Москва накануне 4 октября 1993 года: шизоидная атмосфера

A A A

white house a4 октября исполняется 20 лет со дня расстрела Белого Дома. «УМ» публикует рассказ  постоянного читателя «УМ» Сергея Ульянова, который в конце сентября 1993 г. оказался в Москве. Он провёл в столице всего лишь два дня и по возвращении в Пензу описал увиденное в своём дневнике. Записи Сергея Ульянова очень хорошо передают атмосферу тех дней.

В конце сентября 1993 г. Пензенский ламповый завод послал меня и моего напарника в командировку в Нововоронеж. Ехать нужно было с пересадкой в Москве, которая на тот момент уже бурлила: депутаты Верховного Совета закрылись в Белом Доме и держали осаду.
Приехали мы на Казанский вокзал, а добираться нужно было до Курского. Напарник поехал сразу, а я решил, что надо всё-таки прогуляться до Белого Дома и посмотреть, как это выглядит.
До Белого Дома я, конечно же, не дошёл, потому что улицы ещё на дальних подступах были перегорожены ОМОНом, и всех лишних, в том числе меня, «заворачивали». В конце улицы громоздились баррикады, из-за которых доносились хриплые мегафонные команды, прерываемые музыкой: защитники Белого Дома слушали патриотичные песни.
Сам Белый Дом стоял вдалеке, словно корабль. В сумерках по его окнам били прожектора: уж не знаю, для чего именно. На крыше реял красный стяг, а на цоколе – смешные флажки республик-автономий: жёлтые, зелёные, с какими-то солнышками, финно-угорскими значками…
Я глядел на всё это через каски ОМОНа и через шеренгу металлических щитов. Повсюду стояли люди, которые тихо переговаривались друг с другом. Под ногами было месиво из воды и снега. На головы сыпала снежная крупа вперемешку с дождём.
* * *
В этот вечер я так и не уехал в Нововоронеж. Я решил остаться ещё на один день и посмотреть, что же будет в Москве.
white house

На Курском вокзале в те годы можно было переночевать в специальном плацкартном вагоне, там давали матрац и постель. Там я и спал.
Утром проснулся пораньше, на улице было хмуро и холодно.
На этот раз я решил подобраться к Белому Дому с тыла: со стороны Трёхгорной мануфактуры. Там, среди  рабочих кварталов, стояли войска. По улицам Трёхгорный Вал и Трёхгорный проезд вытянулись армейские крытые фургоны. Они стали под деревьями, в мокрых опавших листьях. Рядом с грузовиками находились бойцы, в полной экипировке и с автоматами. Часть из них была в бушлатах, а остальные бегали греться по соседним подъездам. Мне было не совсем понятно, на чьей они стороне.
* * *
Так я дошёл до станции метро, и уже там упёрся в оцепление.
Рядом шла бойкая торговля, продавали «Пепси» и аудиокассеты. Из динамиков пел Юрий Шевчук.
Неподалёку от ОМОНовцев стояли люди: они стояли с ночи. На ногах – кроссовки, одеты в «аляски» с капюшонами. На голове – вязаные шапочки, петушки.
Люди переговаривались, что вчера то ли у Баррикадной, то ли у Краснопресненской ОМОНовцы разгоняли митинг. Злобы или страха в голосах не было слышно. Наоборот, был какой-то азарт.
Снова пошёл дождь. Я смотрел на этих людей с хлюпающими носами, они прятались от холода в поднятые воротники, пытаясь согреться своим дыханием. Потом я слышал, что после штурма Белого Дома многих людей госпитализировали не только с пулевыми ранениями, но и с воспалением лёгких.
Я не сходился с этими людьми во взглядах, но поймал себя на мысли, что уважаю их: упрямых, всю ночь отстоявших за свои идеи.
* * *
Каждую минуту подходили всё новые и новые сочувствующие, которые ночевали дома. Похоже, протестующим сочувствовали даже милиционеры с ОМОНовцами, которые стояли в white house2оцеплении и тоже замёрзли.
В толпе говорили отнюдь не про Ельцина и не про Хасбулатова. Там шёл шизоидный, весёлый, с невиданным удовольствием смакуемый  радостный антисемитизм.
Спустя какое-то время появились посланцы депутатов: одетые куда лучше, сухие, со здоровым румянцем на лицах. Стали что-то рассказывать про Руцкого.
И опять про евреев. Высокий человек в белом плаще вышагивал по наименее сырому клочку асфальта и зычным голосом выкрикивал две фразы: «Руцкой – президент!» и «Каждому еврею – по петле на шею!»
Сверху, по холму над парапетом, пробежали какие-то кавказцы в чёрных плащах. Такой же плащ носил Хасбулатов.
Не оглядываясь, я пошёл от них прочь.
* * *
Спустился в метро. На перроне станции было людно, к люстрам взметались красные стяги. Это были летучие отряды анпиловцев. Устраивая импровизированные митинги, они перемещались под Пресней от одной станции к другой, похожие на весёлую цыганскую гурьбу.
Продавцы газет, побросав товар, разбегались кто куда, а счастливые пассажиры расхватывали из-под ног халявную жёлтую прессу.
Тощий, мятый алкаш кричал на лестнице: «И всех, кто не работает на заводах, посадить! Всех!»
Я сел в вагон и очнулся только на станции Рижская.
Там было тихо и пустынно. На улице то же самое, полное безлюдье!
Пешком я дошёл до Курского вокзала и взял билет до Нововоронежа.
Расстрел Белого Дома наблюдал уже по телевизору, который стоял в холле заводской общаги. Пострадавшим не сочувствовал никто.
Совсем другого мнения придерживались в Пензе – городе, где всё ещё платили партвзносы, висели портреты Ленина и красные флаги. И даже милиция ходила с союзными гербами на кокардах.
В основной массе своей пензяки сочувствовали коммунистам и знали: всё вернётся, всех накажут.

Прочитано 1707 раз

Поиск по сайту