Сестрам по серьгам
Итак, 20 августа газеты вышли с траурным коммюнике: Б. Н. Ельцин, решив у себя на даче почистить ружье перед охотой, случайно прострелил себе затылок.
21 августа М. С. Горбачев обратился в Верховный Совет с просьбой освободить его от обязанностей президента в связи с переходом на работу в Советский фонд мира.
Стальное кольцо вокруг Белого дома рассосалось, трудовые коллективы провели собрания и приняли пламенные обращения в поддержку ГКЧП.
Но главный вопрос – сохранение Союза – с повестки дня не снят. Потому как основной способ формирования империй – подкуп национальных элит.
В СССР им многое разрешалось: разводить в своих улусах раннекапиталистические или позднефеодальные порядки, нещадно эксплуатировать подведомственную рабсилу и богатеть до такой степени, что Леонид Ильич, в бытность свою генсеком, не без иронии прокомментировал получение подарка в виде золотого бюста самого себя: «Широко шагает социалистический Узбекистан!»
Падение цен на нефть привело к тому, что возможности для подкупа сократились. На кончике языка нацэлит зависло сакраментальное «Спасибо этому дому, пойдем к другому», хватит кормить вечно нищую и неустроенную Россию. Срочно надо было найти, что еще дать.
Тут Янаев и Co оценили мудрость М. С. Горбачева, который не просто собирался подписать новый Союзный договор, но и пригласить на должность союзного премьера Н. Назарбаева (неслучайно же тихий и мирный банковский труженик В. Павлов оказался вдруг в рядах ГКЧП?)
Другой член ГКЧП – В. Крючков – с глазу на глаз переговорил с Павловым о допущенных им упущениях в должности председателя правительства и на более ранних должностях. После чего Янаев лично навестил В. Павлова в кремлевской больнице и проникновенно сообщил о том, что «... главное сделано – Союз спасен. Теперь можно и передохнуть». После чего В. Павлов удалился туда, откуда и пришел: на роду у него было написано стать руководителем «Часпромбанка», советником «Промстройбанка» и т. д. Никакой склонности к диктаторско-репрессивной деятельности за ним более замечено не было.
Украина побольше Казахстана – тамошней элите надо дать что-нить помясистей. Например, Курскую и Белгородскую области (а вы думали, Хрущев от хорошей жизни подарил Крым в 1954 г.?)
От такого подарка Украина отказаться не могла.
Официозы вышли с шапочными заголовками о нерушимом братстве и дружбе между народами СССР, доказательством чего служит естественная и закономерная передача двух регионов из состава РСФСР в состав УССР. Кто-то повозмущался, но и эта проделка ее авторам сошла с рук.
Белоруссия поменьше, поэтому ей отдали чужое – г. Вильно с окрестностями. Ну и что, что Литва объявила свою независимость и отказывается признавать кремлевские указы?
Горячие головы найдутся по обе стороны границы, а с новым карабахом в качестве приданого Беларусь далеко из Союза не уйдет.
В Таджикистан, куда вкатилась Афганская война, так и сяк придется послать войска. Для страховки – и в Узбекистан.
В Киргизии – создать политическую партию, ратующую за присоединение к Казахстану. Киргизская номенклатура так впечатлится перспективой, что сама будет проситься остаться в Союзе.
Эстония, Латвия и Грузия настолько малы, что их ухода можно и не заметить. Уровень № 1 пройден: СССР сохранен, демонстранты исчезли, опросы общественного мнения подтвердили, что 99,99% безоговорочно «одобрям-с!» и безумно счастливы жить в «обновленном Союзе».
Слабое звено
Как и всякий неглупый человек, М. С. Горбачев взял в вице-президенты человека, который никоим образом не мог заменить его. И члены ГКЧП быстро осознали это. Янаев и сам рад был уйти в тень, но вторая подряд декооптация выглядела бы слишком дискредитирующе для ГКЧП. Кто-нибудь еще подумает, что, мол, «…захватили власть, а теперь меж собой грызутся».
Поэтому устранение Янаева с кремлевского олимпа решено было обставить с подобающей помпой – провести досрочные «истинно демократические выборы, чтобы показать всему миру, что к власти в СССР пришла не какая-то хунта, а выразители интересов и чаяний трудящихся во всем многообразии этого понятия».
И кто, вы думаете, на этих выборах победил? Угадали!
На самом-то деле, если на выборах 2000 г. мог победить полковник КГБ, то почему в 1992 г. не сможет победить генерал и председатель этой досточтимой организации?
В вице-президенты новый кремледержец взял Пуго, ГКЧП в целом отбыл за зеркальные витрины подобающего музея.
Винтики и гайки
Как это ни покажется кому-либо странным, но начинал Михаил Сергеевич отнюдь не с либерализации и демократизации, а с закручивания гаек. Не залихватски, как во времена Андропова – с рейдами дружинников по кинотеатрам и вылавливанием слоняющихся по магазинам в рабочее время конторских тружениц. А методично и грамотно.
Руководителям производств напомнили о таком показателе, как коэффициент сменности станочного оборудования, заставили, как при Сталине, работать в три смены. Вышел антиалкогольный указ.
Была введена такая жуть, как госприемка. А это была реальная жуть – предприятия, до этого успешно выполнявшие план, месяцами не могли отгрузить ни единицы продукции.
И лишь после того, как эти меры не дали ощутимого результата, пошли разговоры о кооперации, личной заинтересованности трудящегося в результатах своего труда; о рыночных отношениях, et cetera, et cetera.
В отличие от нынешних критиков Михаила Сергеевича, В. А. Крючков наблюдал все эти потуги Горбачева «закрутить» гайки очень даже непосредственно, и как человек, отпахавший в свое время три года разметчиком на оборонном заводе, понимал, что если гайку чересчур перетянуть, то либо болт лопнет, либо вся конструкция разрушится.
Да он и не представлял, как еще можно закрутить гайки. Ввести на предприятиях казарменное положение? Оно и так де-факто введено. То, что людей отпускают поспать-покушать домой, не показатель.
Мобилизовать на работу в промышленности и агросекторе все население страны? Легко сказать!
Расплодившуюся бюрократию – не тронь! Нельзя рубить сук, на котором сидишь. Это – голоса на выборах!
Врачей и так не хватает. Педагоги – это святое. Но немножечко их можно поиметь. Потому как в городе их переизбыток, а в деревню они не едут.
Осталось пересчитать по головам творческую интеллигенцию и выписать ей командировки на заводы и в совхозы: пусть выполняют план и вдохновляются на будущие полотна, романы про цемент и чугун и оратории во славу пятилеток.
Потенциальные левитаны, есенины и прочие шостаковичи в местах своего назначения-заключения быстренько спились и скурились.
Идея же «закручивания гаек» вслед за идеями построения коммунизма, социализма с человеческим лицом, кооперативного социализма и т. п. отбыла в светлое манящее недосягаемое будущее.
Шаг влево, шаг вправо…
Решить «кавалерийской атакой» проблемы экономики не получилось. И пришлось задуматься о ней серьезно. Главной проблемой народно-хозяйственного жития-бытия в то время представлялся тот факт, что у народа развелось слишком много денег – много больше, чем товаров в стране.
В результате, у пипла пропал стимул к труду: работай, не работай – все равно ничего не купишь.
Из всех вариантов по развитию страны сколько-нибудь вменяемыми были два: леволиберальная программа «500 дней» Явлинского и праволиберальная Гайдара.
Казалось бы, Владимир Александрович должен был тяготеть к левой программе Явлинского. Но поставьте себя на место человека, которому, с одной стороны, предлагают ждать целых полтора года довольно туманных с точки зрения человека в погонах результатов, а с другой стороны, говорят: «Отпустим цены! Через полтора месяца у народа не останется денег, и публике придется засучить рукава!»
Крючков вызвал двух самых видных экономистов – Аганбегяна и Абалкина, – и те кивнули головой: «Да, так оно и есть. Денежная масса не соответствует товарной. Надо ужать одну, чтобы начала расти вторая».
Президент подписал указ о назначении Егора Гайдара вице-премьером правительства. Глядя ему в своем кабинете в глазки, сурово спросил:
– В случае чего, цены-то эти можно будет того? – взмахнул рукой, сжимая в полете кулак.
– Этот топик мы с коллегами уже неоднократно ставили на дискурс, – ответствовал свеженазначенный вице-премьер. – В потенции это пробабильно, но едва ли такой ход понадобится.
Президент понял, что ничего уже в этой жизни не смыслит, и потупил очи.
На следующий день (2.04.1992) вышло постановление «Об усилении роли Госплана в период коренных экономических преобразований и развитии методологии рыночного регулирования цен в условиях интенсификации экономики».
Британский опыт
Надо сказать, что Гайдар и поверивший ему Крючков с отпуском цен крепко обмишулились. Нюанс состоял в том, что у тех, кто работал (в промышленности, сельском хозяйстве), денег и до реформы 2 апреля по крупному счету не было. Ну не принято в России платить тем, кто работает! Такая вот национальная особость великой страны!
И потому простимулировать их лишением накопленного и ростом цен нельзя – только угробить.
А те, у кого деньги были, готовы были на что угодно, лишь бы не идти на заводы и фабрики, в колхозы и совхозы.
Через полгода органы государственной и муниципальной власти ломились от патриотов, жаждущих пережить «интенсификацию экономики» на казенную зарплату. Кого не брали в обл-, гор- и райадминистрации, те насыщали органы охраны правопорядка, налоговые и прочие надзорные службы, которые плодились, как кролики.
Те, кому не удавалось устроиться ни туда, ни сюда, шли в «челноки», сновали через границу и несли в массы ужасную весть о том, что загнивающий Запад на самом деле не так уж гнил и даже мало чем отличается от былого Советского Союза.
Был большой соблазн приказать погранцам расстреливать челноков на месте, но близкие люди разубедили Владимира Александровича: «Не время. Вот цены на нефть пойдут вверх, тогда можно. А пока надо дать народу хоть как-то прокормиться!»
Результатом стало очередное постановление «О внешнеэкономической деятельности малых предприятий и физических лиц», подписав кое, президент дал-таки поручение проанализировать, как другие страны и народы выкарабкивались из подобной ситуации.
Исследование перепоручили надежному человеку – Толе Чубайсу, сынку Бориса Матвеевича, бывшего начальника кафедры марксизма-ленинизма Высшего военного инженерно-технического Краснознамённого училища.
Толя не был, в отличие от Гайдара, каким-то гуманитарием. Наоборот! Окончил вуз инженерно-экономической направленности, работал в питерской администрации руководителем экономического сектора, в ситуации разбирался.
Еще в марте 1990 г. предлагал Ельцину прикрыть лишние свободы (печати, собраний, забастовок и пр.) и без пыли и шума провести экономические преобразования. По сути, придумал ГКЧП за полтора года до ГКЧП!
И Толя не подвел. Еще раз подтвердил, что М. С. Горбачев не так прост, как кажется, и не даром заглядывал в рот Маргарет Тэтчер.
Совсем недавно старушка Англия оказалась примерно в такой же ситуации, что и СССР в период застоя. Разбалованная колониальным рынком сбыта промышленность утратила конкурентоспособность, зажравшийся народ трудиться не хотел, государственный сектор экономики золотых яиц не нес и лежал на бюджете тяжким бременем.
Тут кому-то и пришла в голову идея раздать народу ваучеры – фантики, якобы дающие право на долю в приватизируемой государственной собственности. Рабочие как бы стали совладельцами своих шахт и копей, получили надежду на дивиденды и прочие бонусы.
Ну, а ежели какая шахта или завод накроются медным тазом, то с государства взятки гладки: сами хозяева, сами и виноваты. Не хрен было в профсоюзах права качать и файф-о-клоки по три раза на день гонять!
Толя так красиво расписал этот английский фокус-покус, что Гайдара турнули из вице-премьеров, а Анатолия Борисыча назначили на его место. Проводить ваучерную приватизацию.
Гайдар же вовсе и не обиделся и даже написал в своем журнале «Коммунист» (орган ЦК и главный пропагандистский инструмент партии) статью, в которой открыл новую форму общенародной собственности – акционерную.
Осень патриарха
Чем дальше в лес реформ, тем явственнее Владимира Александровича одолевало ощущение того, что все идет, как пел Высоцкий, «не так, как надо».
Его поражал тот факт, что британско-ваучерный план Чубайса действительно «дал выхлоп»: народ засуетился, приободрился, торговля ваучерами, а потом и акциями пошла по стране, как верховой пожар по засохшей тайге. Впервые за многие годы заводы и фабрики зашевелились, ВВП вышел в плюс.
И хотя скептики поговаривали, что причина всему – окончание очередного цикла низких цен на нефть, все равно арестовывать под такую сурдинку Чубайса, вводить спецназ на биржи и конфисковывать имущество у тех, кто за ящик водки навыкупал ваучеров на целый завод, было уже как-то некомильфозно.
Но больше всего Владимира Александровича поражало то, что люди, которых он считал столпами мироздания и самыми верными рыцарями идеи, тоже вверглись в эту безумную суету.
С изумлением он выслушал тираду пойманного за лацкан друга детства:
– Старик! Неужели не понимаешь? На штыках долго не усидишь! Собственность – вот в чем стабильность! Раз ты имеешь, то и тебя имеют, и все мы – в своем имении!
Президент вновь понял, что чего-то не понимает. И нужен кто-то, кто поймет. Кто знает все ходы-выходы этого плутовского термитника.
На выручку пришел безотказный Чубайс. Вспомнил, что «…работал в администрации у Собчака один толковый мужик. Тоже из конторских. Даже в длительной загранкомандировке успел побывать. Мастер был разруливать всякие непонятки. Надо только помочь ему подняться. А то он сейчас где-то на третьих ролях концы с концами сводит…»
– Подготовь указ о назначении вторым вице-премьером, – скрипнул голосовыми связками президент. – Посмотрим твоего решалу…
… В тот вечер к нему пришли друзья – самые близкие. Но нездоровое оживление царило и тут: то и дело сквозь общий гомон прорывалось: «Курс доллара! Обмен! На Лондонской бирже! 22 цента плюсом за баррель!» «Неужели вот им-то зарплаты не хватает?» – думал Владимир Александрович.
А самые близкие уже парили в заоблачных мечтах: пора! Пора «пощупать за вымя» страну непуганых идиотов, скупать за выкаченные оттуда же нефтебаксы их хай-тек, ай-ти и все остальное «вкусненькое». А если начнут ломаться, то ядерным мечом по ушам!
И уж речь шла о том, что Европа истосковалась по «новому сталинскому освободительному походу», что до Рейна – одна заправка танковых баков. Короче говоря, пора вновь и кардинально «спасать человечество».
– Да с чем же вы туда идти спасать собрались? – просипел президент, ткнув скрюченным пальцем в огромный плазменный экран.
Там шла новостная программа: полуголые тетки рекламировали своими телесами не то сникерсы, не то памперсы, ОМОН шмонал палатки на стадионах, новообретенные олигархи трясли необъятными щеками во весь экран.
– С этим что ли?
Но его не слушали. Отмахнулись. Сказали, что издержки процесса. «Вот наведем порядок там, а у себя уж!..» – «Да нам там и «с этим» рады будут! Никуда не денутся!»
Когда друзья разошлись, президент, напевая себе под нос «Мы яблочко-песню держали в зубах», пошел в спальню, нашел в ящике стола старый проверенный ТТ и на словах «Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать» приставил ствол к подбородку, и нажал на спуск.
Отряд не заметил потери бойца. Провели новые и еще более демократические выборы. Но это уже другая история, говорить о которой не хочется.
Землякам
Как пиво не пьется без водки, так и рассуждения о пакостности реформ и гибельности 90-х не звучат без умозаключения о том, что для полного счастья надо расстрелять 2-3 миллиона сограждан – «и тогда все пойдет путём!»
И, прочитав эту историю, ревнители расстрелов возмущенно спросят: «Да какая же это альтернативка? Ни тебе возродившегося Великого Сталина, который поведет страну от успеха к победе и единым взором обратит Америку в радиоактивный пепел!
Ни тебе буржуинов и всяких прочих либералов, которые на карачках приползут на Красную площадь просить прощения «у всего советского народа» за то, что они есть! А потом дружными колоннами двинутся на южные берега северных морей «пятой точкой клюкву прессовать!»
Беда в том, что история – пусть даже альтернативная – штука очень детерминированная. Ход ее определяется долговременными и капитальными факторами, которые также формируются не одно десятилетие. С бухты-барахты здесь ничего не происходит. И развилки на пути истории, на которых она могла бы пойти «другим путем», чрезвычайно редки, раз в 300-400 лет, и обусловлены они исключительными обстоятельствами.
19 августа 1991 г. – явно не такая «точка бифуркации». И расстреляй ГКЧП 2-3 млн человек, не расстреляй, в истории бы мало что изменилось.
Пол Пот убил 3 млн своих соотечественников. И что? Он принес счастье своей стране?
Вопрос в другом: «А нравственно ли убивать людей, тем более 2-3 миллиона, ради того, чтобы бездеятельно-неврастеничный обыватель мог еще 10-15 лет «сидеть ровно на попе» и тешиться иллюзией того, что он весь в шоколаде?»
Надо просто научиться смотреть правде в глаза. Беда не в том, какие реформы – либеральные или мобилизационные, или какие-либо еще.
Беда в том, кто за эти реформы берется. Через либеральные реформы пришлось пройти всем развитым странам. По многим признакам, эти реформы – историческая неизбежность.
И если люди брались за них дружно и без склочных поисков «предателей и вредителей», как это сделали немцы или японцы, то все у них получалось. И в считанные годы разбомбленные в пух и прах страны дарили миру экономическое чудо.
Если всякая попытка понудить «ровно-на-попе-сидящих» пошевелить «булками» приводила лишь к яростному вскипанию возмущенного разума, то и получалось у этих народов то, что получилось. Включая обманутые ожидания, обнищание и т. п.
Потому моему добросердечному читателю и следует в первую очередь задаться вопросом: «А не я ли виноват в передрягах 90-х? И, может, моя вина не так мала, как это принято представлять?»
В завершение этой истории меня попросили рассказать, а что же в альтернативной истории может произойти в Пензенской области? Может, что-то неординарное? Придет к власти необыкновенный руководитель? Случатся судьбоносные события?
Вряд ли неординарным будет тот факт, что назначенный в реальной истории среди постгкчпистской суматохи первым лицом региона г-н Кондратьев в альтернативной истории такой чести не удостоится и останется скромным коммунальным тружеником.
Анатолий Ковлягин в своем кабинете. Фото Александра Николаева.
Вряд ли будет слишком неожиданным тот факт, что склонный к идеологической работе Б. Ф. Зубков уступит роль главы региона более жесткому и прагматичному А. Ф. Ковлягину.
Не видно никаких факторов, которые могли бы поколебать позицию Анатолия Федоровича в течение всего срока президентства Крючкова.
Лишь под конец своего властвования, когда понимание того, что «все идет не так, как надо», уже могильной плитой давило на сердце, Владимир Александрович вдруг осознает, какая путаная и неповоротливая система управления в стране: тут и партия, и Советы, и какие-то выборы.
Хотелось чего-то более простого, наподобие армейской вертикали. Напрашивался термин «генерал-губернаторы». Но дух ГКЧП самопозиционировался в качестве наследника великого революционного прошлого, этому духу больше импонировали «комиссары», чем старорежимные «губернаторы».
Один из референтов, вспомнив, что набором призывников в регионах занимаются военные комиссары, предложил представителей цивильной вертикали именовать «гражданскими комиссарами».
И, чтобы не мудрствовать лукаво, решено было этими «гражданскими комиссарами» назначать заместителей военных.
Вот и знакомые все лица…
Кто сказал, что на благословенной пензенщине что-то происходит?
Даже совпадения всех имен и фамилий в этой повестушке случайны, описанные события к реальной истории не имеют никакого отношения…
Алексей Борисов, вольный мыслитель
