не распустив при этом, а напротив, стимулировав создание оппозиционных СЕПГ партий.
Указанная модель была названа отцами ГДР «социалистической многопартийной системой».
Понятно, что все эти партии фактически были сателлитами СЕПГ и играли роль декораций политического плюрализма.
В отличие от СССР, лидеры ГДР были вынуждены учитывать европейскую психологию немцев, понимая, что совсем недавно жители Восточной Германии были частью единой Германии и им присущи европейские политические традиции, культура и тотальная историческая информированность.
Кроме того, выстроенная за одну ночь Берлинская стена не оборвала родственные связи некогда единого целого, искусственно оказавшегося по разные стороны баррикад.
В те годы не было Интернета, но на каждом доме восточных немцев стояли телевизионные антенны, направленные на Запад, уверенно принимающие сигнал с ФРГ.
И скрыть образ жизни соседа за «железным занавесом» не представлялось возможным.
Как я уже сказал, своим существованием партии, входящие в контролируемый СЕПГ «Национальный фронт демократической Германии», создавали видимость демократии, поддерживали контакты на Западе и были «передаточными ремнями» между СЕПГ и населением, структурируя его по политическим пристрастиям.
Каждый бюргер, по этому замыслу СЕПГ-КГБ-Штази, должен был в этом внешне цветастом, но понарошечном по-сути политическом спектре найти свой «причал» и «выпустить пар на негодный объект».
Численность партии к 80-м гг. достигла 2,3 млн. человек, из них около полумиллиона составляла кадровая номенклатура. Членство в СЕПГ обеспечивало возможность карьерного роста в любой профессии.
С помощью СМИ создавался как культ личности и самой партии, так и ее лидера. Официальная пропаганда в полностью подконтрольных ей СМИ преподносила радужные картины стабильности и благополучия в обществе, активно спекулируя темой патриотизма, «особого пути ГДР» и «враждебного окружения».
При этом в кадровой политике возрастало недоверие к «пытливо-умной» интеллигенции, ее представителям вступление в СЕПГ было затруднено. Активно расширялась служба госбезопасности – «щит и меч» режима СЕПГ.
Для усиления «превентивной» деятельности была увеличена численность неофициальных сотрудников Штази: на каждые 100 человек населения ГДР приходился 1 неофициальный сотрудник министерства госбезопасности.
Особая роль отводилась молодежи. Ей позволялось по советским меркам невозможное – слушать западную музыку, тусить в ночных клубах, напичканных агентами Штази. Негласно стимулировались ранние взаимоотношения полов.
В свободной продаже были эротические издания, без труда можно было купить и высококачественную порнографию.
В ГДР работала целая государственная индустрия всеобуча, превентирующая негативные последствия такого образа жизни. Большинство юных немок отличали бросающиеся в глаза вторичные половые признаки, пухнущие «на гормональных дрожжах» противозачаточных средств.
Считалось, что контролируемая вседозволенность убережет подрастающее поколение от революционных всплесков, направив молодую энергию в естественное биологическое русло.
На фоне всего этого «благоденствия» и льющегося из официоза елея, лавинообразно росло число желающих выехать из ГДР.
К лету 1989 г. около 125 тыс. человек ожидали разрешения на выезд, большинством из них были молодые, хорошо образованные люди. Официальная пропаганда оценивала массовое стремление к выезду как «провокацию со стороны Запада».
Осознание того, что от руководства ГДР бесполезно ожидать реформ, привело народ к радикальным способам действий, выразившихся не в акциях неповиновения, а в массовом, все возрастающем исходе из страны. Тысячи восточных немцев летом 1989 г. осаждали посольства ФРГ в соседних Чехословакии и Венгрии, пытаясь получить политическое убежище и выехать на Запад.
Массовое бегство из страны, остановить которое СЕПГ не могла, дискредитировало ГДР в международном масштабе, стало наглядным доказательством застоя системы, ее нежизнеспособности и одной из причин ее краха.
В 1988 г. я покинул Восточную Германию, возвратившись в СССР. Покинул страну с удивительно терпеливым, работящим, культурным, законопослушным и созидательным народом. Требующего от жизни не так уж и много: политической транспарентности, справедливости и прогресса для всех при равных возможностях каждого.
А осенью 1989 г. рухнула знаменитая Берлинская стена. И ГДР не стало. Не помогли ни Штази, ни СЕПГ, ни «плюралистическая демократия» с кучей декоративных партий.
Почти бескровно.
Вспоминая этот период своей жизни, я вижу прямые аналогии тех времен в Восточной Германии с нынешним периодом развития российского действительности.
И там, и здесь – попытки создания некоего обособленного социума, пресловутого «города Солнца» для богоизбранных, выпадающего для основной массы населения из процессов мировой интеграции.
И там, и здесь – попытки ограничения информационной среды, воздействующей на ее обитателей, что уже и в XX веке, в условиях развития банального аналогового телевидения, оказалось нереальным, что говорить о веке XXI, когда весь мир стал единой взаимосвязанной информационной системой благодаря Интернету, ограничить который полностью никогда никому не удастся.
И там, и здесь – опора на политический сыск в качестве основного доктринального инструмента существования системы, который по факту борется не с истинными могильщиками нации – «кротами» всех уровней, отгрызающими от страны миллиарды в казну нашего некогда «главного противника», а с теми, кто эти проблемы анонсирует.
Уроки истории никого ничему так и не научили. Независимо от того, какую вариацию модели сталинизма воспроизводят политики, мнящие себя очередными «первопроходцами».
Опыт ГДР, где я жил целых 5 лет совсем недавно в исторической перспективе, в очередной раз показал миру изъяны социально-политической системы, не основанной на объективных критериях развития государственности в принципе. Ведь дважды войти в одну реку еще никому не удавалось. Увы…..

Прочитано 3941 раз

Поиск по сайту