Служили там не за медали

Египетская сила
Советский Союз завязал дружбу с Египтом в 1950-е годы: сразу после того, как там свергли монархию и к власти пришёл молодой революционер Гамаль Абдель Насер. Он публично пообещал «экспортировать» революцию в другие арабские страны.
В обмен на это Москва стала оказывать египтянам экономическую помощь. Им давали деньги в долг, возили сухогрузы с зерном, практически за «спасибо» возвели дорогостоящую Асуанскую плотину – 3 км в длину и 100 м в высоту. На её строительстве трудилось порядка 5 тыс. советских специалистов.
Мы также помогали в военном строительстве. Советский Союз поставлял туда самолёты, танки, зенитно-ракетные комплексы. Их офицеры обучались в наших училищах.
Армия Египта активно помогала делать революцию в Йемене и даже демонстрировала кое-какие успехи. Однако в целом она была всё-таки слабая, что подтвердилось во время конфликта с Израилем в 1967 г.: египтян разбили за 6 дней. Они потеряли практически все свои самолёты и больше 10 тыс. человек погибшими. Израильская армия дошла до Суэцкого канала и захватила весь Синайский полуостров.
Дальнейшее противостояние показало, что египетская армия – это полный ноль, из них вояки плохие. Если офицеры хоть что-то понимали, то солдаты были совсем безграмотными. Обслуживать сложные зенитно-ракетные комплексы и другую технику у них не получалось.
Зато 5 раз в день принято было молиться. Идут боевые действия или не идут – они всё равно стелют ковёр и совершают намаз.
Ребята рассказывали, что женский израильский батальон подходит к границе, женщины трусы снимут, задницу им покажут – они лицо закрывают руки и голову в землю. Потому что религия запрещает смотреть.
А в это время диверсионная группа запросто подходит к границе, минирует ограждения и т. п.  Женщины трусы надевают – взрыв.
Советский Союз отправлял туда ещё несколько партий боевой техники, но это не помогло. Меньше чем за год Египет потерял 50 боевых самолётов, ракетный щит действовал неэффективно, израильская авиация постоянно бомбила войска и промышленные объекты.
В связи с этим к 1970 г. было принято решение ввести на территорию Египта советские боевые части.
В обстановке строгой секретности

Наша зенитно-ракетная бригада стояла в Жданове. Где-то в феврале пришла разнарядка: готовить 2 дивизиона (400 человек).
Перед особым отделом в таких случаях ставится задача: обеспечить секретность передислокации, не допустить утечки данных.
Для этого с каждым отобранным солдатом и офицером проводилась персональная беседа о неразглашении информации, спрашивали, сможет ли он выполнить интернациональный долг. При этом не говорили, куда именно придётся ехать.
Вся переписка военнослужащих бригады ставилась на ПК (перлюстрация корреспонденции). То есть ни одно письмо не уйдёт до тех пор, пока в особом отделе его не прочитают. Нам приносили их в кабинет толстыми пачками, мы вдвоём запирались и читали. Если встречался хоть какой-то намёк, тут же вызывали военнослужащего:
– Мать твою так! Вам же говорили, что нельзя.
– Да я же завуалировано…
– Вам было сказано: нельзя. А Вы проболтались.
Случаи единичные. Тем не менее, провинившихся оставляли в Советском Союзе. Если он член партии – исключали из партии.
Командировка в Египет планировалась на один год. У меня жена и маленькая дочь. Чтобы объяснить им своё отсутствие, я говорил, что поедем в Германию. Их  тоже фотографировали на загранпаспорт, жена всерьёз собиралась в Германию, у неё фотографии до сих пор где-то лежат.
Перед отъездом я сказал ей, что часть ещё не обустроена, первое время будем жить в землянках. Как только решится вопрос с жильём – сообщу телеграммой.
Так и уехал. Это был конец апреля 1970 г.
Как мы везли хлеб, сбивающий самолёты

Нас привезли в Николаев, в морской порт. Там мы сдали все свои документы и личные вещи. Взамен военной формы нам выдали гражданскую одежду.
У причала стояло два больших сухогруза. В их трюмы погрузили технику – зенитно-ракетные комплексы С-125 «Нева». Поверх техники были сделаны настилы, на которых разместили личный состав.
В трюме каждого сухогруза было размещено 400 человек. Из условий: обыкновенные ватные матрасы и подушки, которые лежат прямо на полу. Подниматься на палубу запрещено –  нарушишь секретность.
Как сотрудник особого отдела, я должен был следить за обстановкой на судне. Для этого мне сделали легенду: я шёл как представитель «Инфлота», у меня было место в каюте четвёртого помощника капитана. Наш сухогруз назывался «Демьян Бедный».
В Средиземное море заходили через пролив Босфор. Мы были оформлены как судно, которое везёт сельскохозяйственный груз в Алжир.
Перед входом в Босфор нас останавливал турецкий пограничный катер, на борт поднимался таможенник. Его отвели к командиру, угостили выпивкой и закуской, дали хороший подарок. В трюм он даже не спускался. На случай того, если он захочет спуститься в трюм, у меня лежали деньги – 300 долларов. На деньги они были падкие. Кроме того, лежали рубли. В те годы рубль сильно ценился: за 10 рублей давали золото. Взятку можно было давать и рублями.
Пролив Босфор довольно узкий. Иногда корабль шёл в нескольких метрах от бетонной набережной  Стамбула. Если взять шест длиной метра два и  разбежаться по палубе, то можно свободно спрыгнуть на берег.
Уже потом я узнал из секретной инструкции, что на каждый сухогруз было выделено 5 автоматов. В тот момент, когда судно шло по Стамбулу, на секретных постах находились вооружённые моряки: в случае попытки к бегству они имели право стрелять на поражение.
В бега, разумеется, никто не подался: все сидели в трюме, играли в шахматы и в карты.
Внутри корабля было очень жарко – под 35 градусов. Чтобы охлаждать воздух, работали большие вентиляторы, но они не спасали.
После того, как мы оставили позади Дарданеллы и вышли в Средиземное море, трюмы были открыты, людей выпустили подышать свежим воздухом и погулять по палубе. Всего дорога до Египта заняла 5 суток.
На грани провала
В Средиземном море сухогрузы сменили курс и вместо Алжира пошли на Египет, город Александрия. У нас была включена связь с Москвой, имелись специальные частоты и позывные. В случае появления каких-либо военных кораблей была инструкция: не останавливаться.
Я знал, что мы в Средиземном море не одни: под каждым сухогрузом шла советская подводная лодка.
Когда до территориальных вод Египта оставалось несколько часов, на горизонте показался боевой катер без опознавательных знаков. Он приближался к нам на высокой скорости, сигнальщик на мостике показывал: «Немедленно остановиться! Приготовиться к досмотру!»
Мы сразу запросили Москву, Москва говорит: «Полный вперёд».
А как ты на двух сухогрузах уйдёшь от скоростного боевого катера?
Мы им флажками ответили, что корабль принадлежит Советскому Союзу, везёт сельс-кохозяйственные грузы в Алжир, останавливаться для досмотра не обязан.
Они опять сигналят: «Остановитесь!»
Выходят на параллельный курс, разворачивают свою скорострельную пушку в нашу сторону и дают 3 залпа в воздух.
После этого на полном ходу поворачивают и идут наперерез нашему сухогрузу.
«Ну всё, – думаю, – приплыли».
В этот момент катер равняется с нашим кораблём, и по громкоговорителю звучит русская речь:
– Приветствуем вас в Средиземном море! Александрия – прямо по курсу.
Оказывается, это наши военные моряки решили так пошутить. А Москва знала.
Они пожелали нам счастливого пути, врубили полный ход и пошли дальше. Мы на капитанском мостике стоим, по всему телу мандраж.
Земля – воздух
В Александрии нам выдали форму египетской армии: мы сразу переоделись.
Боевую технику погрузили на железнодорожные платформы и отправили в Марса Матрух: небольшой городок на берегу Средиземного моря, 200 км от Александрии в сторону ливанской границы. Оттуда автомобильные колонны доставили нас в пустыню, на заранее подготовленные позиции для ЗРК.
Наша задача заключалась в том, чтобы развернуть на северной границе Египта надёжный щит ПВО. Тем самым создавался заслон для израильских бомбардировщиков, которые могли зайти со стороны Средиземного моря.
На нашем вооружении находились зенитно-ракетные комплексы С-125 «Нева» с радиусом действия 25 км. Они позволяли сбивать любые цели на высоте до 20 км. В том числе низколетящие, в 15 метрах над землёй.
Боевые позиции строились по всем правилам: пост слежения за целями, пункт управления, машинные установки – всё это размещалось в подземных укрытиях, под многослойным накатом. Толщина наката – 8 м: песок в мешках, цементный раствор, железобетонные перекрытия. Такая конструкция должна была выдержать попадание 500-кг авиационной бомбы.
В 5 км от нас стояли «Шилки» (зенитные самоходные установки). В случае, если самолёт противника пройдёт сквозь заслон, «шилкачи» должны были расстрелять его из спаренных скорострельных пушек.
Плюс переносные комплексы «Стрела», которыми вооружались отдельные солдаты. Выпущенный снаряд догонял самолёт по тепловому следу и врезался прямо в сопло двигателя.
Уже в конце мая мы отразили первый израильский налёт: было сбито сразу три «Фантома». Во время следующего налёта ещё два.
Это был шок для Израиля, но бомбёжки всё равно продолжились. Они происходили, как правило, днём. Противник поднимал звенья из 4 самолётов, при подлёте к границе они расходились и пытались поодиночке прорваться в разных местах.
При этом израильский «Фантом» или «Скайхок» мог выпустить ракету, которая засекала электронный луч нашего антенного поста и шла на сигнал.
В июле 1970 г. одна из таких ракет попала в пусковую установку, которую перезаряжал личный состав. В результате взрыва погибло 8 человек: все из нашего дивизиона. Я ездил в морг опознавать, что от них осталось… После этого недели две не мог есть.
Горячие будни
Жили мы в землянках, в 7 км от огневых позиций. Условия там тяжёлые, потому что пустыня, ветер всё время гонит песок. Причём на побережье Средиземного моря этот песок, словно цемент: очень мелкий и постоянно скрипит у тебя на зубах.
В жаркие дни температура воздуха поднимается до +55, +65 градусов. От такой жары лопается кожа на руках и лице.
При этом ночью все надевают шинели, потому что перепад температур значительный: под 20-30 градусов. На улице +35, луна, звёзды, а ты сидишь и мёрзнешь.
Спускаешься в землянку – там душно. Чтобы уснуть, раздеваешься догола, заворачиваешься в мокрую простынь и ложишься. 10 минут прошло – простынь сухая.
Очень много насекомых, скорпионов и змей. Поднимаешь простынь – там блох, как песка. Сгребаешь их оттуда буквально ладонью.
На теле, где проходит резинка от трусов, всё расчёсано. Чесались до кровавых волдырей, которые потом лопались от жары и пота.
Встречалось много желудочных болезней, прежде всего из-за грязной воды. Поэтому перед тем, как сесть за обеденный стол, надо было опустить руки в раствор хлорки – для дезинфекции. Полотенцем их никто не вытирал – хлорка мгновенно высыхала на жаре.
Израиль против СССР
Советский Союз отвергал обвинения в том, что его военнослужащие находятся в Египте и сбивают израильские самолёты.
Между тем Израиль был в этом убеждён. Он обещал захватить на территории Египта кого-нибудь из советских военнослужащих и представить его перед Советом ООН.
В целях перестраховки солдаты египетской армии охраняли подступы к нашим воинским частям, которые и без того находились в безлюдной пустыне. Если к ним в руки попадался какой-нибудь заблудившийся араб, его тут же везли в комендатуру и там били палками до тех пор, пока он не скажет, что делал в этом районе.
На побережье Средиземного моря находились скрытые посты: там дежурили люди с биноклем, которые следили за морской гладью и за тем, чтобы на берег не высадились диверсанты.
Кроме того, как только начинало темнеть, в море выходили советские и египетские боевые корабли. Каждую ночь они сбрасывали глубинные бомбы, взрывы которых раздавались до самого утра: так велась борьба с подводными лодками.
Боясь попасть в руки израильских спецслужб, советские солдаты добровольно дежурили по ночам: кто-то обязательно не спал и сторожил вход в землянку. А днём все старались держаться рядом со своим командиром и не отлучаться надолго из коллектива.
Я хочу сказать, что израильская армия в тот момент была очень сильная. Мне кажется, она и сейчас никому не уступит.
Поражало то, как работали их лётчики и какие у них были самолёты: по качеству боевого применения они превосходили советские. Особенно «Фантомы».
У лётчика «Фантома» была прекрасная видимость, он контролировал свой хвост через зеркало. А у наших МИГов-21 этого не было. Советские лётчики не знали, что у них на хвосте. Поэтому «Скайхоки» и «Фантомы» спокойно заходили сзади, брали МИГ-21 в клещи и расстреливали.
Наш лётчик катапультируется – его сутками надо искать.
А за израильским лётчиком сразу же прилетал вертолёт. Оказывается, у них в нагрудном кармане было радиоустройство, которое работало на частоте «Я свой». Поэтому их находили мгновенно.
Добавка с крыльями
Помимо зенитно-ракетных дивизионов, я должен был контролировать ещё и морскую авиацию. Дело в том, что в Марса-Матрухе стояло 8 самолётов Бе-12.
Это были амфибии, способные по 6-8 часов барражировать над Средиземным морем. На каждом самолёте было по 2 экипажа, которые друг друга меняли.
Главная их функция – искать подводные лодки противника. С этой целью самолёты разбрасывали специальные буи. Буй падает в воду, аккумуляторы заполняются водой, и он начинает работать. Если на глубине есть какой-то металл, тут же подаётся сигнал.
За один вылет каждый самолёт выбрасывал 20 таких буёв. Стоимость каждого из них составляла 70 руб.
Стоит отметить, что за весь год они ни одной подводной лодки так и не нашли. Хотя буёв выбросили много.
По сравнению с военнослужащими из частей ПВО, лётчики жили в более привилегированном положении. Они приезжали в Египет с жёнами и детьми, специально для них был построен 5-этажный дом, который охранялся пулемётчиками. Жёны могли свободно гулять по городу, ходить в магазины и на базар.
Некоторые лётчики (особенно технический персонал) пытались проворачивать всякого рода спекуляции. Дело в том, что каждые 3 месяца в Евпаторию уходило по 2 самолёта – для проведения планового ремонта. Отдельные технари провозили в них контрабанду: дешёвое золото и гипюр, которые потом сбывались в Советском Союзе.
В свою очередь, в Египет ввозились фотоаппараты, сигареты и спиртное.
Семьи, которые попадались на таких спекуляциях, немедленно высылались в Советский Союз, им давалось 30 минут на сборы. За год службы я отправил из Египта три семьи.
Вместе с тем, военнослужащим дозволялось покупать золото в разумных масштабах. Как это говорилось: на сумму, не превышающую весь срок командировки.
Солдату полагались командировочные из расчёта 20 фунтов в месяц. И ещё за 15 фунтов (или 30 гр. золота) он мог продать арабам месячную норму своих сигарет, это разрешалось.
* * *
В мае 1971 г. моя командировка в Египте закончилась. Уходили мы так же – через Александрию. Только уже не на сухогрузе, а на комфортабельном 4-палубном теплоходе «Иван Франко».
Когда пришли в Севастополь, оказалось, что на пристани нас ждут автоматчики. Они всех построили и под конвоем повели в медпункт: боялись, что мы привезли холеру. В медпункте держали 2 дня. Из документов дали только справку. Из денег – 25 руб.
Вплоть до 1983 г. нам запрещено было рассказывать, где мы были и чем занимались. И только после того, как начался Афганистан и под натиском гробов заговорили о героях, которые выполняют интернациональный долг… Только после этого, в 1983 г., в газете «Правда» был опубликован список стран, в которых действовали наши войска. Помимо Египта, там оказались Китай, Корея, Конго, Вьетнам, ещё какие-то страны.
Многие из тех, кто прошёл через Египет, были достойны Красной Звезды или Красного Знамени. Однако вышестоящее начальство всё время говорило: «Мы служим здесь не за ордена и медали. Мы выполняем интернациональный долг».
И мы его выполняли.