Самое читаемое в номере

Общественное здоровье: психиатрический взгляд

A A A

Специально для «Улицы Московской» рассказывает психотерапевт Михаил Архангородский.

«Наше время – это величайшее напряжение всех сил человечества для перехода на новую ступень эволюции, когда человек впервые сотворит нечто более могущественное, чем он сам – искусственный разум.
Это напряжение разлито в воздухе, каждый мыслящий старается стать умнее и одареннее себя, чтобы успеть за темпом перемен.
Мы вступаем в новый мир, который будет отличаться от XX века больше, чем тот – от XIX-го.
И вместе с тем значительная часть человечества не только не выдерживает этого темпа, но мстительно глядит в спины уходящих вперед, бросает в них копья или надеется на то, что они попадут в ловушку собственной ловкости и смекалки.
Эти люди – неврастеники и травматики, ушибленные ходом времени. Они ненавидят будущее и хотели бы затормозить движение жизни. Ими владеет инстинкт смерти, они стремятся к комфорту небытия».
Михаил Эпштейн, философ, эссеист.


psihiatria1

В переходные периоды истории старые социальные связи и нормы рушатся и свойственные им ценности перестают действовать, а новые моральные традиции, адекватные новым реалиям, ещё не являются установившимися, в результате чего исчезает объединяющая основа гражданского общества и его институтов.
С точки зрения психического здоровья общества следует отметить как нормальные, так и патологические формы общественного сознания.
В конце XX века и в мире, и в России сформировалось общество, перенасыщенное информацией, чему способствовало небывалое развитие мультимедийных средств массовой информации, интернета.
Переизбыток информации, исходящей из многочисленных идейно многовекторных источников, оказывает массированное и деформирующее воздействие на социальные нормы и ценности, не давая им возможности закрепиться в сознании общества.
Ситуация усугубляется тем, что на людей обрушивается непрерывный поток информации, новостей, некоторые из которых более или менее точно отражают происходящее, а определённая часть из них представляет информационные пустышки или намеренное представление ложной информации (фейки).
Тенденциозное или ложное отражение реальности со стороны ньюсмейкеров и СМИ чаще носит сознательный характер.
Возникает эффект глобального информационного хаоса различных общественных представлений, делающий неопределёнными культурные или цивилизационные границы современного мира, в котором миллионы людей рождаются от смешанных (межэтнических, межнациональных, межконфессиональных) браков, живут не там, где родились, либо рождаются и живут не в той этнокультурной среде, в которой жили и формировались их родители.
На всё это наслаивается противоречивость, а порой и конфликтность консервативно-националистических, а с другой стороны, радикально-космополитических, социальных стереотипов, поляризующих и одновременно пронизывающих общество.
Если в советский период власть руководила классовым обществом (рабочие, крестьяне, интеллигенция), то в настоящее время общество распалось на множество групп.
Всё вышеизложенное представляет серьёзные вызовы способности современного человека к успешной психической адаптации.
* * *
Беспрецедентный по плотности, бесструктурности и «миражности» информационный водоворот человеческий мозг зачастую не в состоянии не только полноценно аналитически структурировать и переварить, но даже хотя бы приблизительно охватить «по контурам».
В итоге в массовом сознании формируется образ настоящего как «вечно переходного периода». Притом переходного в неизвестном направлении. Ситуация разрушенных прежних норм жизни начинает восприниматься как новая реальность и «норма».
Реакцией общества на превращение прежней ценностной нормы в патологию с неизбежностью становится общественный дистресс (деструктивный стресс), обусловленный «мерцанием», каждодневным изменением правил игры на фоне ухода от обсуждения и конструктивного разрешения глобальных, нарастающих, как снежный ком, проблем общества и государства.
Общественный дистресс ведет к распаду гражданского общества, к хаосу индивидуально-фрагментарных моделей приспособления людей к калейдоскопически меняющимся в сознании реалиям.
* * *
psihiatria2В свою очередь затруднение логически-рационального восприятия устоявшихся идейно-поведенческих норм и стереотипов стимулирует развитие в обществе иррациональных, мифологических механизмов восприятия действительности.
Мифологизации восприятия действи-тельности и осмысления человеком своего места в ней способствует и массированная обработка сознания людей со стороны электронных СМИ, что всячески поощряется властью.
Функция мифа – удаление из сознания человека реальности и формирование мифологической «ясности» понимания и эйфории, вызываемой «простой», «черно-белой» картиной мира, вызванной навязанными ми-фами.
«Советский союз был идеальным государством», «Сталин – эффективный менеджер», «Либералы – предатели страны и враги народа», «Мы безошибочно несём в мир только добро, а остальной мир во главе с США – только зло», «Русский народ – народ-богоносец», «Наша сила – в единстве народа, сплоченного вокруг Путина», «Только рост нашей военной мощи может остановить наших врагов», «Россия – великая страна», «Запад финансирует пятую колонну», «США – империя зла».
Это только некоторые из доминирующих в общественном сознании или навязанных ему мифов.
Таким образом общество, его лидеры, на словах приверженные принципам прагматизма и рационализма, фактически скатываются в ментальный иррационализм (преобладание мистической интуиции, озарения, воображения, воли и инстинкта над рационализмом).
Для всех архаических обществ древности было свойственно пралогическое, первобытное, архаически-примитивное, магическое, мифотворческое мышление.
Все перечисленные варианты отличало отсутствие формально-логического мышления, рассуждающей логики в понимании Аристотеля.
Мышление описанных типов, нерассуждающее, не контролирующее себя, – не критично как к процессу, так и к продукту своей деятельности. С базовыми характеристиками такого мышления мы сталкиваемся в любом мифологическом материале.
Мышление такого рода неоднократно квалифицировалось в литературе как второсорт-ное, низшее, эволюционно предшествующее «высокоорганизованному» рациональному.
Мифологическое мышление традиционно воспринималось как «дологическое», первобытное, «мышление дикарей».
Несмотря на логический, рациональный характер современного «цивилизованного» мышления, социальные мифы прежних времён, как были, так и останутся лежащими в фундаменте общественной психологии как архетипические образования, о которых писал К. Юнг, подчеркивавший, что «человек далёкого прошлого живёт в нас в такой степени, как нам это и не снилось...» и что «нет такого безумия, жертвой которого не становились бы люди под властью архетипа».
* * *
psihiatria3В условиях социальных катастроф, катаклизмов, экономических кризисов запрос на мифы резко возрастает, поскольку миф способен упростить реальность и свести существующие в ней противоречия к формуле борьбы Добра и Зла самым драматическим образом проявляется во время общественных катастроф, слома устойчивого жизнеустройства – революций, войн, экономических кризисов, тоталитарных и авторитарных режимов. В такие времена мифы сливаются с суровой реальностью, начинают действовать простые формулы и решения, предписанные мифом.
Устраняя из реальности зоны хаоса, показывая человеку его место в борьбе, миф освобождает людей от страха перед реальностью, помогает пережить психологические травмы и потрясения. В такие времена люди нуждаются в мифе, тянутся к нему и оказываются беззащитны перед манипуляциями их сознанием.
Так, поверив в созданный манипуляторами образ героя-избавителя, человек отождествляет реальность с мифом и утрачивает способность к критическому мышлению. Поведение такого человека, охваченного мифом, становится более программируемым и предсказуемым.
Если миф носит политический характер, он деформирует и «упорядочивает» политическую реальность.
Он её интерпретирует: «У нас «суверенная» демократия», «глубинный народ», «Крым вернулся в родную гавань», «Украиной правит фашистская хунта», «Сталин – самый великий из прежних руководителей страны», «Путин дал нам стабильность», «В международной и внутренней политике наше руководство действует всегда безошибочно», «...они (США) сдохнут в аду (в случае ядерного конфликта), а мы в рай попадём...», «Иллюзия выбора является важнейшей из иллюзий, коронным трюком западного образа жизни вообще и западной демократии», «Россия – собирающая земли общность народов», «Большая политическая машина Путина только набирает обороты», «Открылись пути свободного государственного строительства, направляемого не импортированными химерами, а логикой исторических процессов», «...они (США) не знают, что делать с собственным измененным сознанием», «...из России прозвучал отрезвляющий вопрос к одураченному человечеству: «А кто мы в мировой паутине (интернете) – пауки или мухи?»
В этой интерпретации таится особая опасность манипуляции сознанием с помощью мифов. Что бы ни случилось в мире, миф имеет в своей структуре полочку, на которую можно поместить происшедшее событие так, чтобы оно не тяготило своей необъяснимостью.
Иногда миф есть способ заместить в сознании невыносимый, достоверный образ страшной действительности, с условным образом которой можно ужиться.
В технологии манипуляции сознанием эффективность мифа определяется тем, что он экономит психологические усилия. Миф, кроме всего прочего, задаёт человеку матрицу, которую тот сам «творчески» наполняет конкретным содержанием.
Начиная со второй половины XX века наблюдается неуклонный рост стремления общества, не способного совладать с объёмом информационных вызовов и проблем, к мифологизации своего сознания.
В этой связи современный мир оказывается, до известной степени, обречен «жить мифами», как и любой архаичный социум. С той лишь разницей, что люди древности, будучи погруженными в пространство мифа, не заявляли о своей приверженности принципам рационализма и прагматизма, в отличие от современной цивилизации, декларирующей принципиальную установку на логическое, рациональное мышление.
Потребность в мифотворчестве даже усиливается в силу усложнения жизни современного общества, его дифференциации на множество групп и сложности управления им.
В силу противоречивости между стремлением общества оставаться в рамках логически обоснованного мышления и стремления компенсировать недостаток целостности мироощущения усилением мифоло-
гичности сознания, происходит массовое нарастание тревожных настроений и переживаний.
В свою очередь, этот тревожный вектор направляет процесс непрерывной мутации социальных мифов в сторону иррациональной воинственности, агрессивности, гипертрофированному клерикализму, тяготению к воинствующим антинаучным, мракобесным доктринам в общественной жизни, а также к упрощенным силовым решениям сложных социальных и международных проблем.
В этих условиях стремительно разрастаются политические мифы, создающие благоприятные условия для манипулирования общественным сознанием и «ползучей» дегуманизации политических идеологий и практик.
В целом в современном мире происходит постепенное отдаление общества от идеалов рационализма и правозащиты, призванных утвердить свободу человека как ответственного и разумного существа.
Идеалы правового и рационально аргументированного прогресса всё более вытесняются доктринёрским консерватизмом, идеями «исторической и национально-государственной «избранности», архаичными суевериями, по сути дела, перерастающими в «массовую паранойю», основанную на страхе перед свободой, которая всё чаще интерпретируется как тревожная «неизвестность» и «нестабильность», как угроза распада государства.
Психиатрам хорошо известен так называемый индуцированный психоз, когда болезненная симптоматика передаётся от психически больного другому, ранее здоровому человеку, а иногда «заражению» подвергаются несколько лиц.
Существует и явление «массового психоза», который в полной мере был описан выдающимся русским психиатром В. М. Бехтеревым в работе «Внушение и его роль в общественной жизни».
Бехтерев отмечал, что хотя в возникновении «психопатических эпидемий» «отражаются прежде всего господствующие воззрения народных масс данной эпохи, данного слоя общества или данной местности», решающую роль играют не стереотипы общественного сознания как таковые, но целенаправленное внешнее и внутреннее внушение: «не может подлежать никакому сомнению, что ближайшим толчком для развития этих эпидемий является внушение и самовнушение. Господствующие воззрения являются здесь благоприятной почвой».
Именно внушение «действует решительно везде, где дело идёт об объединении группы лиц одними и теми же чувствами и мыслями и представляет собой не что иное, как непроизвольное прививание известных настроений, идей или действий».
За истекшие 100 лет данная социально-психопатологическая тенденция приобрела постоянный характер, превратившись в своего рода «патологический вариант нормы».
* * *
psihiatria4Устав ВОЗ гласит: «Здоровье является состоянием полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствием болезней и физических дефектов».
В этом контексте психическое здоровье рассматривается как неотъемлемая часть и важнейший компонент здоровья в целом, представляя собой состояние благополучия, при котором человек может реализовать свой собственный потенциал, справляться с обычными жизненными стрессами, продуктивно и плодотворно работать, а также вносить вклад в жизнь общества.
«Патологический вариант нормы», таким образом, не может рассматриваться как симптом здоровья и общего благополучия.
И в силу этого нарастание в современном обществе стрессогенных информационных трендов представляет потенциальную угрозу не только для психического здоровья людей, но и для безопасности общества в целом.
Воздействующие на общество стрессогенные социально-информационные факторы не только не дают возможности сформировать комфортную для людей социально-психологическую среду, но прямо провоцируют у отдельных людей развитие тяжелых и хронически тревожных и депрессивных психотических расстройств.
Хронически невротизированное, пораженное тревожными переживаниями общество может быть легко превращено в объект манипуляции со стороны сил, обладающих доступом к формированию глобальных информационных потоков.
Данное положение вещей чревато угрозой узурпации контроля над обществом узкой группой лиц или лидеров, способных, в силу своей недостаточной компетентности либо деструктивной мотивации, резко нарушить баланс (социальный, политический, военный, экономический, экологический)
и подтолкнуть человечество к принятию решений, угрожающих его жизни и благополучию.
* * *
Помимо общих для всего мирового сообщества факторов, на российское общество также воздействуют информационно-патогенные факторы, порождаемые собственно российской реальностью. В частности, речь идёт о деструктивном воздействии на общество со стороны представителей социально-политических «верхов».
В этой связи вопрос о «психопатической эпидемии», поразившей современное российское общество, возможно сопоставить с событиями столетней давности, связанными с преддверием крушения императорской России в 1917 г.
Накануне Февральской революции русское общество, причем в первую очередь самые образованные его слои, впало в «коллективную паранойю» шпиономании и прочих мифологических построений, в первую очередь, связанных с фигурой царского фаворита Г. Е. Распутина. Когда агенты врага мерещились общественности даже в императорских покоях.
Сегодня в центре «паранойяльной системы» общества во многом схожие феномены: поиск «внешних» и «внутренних» врагов, «пятой колонны», страх военного поражения и утраты суверенитета, экономического обвала, подрыва «религиозных основ».
При этом, как и столетие назад, катализаторами этого процесса оказываются представители политической элиты.
Так, в ходе рассмотрения резонансного уголовного дела с политическим оттенком органы следствия представляют обвинительные заключения, а суды выносят приговоры, обращаясь не только к нормам права, но и к неправовым факторам – политической линии высшего руководства, решениям церковных соборов и т. д.
В свою очередь, народные избранники «обретают» мироточащие бюсты покойных государей, призывают давить танками, тракторами или лечить сексуально инаких, принимают сомнительные законы «об оскорблении чувств верующих» или об уголовном преследовании за «отрицание бога», «неуважение к власти».
С явного одобрения высших чиновников, руководствующихся представлениями о приоритете церкви в духовной сфере, инициируются акты целенаправленного ущемления интересов светской культуры. Передаются церкви ценные экспонаты из музеев, в ведение церкви передаются объекты культурного наследия, закрываются функционирующие ранее в стенах культового здания концертные залы.
Отдельные «активисты» выступают с инициативой создания «христианского государства». Совершаются нападения на выставки, спектакли, якобы не соответствующие «христианским ценностям». Травле подвергаются театральные и кинорежиссеры, кинофильмы.
На этом фоне появляются политики, которые сознательно черпают архаические идеологические концепты, противоречащие принципам правового государства и гуманизма, и затем превращают их в акт политического воздействия на общество в целом.
Активное использование этих идей позволяет данным политикам, подчас малообразованным и даже интеллектуально «серым», закрепиться в качестве представителей «элиты», сделаться заметными и приобрести немалые политические и материальные дивиденды.
На первый взгляд, между сегодняшним днём и эпохой столетней давности, когда российское общество, включая представителей его социально-политических верхов, буквально помешалось на иррациональных сюжетах – распутинском «шпионаже» и «хлыстовстве», засилье «тёмных сил», – стилистически и содержательно много общего.
А именно, гротескная демонизация образа врага, массовая истерическая самонакрутка на основе выдуманных или непроверенных фактов, концентрация общественного внимания на тех или иных сексуально окрашенных сюжетах, вера в социальное чудо как способ преодоления всех накопившихся проблем. Всё это было тогда, есть и сейчас.
Однако есть и существенные различия.
* * *
Царская семья и придворный круг безоговорочно верили, что «старец Григорий» – святой и спаситель династии. А львиная доля образованного класса была убеждена, что он – «черт», «изувер», «хлыст», «половой психопат», «немецкий шпион», «глава тёмных сил». В результате в России оппозиционный «массовый психоз» захватил элиту общества, начиная с разночинной интеллигенции и кончая великими князьями. Ситуация «коллективного помешательства» интеллектуальной элиты общества, его «мозга», свидетельствовала о близком коллапсе системы в целом и одновременно способствовала ему.
Так, великий князь Николай Михайлович (родной дядя Николая II) был тайным вдохновителем убийства Григоря Распутина, а кузен государя великий князь Кирилл Владимирович явился после свержения Николая II с красным бантом к Таврическому дворцу, где обосновалась новая революционная власть.
Почти вся Государственная Дума, включая консервативно-монархические фракции, стала на сторону происшедшей в Петрограде солдатско-рабочей революции.
Практически все командующие фронтами отказали императору в поддержке и призвали его отречься от престола.
И всё это явилось следствием накопившегося к тому времени практически всеобщего убеждения не только в том, что действующий император слаб и недееспособен, но и в том, что им тайно руководят вышеупомянутые «тёмные силы», от которых необходимо было избавиться любой ценой во имя спасения Родины.
Сейчас же ситуация в России в социально-политическом и социально-психологическом отношениях иная.
Сегодня «наверху» царит не столько самоубийственный мистицизм, сколько холодный авторитарный прагматизм. При этом процесс разжигания «низового» мракобесия направлен на консервацию властных структур в их наличной форме и носит управляемый и контролируемый характер.
В современной России «обезумела» в основном лишь «рядовая общественность», или «интеллектуальные низы».
При этом иррациональная волна, идущая «снизу» и управляемая и контролируемая «сверху», не только не угрожает существующей власти, но фактически легитимизирует все её наиболее консервативные и антилиберальные авторитарные начинания.
* * *
Впадение в мракобесие не высокоинтеллектуальных, а прежде всего средних в умственно-образовательном отношении слоёв общества не грозит социальному организму гибелью. Это состояние может лишь вызвать у него апатию, «головную боль» и тому подобные несмертельные недомогания.
Такая ситуация напоминает превосходно описанную ещё М. Е. Салтыковым-Щедриным политику «управляемой глупости», в условиях России, как наглядно демонстрирует её долгая история, вполне эффективную и долгосрочную.
Большая же часть интеллектуалов в современной России не вовлечена в обскурантистский карнавал и сопутствующие ему законодательные «чудеса» и сохраняет к происходящему критическое отношение.
Таким образом, налицо контрастная разница между ментальными процессами, происходящими среди интеллектуального меньшинства, с одной стороны, и среднестатистического большинства, с другой.
* * *
«Вера» интеллектуалов в некоторых радикальных политических деятелей, своего рода «чудотворцев», бывшая весьма распространённой на протяжении ряда лет, уже прошла свой пик. Отмечается политическая поляризация молодёжи, впервые окунувшейся в поток политической информации. Часть её следует в фарватере взглядов внесистемной оппозиции. Другая часть настроена конформистски к власти и использует её как надёжный социальный лифт и источник материального благосостояния.
Как можно судить по дискуссиям в интернете, по содержательной стороне политико-экономических митингов, среди политизированной части представителей «интеллектуального класса» увеличивается число критикующих власть, системную оппозицию по поводу того, что ещё вчера считалось бесспорным. Таким образом, данная высокоинтеллектуальная социальная группа демонстрирует способности к критическому восприятию реальности.
* * *
На этом фоне имеет место тенденция к падению рейтинга президента среди поддерживающего его «мейнстримного» большинства. Образ его серьёзно потускнел на фоне пенсионной реформы и неуклонного падения материального благосостояния (на 11% с
2014 г., по данным Росстата), за которое несёт ответственность действующая власть.
Такой расклад «психических состояний и потенциалов» важен, прежде всего, с точки зрения стратегических перспектив общества. Психическое здоровье интеллектуальной элиты – это абсолютное благо для будущего развития страны, поскольку именно оно в конечном счете предохраняет общество от разрушения.
Как минимум два важных обстоятельства отличают социально-психологическую ситуацию, существующую в современной России, от той, что имела место накануне 1917 г.
* * *
Во-первых, власть в современной России глубоко психически нормальна, «с холодной головой». И в силу этого способна заблаговременно профилактировать любую опасную для себя революционную угрозу.
Правда, одним из средств профилактики организованной протестной социальной активности является «контролируемая невротизация» общества через внедрение в его жизнь иррациональных, контркультурных и социально агрессивных влияний, чрезмерной конформистской клерикализации общества. Это достигается и с помощью мощного внушающего и пропагандистского потенциала электронных СМИ.
По Суркову необходимо «...осознание, осмысление и описание путинской системы властвования и вообще всего комплекса идей и измерений путинизма как идеологии будущего», «Высокое внутреннее напряжение, связанное с удержанием огромных неоднородных пространств, и постоянное пребывание в гуще геополитической борьбы делают военно-полицейские функции государства важнейшими и решающими».
Всё это атомизирует общество, разобщает, делает неспособным к независимому от власти политическому сплочению.
Во-вторых, интеллектуальный класс продолжает сохранять ясность ума. Данное обстоятельство представляется особенно важным. В ситуации возможного политического обвала, который для авторитарной системы рано или поздно становится актуален, сохранивший способность к рациональной рефлексии интеллектуальный класс будет иметь шанс предложить обществу – в условиях резко изменившихся, «сбивающих с толку» большинство населения реалий – социально конструктивный сценарий дальнейшего развития.
В то же время ситуация «управляемой массовой паранойи», которая до известной степени стала в России постоянной, чревата также, как минимум, двумя опасными социально-психическими патологиями, имеющими чисто медицинский, психиатрический аспект. Речь идёт об общем росте тревоги как причине, способствующей распространению массы тревожных и депрессивных расстройств, а также об усилении религиозно обскурантистских тенденций в общественном сознании, ликвидации государственной психотерапевтической службы как факторах, препятствующих эффективной медико-психологической поддержке населения.
Михаил Архангородский
Март 2019 г.
Встреча Владимира Путина с его поклонниками на ул. Московской в г. Пензе, 29 апреля 2011 г.
Фото Дмитрия Земскова

Прочитано 1571 раз

Поиск по сайту